Алексей Биргер - Тайна знатных картежников
Обзор книги Алексей Биргер - Тайна знатных картежников
Биргер Алексей
Тайна знатных картежников
Глава 1
Старинная монета и два монаха
Эта история началась в тот день, когда… Но тут у меня сразу возникают сложности. Я хотел написать: «в тот день, когда отец приступил наконец к приведению в порядок огромных подвалов нашего нового дома», но точно так же я мог бы написать «когда нас внезапно посетили два монаха» или «когда мы встретили странного незнакомца на лесной дорожке, ведущей от нас к деревне возле пристани». Тот день был просто переполнен событиями, и все эти события переплелись для нас поначалу в такой беспорядочный клубок, что никто и заподозрить не сумел бы, что они предвещают и каков их истинный смысл. «Их далеко идущие последствия», — как сказал бы отец. Впрочем, он-то заподозрил кое-что с самого начала…
В общем, думается мне, лучше начать не с этого дня, а немного пораньше, чтобы вы получили хоть сколько-то ясное представление о нашей жизни, о том, что это было за место — остров Соленый Скит, на который мы переехали, и почему мы переехали туда.
Тем, кто не читал первую повесть о наших приключениях, «Тайна неудачного выстрела», я могу сообщить (или напомнить — тем, кто читал, но чуть-чуть подзабыл), что меня зовут Борис и я живу в большом заповеднике в северо-западной части России, и через наш заповедник до самого Санкт-Петербурга и Балтийского моря (на запад) и до Белого моря (на север) тянутся цепи красивейших озер и лесов. Территория самого заповедника охватывает три больших озера и изрядное количество маленьких, и даже на маленьких озерах имеются островки с крохотными деревушками, во многих из которых сейчас живет не больше двух-трех человек, а большинство домов брошены, заперты и наглухо заколочены — что производит довольно унылое впечатление, когда проезжаешь мимо. Ну, как бы то ни было, природа наших мест просто потрясающая, и во все теплое время года у нас бывает не продохнуть от туристов, привлеченных всеми этими рекламами «целебного воздуха и живописных озерных ландшафтов, где сохранились такие выдающиеся памятники русской истории и культуры, как деревянные церкви и мельницы, сложенные без единого гвоздя и кажущиеся кружевными, как мрачные монастыри, в кельях и темницах которых томились — и порой подвергались казни попавшие в опалу сановники, мятежники и старообрядцы…» Вроде, все правильно написано, но нам, живущим в этих краях, почему-то все эти буклеты кажутся полной чушью, когда мы их читаем.
Большинство туристов путешествует на больших теплоходах, идущих порой не только от Москвы, но и от самой Астрахани, через Волгу, сеть каналов, в том числе знаменитый Волго-Балт, и через цепи озер на Ладогу, на Белое море и дальше, до Соловецкого архипелага. И каждый день эти пароходы проходят мимо нас чудесными видениями, бесшумно скользя по воде, ослепительно белые днем и освещенные множеством разноцветных огней по ночам, а на их палубах толпятся ярко разодетые веселые люди. Но есть немало и таких, кто предпочитает путешествовать «на своих двоих», с рюкзаками, к которым пристегнуты два-три металлических котелка, а иногда и помятый металлический чайничек. Такие любители пеших походов обычно ночуют в палатках или останавливаются на ночлег в каком-нибудь деревенском доме. Иногда они двигаются не по берегу, а вдоль берега, на легких байдарках.
Отец, Леонид Семенович Болдин — старший егерь и старший смотритель заповедника (его работа совмещает и то, и другое). Мама помогает ему в делах и по хозяйству, и занимается нашим воспитанием — то есть, не меня и отца, а меня и моего младшего брата Ваньки. Ваньке сейчас девять лет, а мне двенадцать, и мама следит, чтобы мы ежедневно занимались всеми школьными предметами и не отлынивали, стараясь незаметно улизнуть на рыбалку или заняться другими интересными делами. Вплоть до нынешнего года мы в основном учились дома, поскольку даже самая близкая школа была безумно далеко от нас, и раз в две недели, обычно по пятницам, отец на моторке отвозил нас в Город, где все учителя устраивали нам проверку и давали задания на следующие две недели. Хорошо преодолеть эти экзамены было делом достаточно нелегким, потому что учителя спрашивали с нас строже, чем с других детей, которых они видели в школе каждый день.
Маму немного беспокоило, что из-за этого «отсутствия режима» мы «разболтаемся», но отец всегда успокаивал её.
— Не волнуйся, — говорил он. — Ребята с ранних лет привыкают к мысли, что могут рассчитывать только на себя и полагаться только на собственные силы — и это хорошо. Может, сейчас им и сложней, чем другим детям, которых учителя все время подталкивают, но зато это воспитывает в них чувство ответственности, которое очень пригодится им в будущем, когда они вырастут.
— Да, но ведь получается, что они лишены общества других детей! — возражала мама. — А контакт с детьми своего возраста им необходим!
— Зачем? — говорил на это отец. — У них достаточно друзей, так что насчет общества не беспокойся. Что лучше — общаться с четырьмя-пятью ребятами, с которыми им интересно, или с тридцатью детьми, которые принудительно объединены в один класс и могут не иметь ничего общего между собой?
Как бы то ни было, мама настаивала на своем, и необходимость каждый день ходить в школу стала одной из причин, по которой мы переехали на Соленый Скит. Остров расположен как раз напротив Города, а в двух его деревеньках достаточно других детей школьного возраста, кроме нас, поэтому курсирующий круглыми днями туда и сюда пароходик — паром, который местные жители прозвали «трамвайчиком» — с первого сентября и по июнь включительно делает специальный «школьный» рейс в полвосьмого утра и причаливает к небольшой пристани совсем неподалеку от школы. Зимой, когда лед на реках и озерах достигает трех метров толщины, вместо пароходика пускают многоместный снегокат. Лучшие времена для ребят острова — времена слишком тонкого и неустойчивого льда, где-то с неделю весной и осенью, когда не могут ходить ни пароходик, ни снегокат, и у маленьких островитян выпадают дополнительные каникулы.
Первого сентября мы с Ванькой впервые должны были вступить на борт «школьного» парома, и с большим удовольствием ожидали этот день — ведь такие поездки должны были стать для нас чем-то новым и необычным.
Еще одна причина нашего переезда на остров — давняя мечта отца о собственном доме. Мы ведь все эти годы жили в государственном жилье — одном из охотничьих домиков для начальника заповедника с его семьей и для почетных гостей. Если вы читали первую повесть, то помните все о нашем тогдашнем доме, да и о соседних точно таких же — в одном из которых отдыхал министр лесного хозяйства (я рассказывал, как мы спасли его от наемных убийц)… Короче, отец не устоял перед искушением, когда ему предложили приобрести великолепный старый дом на острове буквально за гроши.
Имело значение и то, что Соленый Скит расположен на самой границе заповедника, и поэтому отец мог продолжать работать так же спокойно, как прежде.
Мама возражала — не против переезда вообще, а против именно этого дома. Да, он был безумно красив, но, по её мнению, слишком велик и слишком стар. Его построил около ста пятидесяти лет назад самый богатый мельник и владелец лесопилок в наших краях — так что можете сами представить, какие хоромы он себе соорудил! Весь дом выдержан в традиционном стиле русского северо-запада — из огромных деревянных бревен, соединенных «в лапу», как это называют плотники, и весь, от конька крутой крыши до фундамента покрыт красивейшей прихотливой резьбой — и, думается мне, он привлекательнее многих стандартных помещичьих усадеб с их псевдоколоннами и закругленными балкончиками. Единственно, в чем мельник пошел против традиционного стиля это в том, что соорудил высокий каменный фундамент, в котором скрываются огромные сводчатые подвалы.
Во время революции — то есть, около восьмидесяти лет назад — дом был экспроприирован и национализирован. С тех пор его использовали очень по-разному — иногда самым неожиданным образом. В конце двадцатых — начале тридцатых годов в нем находилась штаб-квартира одного из первых авиаполков. Потом, когда полк перевели в другое место, и там, где была авиабаза с летными полями, ангарами и прочим, позволили застраиваться и селиться, дом переоборудовали в клуб с залом для танцев и кинозалом: народу на освободившееся место хлынуло много, и в те времена остров был намного населенней, чем сейчас. И, естественно, все хотели отдыхать и развлекаться. В доме проводились и политические митинги, и лекции, и заседания местного начальства. Танцы устраивали каждую субботу, а два или три раза в неделю на паромчике приезжал киномеханик с новыми фильмами и крутил кино. Здесь же проводились и новогодние детские утренники, и другие праздничные мероприятия.
