Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь
Галкин дед не раз приходил в школу и рассказывал о крепкой дружбе, о трудном горняцком хлебе. И слушали его всегда с интересом. Понятно, таким дедушкой нельзя не гордиться. Он уже несколько лет на пенсии, но дома сидит редко. Иван Савельевич постоянно чем-то занят. Галка однажды пожалела его, а он взял да чуть не обиделся.
— Глупая моя внучка, — по-дружески сказал он. — Ведь я коммунист. А работы у коммунистов — край непочатый, и никто за них ее не сделает…
Вчера Галка рассказала дедушке о возможной поездке в Шушенское, и тот оживился.
— Побеждайте своих соперников, и я поеду вместе с вами. Давно мечтал побывать в ленинских местах.
А вот сегодня… Сегодня необычно рано Галку разбудил дедушка и, подождав, пока внучка проснется окончательно, сказал:
— Пришла мама вашего Ромы, вся в слезах, и говорит, что мальчик не ночевал дома…
Галка накинула халатик и вышла в гостиную. Боевая и занозистая девчонка, которую во дворе называли атаманшей, не выносила слез. При виде плачущего человека ей хотелось расплакаться самой. И она ничего не могла поделать с этой своей слабостью.
Мать Ромы всхлипывала:
— Он никогда больше чем на полчаса не задерживался. А здесь нет целую ночь, целую ночь!..
Павлова хорошо знала тихоню Ромку и понимала, что если тот не ночевал дома, то случилось что-то необычное.
— Мне говорили, что он должен был пойти на рыбалку с Самсоновым из пятого «А», — вспомнила Галка.
— На рыбалку? Час от часу не легче, — всполошилась Ромкина мама. У нее из глаз катились слезы. — Надо скорее идти к Самсоновым…
Но Галка не знала, где они живут. На выручку пришел дедушка:
— Если это знаменитый лодочник Самсонов, то бывал я у него…
На улицах еще не было прохожих, лишь дворник шаркал метлой по асфальту площади, поднимая тучи пыли.
Самсонов-старший нес ведра с водой. Узнав Павлова, он поставил ведра на дорогу и протянул руку:
— Приветствую вас, Иван Савельевич. И вы здравствуйте, — кивнул Самсонов в сторону Ромкиной мамы.
Когда узнал, чем обеспокоены пришедшие, неопределенно сказал:
— Верно, нет нашего варнака дома. Только не думаю, чтобы что-то плохое произошло. Всякое, конечно, случается, но я на своего Витюшку надеюсь. Он у меня парень смекалистый, закаленный.
Разговор с Самсоновым-старшим немного успокоил Ромкину маму, она вытерла слезы. Взрослые договорились подождать часок-другой, если ребята не обнаружатся, сообщить в милицию и начать поиски.
Лекарства, которые дала Ирина Владимировна, сбили жар, и Копытов заснул. Во сне он видел начальника отделения — пожилого майора. Тот жал старшине руку и говорил:
— Поздравляю, Егор, с переводом в уголовный розыск.
Копытову было больно от крепкого рукопожатия, но он молчал, потому что рассказывать о снесенной с пальцев коже и вообще о случае на Быстрянке инспектору не хотелось — уж очень бы в невыгодном свете предстал он перед начальством. Потом майор куда-то исчез, а старшина стал повторять свое имя, и слово «Егор» звучало для Копытова непривычно мягко и ласково. Почему бы это? И он вспомнил — ведь это же Ирина Владимировна вчера назвала его просто по имени.
Участковый встал в хорошем настроении, думая, что сегодня он должен встретиться с Ириной Владимировной и выяснить о Бедареве. Где он был ночью, кто ехал на телеге и, наконец, чьи это ботинки? Старшине казалось, что ответь он на все эти вопросы, и тогда значительно упростится поиск преступников, орудовавших на лесном складе.
Утром раньше обычного он пришел на работу, полил цветы и с сожалением подумал, что букет черемухи скоро осыплется…
В дверь постучали. Это была Ромкина мать. Она села на диван, закрыла лицо ладонями и со всхлипами повторяла:
— С ним что-то случилось… Что-то случилось…
Копытов налил в стакан воды и предложил посетительнице. Стуча о стекло зубами, с трудом унимая нервную лихорадку, она выпила воду. Прошло немало времени, пока Копытов понял, что потерялся Витька Самсонов и сын этой женщины.
Старшина улыбнулся и сказал, что он понимает тревогу родителей, но ручается, что ничего серьезного с мальчишками произойти не могло — заночевали у кого-нибудь из приятелей и перед школой забегут домой. Он знал Витьку Самсонова. Это смышленый и находчивый человек.
— Ну, а если? — с тревогой спросила женщина.
— Никаких «если». Сейчас же займусь ребятами.
После того как посетительница ушла, Копытов помрачнел. Он подумал, что, пожалуй, его оптимизм ничем не оправдан. Ведь произошли же с ним вчера, именно вчера, приключения. Расскажи ему о них днем раньше — он бы искренне посмеялся, как над выдумкой. Кстати, мальчишки уходили на рыбалку и, по всей вероятности, были на реке где-то неподалеку от лесного склада. Неужели случившееся с ним, Копытовым, имеет прямую связь с исчезновением ребят? Эта мысль испугала старшину.
Настойчиво задребезжал телефон, и Копытов глухо сказал в трубку:
— Слушаю.
Он уже наперед знал: раз день начался с неприятностей, то ничего доброго от телефонных звонков ждать нельзя. Старшина не ошибся. Говорил инспектор рыбнадзора. Он только что вернулся с низовьев. По пути встретил лодку. Ее несло посредине Быстрянки. Людей в лодке не оказалось. Инспектор взял ее на буксир и приплавил. На берегу узнал, что лодка принадлежит Самсоновым и что у них ночью пропал мальчонка…
— Знаю, что пропал… Плохо дело. Искать надо…
Уже высоко поднялось солнце. Мальчишки и девчонки шли в школу. Куда-то спешил Иван Савельевич. Увидев в окне Копытова, он кивнул на шагавших рядом с ним длинноногую девчонку и крепко сколоченного мальчугана.
— Волнуются из-за приятелей…
Мальчишка, а это был Васька Фонариков, остановился и взволнованно сказал:
— Почти весь поселок обежал. А их нигде нет и нет. Как в воду канули.
Старшина вздохнул:
— То-то и есть, что в воду, очень боюсь этого.
Оказавшиеся на острове друзья прилегли около костра и задремали. Ромка проснулся от холода. Он повернулся на другой бок и посмотрел на Самсонова. Тот, вытянув ноги к костру, спал. Кругом стояла тишина.
Ромку снова сморило тепло костра, и он тихонько запосапывал носом.
Его разбудил Самсонов.
— Вставай, — теребил он товарища за рукав, — я тут в разведку ходил… И кое-что нашел. Пойдем, покажу…
Самсонов повел приятеля через кусты тальника. Сизая от росы трава мягко пружинила под ногами, неподалеку простонала птаха, и Ромка увидел серенького куличка. Он распустил крылышки и, прикидываясь раненым, короткими рывками убегал по песчаной дорожке. От гнезда отводит, догадался Ромка. В другой раз он бы попытался найти гнездо, но сейчас Самсонов торопливо шагал дальше, а попросить его остановиться Ромка посчитал неудобным.
От воды поднимался туман, постепенно окутывая белой ватой сначала прибрежные кусты, потом и весь остров.
— Не успели, — огорченно сказал Самсонов. — На ощупь пойдем. Нам времени терять нельзя.
Мальчишки пролезли сквозь тальниковые заросли, и Самсонов сказал:
— Вот оно, мое открытие…
В кустах лежали плахи. От них пахло смолой.
— Теперь-то все понятно, — и Самсонов постучал кулаком по сложенным штабелем плахам. — Воришки с лесосклада их слямзили. Наверно, им помешали — вот и пришлось на острове до поры до времени припрятать.
— Помнишь, кто-то кричал на берегу? Он и испугал бандитов, — сказал Ромка. Самсонов кивнул.
— Салик начнем мастерить из плах. На нем и поплывем на ту сторону.
Ромка присвистнул.
— Ты в своем уме? У нас же нет ни веревок, ни проволоки. Чем мы будем вязать плотик?
Самсонов не ответил. Он приподнял плаху и поморщился:
— Тяжеловата… Придется вдвоем…
Когда на галечной косе лежало четыре плахи, Самсонов сказал:
— Хватит. Не салик — крейсер получится.
Первые лучи солнца прорвали толщу тумана, лизнули росяные травы, заглянули в затаившиеся омута, серебряными дорожками скользнули по глади плесов. Пряный аромат цветущей черемухи сделался острее.
— Хороший день будет, — сказал Самсонов. — Может, в школу успеем. Ищи, Ромка, побыстрее, короткие жердочки, хворостины, палки. Все пригодится…
Самсонов направился в тальники. Он отламывал от молодых деревцев тонкие ветки, удовлетворенно хмыкал.
Доски столкнули в заливчик, Самсонов засучил брюки и забрел в воду. Потом скрутил черемуховый прут кольцом, кольцо надел на две доски и осторожно стал вращать, как рычагом, коротким колышком. Доски со скрипом стягивались. Такое же кольцо Самсонов надел на вторую и третью доски, потом на третью и четвертую. Скоро плахи были скреплены.
Самсонов вышел на берег и принялся тереть покрасневшие ноги.
— Ревматизм недолго схватить…
Вместо весел мальчишки нашли длинные сучья и взобрались на плотик. На плахи плеснулась вода.
