Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан
«Звезда» не обманула их доверия: «Отель де ла Клош», куда она привела их, оказался старым, интересным и очень приятным в своем роде. Спальни с выцветшей росписью на потолках и полинявшими пологами у кроватей были, по всей видимости, обставлены еще в то время, когда «Колумб пересеки океан голубой», но все было чистое, и на всем был отпечаток старинной респектабельности. Окна столовой, построенной, очевидно, в более близкие к нам времена, выходили в квадратный дворик, где олеандры и лимонные деревца стояли в кадках вокруг небольшого фонтана, чье журчание и плеск приятно сливались со стуком ножей и вилок. В углу столовой находилось обнесенное перилами возвышение, на котором сидела за столом хозяйка заведения, занятая своими бухгалтерскими книгами, но успевающая следить за всем, что происходит в зале.
Миссис Эш прошла мимо этой особы, не обратив на нее внимания, как обычно поступают в подобных обстоятельствах американцы, но вскоре наблюдательная Кейти заметила, что все остальные, входя в зал или выходя, кивают хозяйке или обращаются к ней с какой-нибудь любезностью. Позднее, уже собираясь лечь спать, Кейти вспомнила об этом и вспыхнула.
"Какими невежливыми мы, должно быть, показались! — подумала она. — Боюсь, люди здесь думают, что у американцев ужасные манеры. Французы так вежливы; они говорили "Bonsoir ", и "Merci ", и «Voulez-uous avoir la bonte» note 129 даже официантам! Что ж, выход один — я собираюсь исправиться. Завтра я буду так же вежлива, как остальные. Они подумают, что я чудесным образом изменилась к лучшему, проведя ночь на французской земле; ну и пусть! Я это сделаю".
Она была верна принятому решению, и на следующее утро поразила миссис Эш, поклонившись сидевшей на возвышении даме самым очаровательным образом и сказав ей "Bonjour, madame" note 130, когда они проходили мимо.
— Но, Кейти, кто эта женщина? Почему вы с ней говорите?
— Разве вы не видите, что все они так делают? Я думаю, она хозяйка гостиницы; во всяком случае, все ее приветствуют. И только обратите внимание, как мило эти дамы за соседним столиком говорят с официантом. Они не приказывают ему так, как делаем мы в Америке. Я заметила это вчера вечером, и мне так понравилось, что я решила: с сегодняшнего утра, как только встану, буду такой же вежливой, как французы.
И все время, пока они гуляли по великолепному старому городу, богатому резьбой, скульптурами и традициями, пока осматривали собор и удивительную церковь Сен-Уэн, и Дворец Правосудия, и «площадь Девы», где была сожжена несчастная Жанна д'Арк note 131 и развеян по ветру ее пепел, Кейти не забывала о том, как следует вести себя, и улыбалась, и кланялась, и употребляла вежливые префиксы, произнося слова негромким приятным голосом, и так как миссис Эш и Эми следовали более или менее ее примеру, я думаю, что гиды, извозчики и пожилые женщины, водившие их по зданиям, сочли, что воздух Франции оказывает поистине цивилизующее воздействие и что эти чужеземцы из варварских стран за морем теперь имеют шансы на то, чтобы стать такими же хорошо воспитанными, как если бы они родились в более благоприятствуемых частях света!
Париж выглядел очень современным городом после своеобразной пышности и средневековой атмосферы Руана. Комнаты для миссис Эш и ее спутницы были заказаны заранее в pension note 132 возле триумфальной арки на площади Звезды note 133, и туда они направились сразу по прибытии. Их комнаты оказались не в самом pension, но в доме рядом с ним — гостиная с шестью зеркалами, тремя часами и маленьким, узким, примерно фут note 134 шириной, камином; столовая, в которой помещались лишь стол и четыре стула; и две спальни. Убирать эти комнаты и подавать еду постояльцам была откомандирована горничная по имени Амандин.
Сырость, как написала потом в письме домой Кейти, была первым впечатлением от «веселого Парижа». Маленький огонек в маленьком камине был только что разведен, и стены, и простыни, и даже одеяла были холодными и влажными на ощупь. Первый вечер путешественницы провели за тем, что развешивали постельное белье возле огня и подкладывали уголь в камин; они даже поставили боком матрасы, чтобы те согрелись и просохли. Надо признать, что все это не очень воодушевляло. Эми простудилась, миссис Эш выглядела встревоженной, и Кейти дрогнула от тоски по Бернету, по такому безопасному и уютному родному дому.
Последовавшие за этим дни не были достаточно яркими, чтобы изгладить из памяти это впечатление. Казалось, что ноябрьские туманы последовали за нашими путешественницами через Ла-Манш, и Париж оставался закутанным во влажную пелену, охлаждавшую его обычный пыл и скрывавшую его обычно яркую внешность. Ездить в наемном экипаже с поднятыми окнами, выскакивая иногда, чтобы пробежать под моросящим дождем в какой-нибудь магазин, не было таким уж большим удовольствием, но это, похоже, было все, что они могли делать. Эми было еще тяжелее, так как простуда заставляла ее оставаться в помещении и лишала даже такого развлечения, как поездка в экипаже. Миссис Эш пригласила пожилую английскую служанку, которую ей очень рекомендовали, чтобы та приходила каждое утро приглядеть за Эми, пока сама миссис Эш и Кейти выезжают в город, и с этой почтенной функционеркой, чьи воззрения были сурового британского образца и чье знакомство с языками ограничивалось родным английским, бедная Эми была принуждена проводить большую часть времени. Ее единственным утешением было то, что эту невозмутимую служительницу удалось убедить принимать участие в уроках французского языка, которые Эми твердо положила себе давать Мейбл, пользуясь собственным маленьким словариком.
— Мне кажется, миссис Уилкинс делает успехи, — сказала она Кейти как-то вечером. — Она уже совсем неплохо произносит «biscuit glace» note 135. Но я никогда не даю ей заглядывать в книжку, хотя она всегда хочет посмотреть. Если она хоть раз увидит, как эти слова пишутся, то уже ни за что не произнесет их правильно. Вы же знаете, они пишутся совсем не так, как читаются.
Кейти с болью в сердце смотрела на бледное личико и тоскующие глаза Эми. Восторг, который выражала девочка, когда после долгого скучного дня встречалась с матерью, был трогателен. Париж оказался очень triste note 136 для бедной Эми, даже при ее счастливой способности всегда чем-нибудь занять себя; и Кейти чувствовала, что чем раньше они уедут из Парижа, тем будет лучше. Поэтому, несмотря на радость, какую принесли ей краткие посещения Лувра note 137, и удовольствие, каким было ездить с миссис Эш и смотреть, как она покупает красивые вещи, и настоящее удовлетворение, какое она получила от одного безупречно сшитого уличного костюма, что позволила себе купить, — несмотря на все это, она была довольна, когда пришел последний день и портные — настоящие артисты в деле изготовления жакетов и пелерин — прислали наконец, с опозданием, последние заказанные вещи и сундуки были упакованы. Виноваты в этом были скорее обстоятельства, чем Париж, но Кейти не полюбила, в отличие от большинства американцев, эту красивую столицу, и у нее отнюдь не возникло желания в «награду за добродетель» попасть туда после смерти! note 138 На карте Европы должны быть более интересные места как для людей, так и для духов — в этом она была уверена.
