Валерий Роньшин - Тайна одноглазой «Джоконды»
– Спокойно, дорогуша, – суперопер сунул нос в туалет. – У Григория Молодцова на все ордер есть. И на обыск, и на арест…
– Что вам надо? Говорите и выметайтесь! Я собираюсь ложиться спать.
Молодцов оседлал стул спинкой вперед.
– Я тоже собирался ложиться спать, дорогуша, когда мне позвонили и сообщили, что в отеле «Невский Палас» взорвалась бомба. Я примчался сюда, и что же я узнаю?.. Оказывается, взорванный номер забронирован на имя некой девочки – Эммы Мухиной. А в соседнем двойном номере проживает некий Эдуард Немухин со своей дочерью Эммой. И как ты все это объяснишь?..
– Я ничего не собираюсь объяснять, – холодно отрезала я.
– Придется, дорогуша. На вокзале ты сказала, что твоя фамилия Мухина. В гостинице ты записалась под фамилией Немухина. Так кто же ты: Мухина или Немухина?!
– А вам какое дело?! Я несовершеннолетняя. Паспорта не имею. Как хочу, так себя и называю.
– Заба-а-вная ты де-е-вочка, – протянул Молодцов. – На вокзале ты говорила, что вы с Немухиным не родственники. А теперь выясняется, что ты его родная дочь.
Я поняла: так просто Молодцов не отстанет.
– Хорошо, я вам отвечу. Немухин попросил меня поработать его телохранителем.
– Не лепи горбатого, дорогуша, – отчеканил суперопер. – Чтоб здоровенный мужик нанял в телохранители школьницу?! Ты думаешь, Григорий Молодцов идиот?!
– Можете не верить, но я говорю правду.
– Ладненько. Допустим, он нанял тебя в телохранители. А почему в отеле записал как свою дочь?
– Господи, – вздохнула я, – да это и ежу понятно.
– Ежу, может, и понятно, а мне нет. – Молодцов принялся раскачиваться на двух ножках стула.
– Телохранитель должен жить в одном номере с тем, кого он охраняет. Разве не так?
– В таком случае, зачем ты забронировала двести пятый номер?
– Это не я бронировала.
– А кто?
Я прикусила язык. Черт! Разговор поворачивался совсем не в ту сторону, в какую бы мне хотелось.
– Мои родители.
– Плохо врешь, Мухина-Немухина, – раскачивался суперопер на стуле. – Я звонил в Москву и навел кой-какие справки. Так вот, твои родители не могут себе позволить, чтобы их дочка жила в номере-люкс отеля «Невский Палас».
– Почему?
– А потому, дорогуша, что номер-люкс в этой ночлежке стоит триста долларов в сутки.
Я присвистнула. Да уж, не поскупились Сергей Иваныч с Иваном Сергеичем.
Тут входная дверь распахнулась, и в номер влетел один из оперов Ударной группы по борьбе с бандитизмом.
– Гриша! – крикнул он. – Кровавая разборка на Лиговке!
Молодцов, потеряв равновесие, грохнулся со стулом на пол.
– Едем! – быстро вскочил он. – Заводи колымагу!.. А ты, Мухина-Немухина, чтоб завтра как штык была у меня на Захарьевской вместе со своим лжепапашей. И не пытайтесь сделать ноги, у меня длинные руки. От Григория Молодцова еще никто не уходил.
И они убежали.
Ну и дела! Мало мне задания убить киллера Муму, бомб в поезде и гостинице, Паштетова с его бандой… Так для полного счастья еще не хватало Григория Молодцова – простого, как огурец. Теперь еще и он будет доставать меня своими дурацкими подозрениями.
«Хорош, Эмка, – сказала я себе. – Кончай думать о неприятном…» В общем, я решила лечь спать и как следует отоспаться.
Но только я залезла под одеяло, дверь в соседний номер открылась и появился выспавшийся Немухин. А за ним выбежал выспавшийся Гафчик.
– Пора вставать, Эмма, – сказал Немухин, потягиваясь. – Сейчас пойдем в ночной клуб «Какаду».
Я обреченно вздохнула. Как говорил в таких случаях великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин: «Вот блин!»
Глава XIII
«Бах-бах, ты убит!»
К ночи резко похолодало. Сверху, с темного неба, сыпалась какая-то мелкая дрянь. Дождь – не дождь; снег – не снег… Короче, была типично питерская погода. К счастью, далеко идти не пришлось. Прямо через дорогу, на углу одной из ближайших улочек, располагался ночной клуб «Какаду».
В зеркальном зале стояло несколько уютных диванчиков с крошечными столиками; в правом углу находилась стойка бара с рядами разноцветных бутылок, в левом – небольшая сцена.
К нам через весь зал подбежал распорядитель.
– Добро пожаловать в клуб «Какаду», – улыбнулся он дежурной улыбкой. – Следуйте за мной, господа.
Распорядитель усадил нас за свободный столик и удалился. А вместо него появился официант.
– Прошу, – протянул он Немухину меню.
– Салат из омаров, – начал читать меню Немухин, – жареная акула, суп-пюре из семги, форель под белым соусом… – Он посмотрел на официанта. – А мясного ничего нет?
– У нас сегодня рыбный день, – вежливо пояснил официант.
– Тогда уж рыбная ночь, – пошутил Немухин.
Я заказала себе жареную акулу и свой любимый персиковый сок. А Немухин заказал двойной «Манхэттен» со льдом и салат из омаров.
Тем временем на сцену вышли музыканты. Один взял в руки гитару, другой встал у «клавиш»… Последней выбежала солистка в ярко-голубом облегающем платье.
Зазвучала музыка. Девушка тряхнула темными волосами и запела песенку на английском языке.
Пела она хорошо. При этом еще извивалась в медленном танце.
– Ничего себе! – воскликнул Немухин, глянув на певицу.
– Вы ее знаете?
– Еще бы! Это же Лола. Мы с ней вместе в школе учились. В первом классе. И с тех пор ни разу не виделись.
– Лола, – повторила я, сразу вспомнив слова Ивана Сергеича о том, что немой убийца Муму любит слушать, как поет певица Лола. Судя по всему, это и была та самая Лола.
Я украдкой оглядела зал. Может, и Муму где-то тут поблизости? Я была готова к встрече с ним. В правом кармане куртки у меня лежал «кольт» 45-го калибра; а под джинсами, чуть выше левой коленки, был туго примотан лейкопластырем «макаров» с глушителем.
Я не собиралась убивать Муму. Но взять его вполне могла… Впрочем, киллера в зале не оказалось.
Официант принес наши заказы, и я накинулась на жареную акулу. По вкусу она напоминала дохлую кошку… Шучу, конечно.
Отыграв несколько номеров, музыканты направились к стойке бара. А Лола пошла за сцену.
– Лола! – окликнул ее Немухин.
Девушка обернулась.
– Эдуард?! Вот так встреча!
Она подошла к нашему столику и села на диван.
– Сколько же мы с тобой не виделись, Эдик?
– Лет двадцать пять, – прикинул Немухин.
Лола взбила свои и без того пышные волосы.
– Ну и как я выгляжу?
– На тыщу долларов. Ты совсем не изменилась.
– Ври больше, – засмеялась Лола и посмотрела на меня. – А это кто?
– Дочка, – сказал Немухин.
– Какая симпатюля, – потрепала она меня по щеке.
От такого бесцеремонного обращения я чуть акулой не подавилась.
– А ты, значит, певицей стала? – спросил Немухин.
– Да, певицей. Тебе понравилось, как я пою?
– Очень.
– В принципе, у меня небольшой диапазон. Но для этой дыры сойдет. А ты чем занимаешься?
– Коммерцией, – с гордостью произнес Немухин. – И весьма удачно. Дела идут просто блестяще.
– Сплюнь, папочка, через левое плечо, – посоветовала я Немухину. – А то сглазишь.
Немухин самоуверенно усмехнулся.
– Я не суеверный.
– А жена твоя где работает? – продолжала выспрашивать Лола.
– В порту, – ответил Немухин. – Грузчиком.
Лола опять засмеялась.
– Ты все такой же шутник, Эдик. А помнишь, как мы…
И пошло-поехало. Помнишь, как мы то, помнишь, как мы се… Они принялись вспоминать свое далекое детство.
А я, покончив с акулой, принялась тянуть через соломинку персиковый сок.
Зал понемногу заполнялся. Свободных столиков уже не осталось. На сцене танцевальная пара отплясывала акробатический рок-н-ролл.
– Влад, – позвала Лола пробегающего мимо официанта, – принеси, пожалуйста, мою сумочку из гримерной.
– Сей момент.
Влад притащил черную сумочку. Лола достала из нее сигареты и блестящую зажигалку в форме пистолета. Сунув сигарету в ярко накрашенный рот, она щелкнула зажигалкой.
А дальше…
Дальше произошло вот что. Лола приставила пистолет-зажигалку к груди Немухина и со смехом сказала:
– Бах-бах, ты убит, Эдик.
Раздались два сухих хлопка. Немухин начал медленно сползать со стула. Я поначалу решила, что он дурачится. Но тут с ужасом увидела, как на ослепительно белой рубашке расплывается кроваво-красное пятно.
Немухин с глухим ударом упал на пол. Две женщины за соседним столиком испуганно завизжали. Лола спокойно курила.
– Тебя папочка зовет, симпатюля, – показала она сигаретой на Немухина.
– Эмма… Эмма… – хрипел на полу Немухин.
Я быстро наклонилась к нему.
– Ну что же ты, Эмма… не среагировала, – с трудом произнес он.
– Извините, – растерянно пробормотала я.
– Запоминай, – через силу прошептал Немухин. – Сестрорецк… овощебаза… Повтори.
– Сестрорецк, овощебаза, – повторила я. – А что это значит?
– Это… это… – Дыхание его оборвалось.
На меня смотрели стеклянные глаза мертвеца.
