Мария Лебедева - С точки зрения кошки
К домофону подошел Кирюша, Лесин восьмилетний брат:
— О, Милка! Заходи.
Быстро поднимаюсь по лестнице. Неужели чуть больше года назад я жила в таком же доме с чистым подъездом? Светло-бежевые, без единой надписи, стены. И цветочки на окнах стоят. Тут я вспомнила о букете лилий и подумала, что цветочки и у нас есть.
На пороге уже встречает Кирюша. Вернее, просто повисает на мне, едва не опрокинув на пол. Он замечательный. Но Леська говорит, что, будь у меня младший брат, я бы поняла, как трудно с ними бывает.
— Я тоже тебе рада, но ты тяжёлый, — говорю, смеясь и отлепляя его от себя. Пока разуваюсь, тащит прямо в коридор свои новые игрушки. Пихает мне в руку какой-то пластмассовый череп без верхней части черепной коробки. Там, где должен быть мозг, подрагивает отвратительная беловатая масса.
— Что за мерзость? — спрашиваю.
— Это моя девушка! — захлёбываясь от восторга, объясняет Кирюша. — Если ей на голову натянуть леськины колготки, получаются косы! Давай покажу.
— Подожди, что это у неё… Внутри?
— Мозг!
— Вижу, что мозг. Из чего он?
— Из омлета!
— Вот как. А родители не против?
— Да нет, я его ещё позавчера туда положил. Мил, нарисуй мне трансформера? Или рыцаря. Я сейчас принесу альбом. У нас в школе одна девочка, Женя Сазонова, сказала, что я ей нравлюсь, а у самой брекеты на зубах, вот такенные! У самой брекеты, а такое говорит. Они блестят. Она нравится Андрюхе Вольскому. У Андрюхи есть свой компьютер, а меня к компу Леська не пускает, говорит, я ей что-нибудь сломаю. Когда я что ломал? Бывало, конечно, но это ни разу не был компьютер. А знаешь, я умею потрясающе отжиматься!
Отодвинув в сторону обувь, показывает, как он здорово это делает, «лучше всех в классе». Я восхищаюсь и не скуплюсь на комплименты. Польщённый Кирюша продолжает рассказывать про свой класс, про то, что неплохо бы завести собаку, но вот у Леськи аллергия — но, может, кто-нибудь захочет обменять собаку на сестру, что он теперь хочет стать не президентом, а врачом, и даже знает, что такое эритроциты и как это пишется. Это пишется так: «и-ри-тро-цы-ты». Или «и-ре-тра-цы-ты». Да какая разница, у врачей всё равно почерк неразборчивый.
— Отстань от Милы! Иди делать уроки, — как можно строже сказала Леся, выходя из комнаты.
— Вот ещё! — возмутился Кирюша.
— Родителям расскажу, и они не возьмут тебя в кино, — пригрозила брату Леся.
— Ну, Олеська… — бормочет тот и уходит в свою комнату вынашивать коварный план мести. Не исключено, что позавчерашний омлет переместится из черепной коробки его девушки под подушку любимой сестры.
«Олеся, Олеся, Оле-е-еся! Так птицы кричат в поднебе-е-есье!» — во всё горло вдруг заорал Кирюша, зная, что сестра терпеть не может песню о кудеснице леса.
Леська потянула меня в свою комнату и закрыла дверь.
Недавно видела серию фотографий, сделанных одной талантливой женщиной. На них были запечатлены комнаты девушек-подростков. Кроме возраста, девчонок ничего не объединяло — разные страны, национальности и уровень достатка родителей. Вот, скажем, комната американки из обеспеченной семьи, а на следующем фото — комната её индийской ровесницы. И хотя одна живёт в огромном особняке, а другая — в какой-то хижине, комнаты не слишком-то и различаются. Стоимость предметов интерьера, разумеется, разная, но набор почти всегда одинаков: много мягких игрушек на кровати или диване, плакаты на стенах, шкаф, зеркало, стол, стул или кресло и лампа.
У меня немного по-другому: ни одного плюшевого зверя (я считаю себя слишком взрослой) и ни одного плаката (их заменяют мои картинки и портрет Эдгара По).
Но у Леськи была именно такая комната.
Войдя, я на секунду зажмурилась — после полумрака коридора слепило глаза от яркого света и обилия красок.
Комната была салатовая, оклеенная безумными мохнатыми обоями, которые собирали пыль и доставляли хозяйке немало хлопот: их приходилось периодически пылесосить. Одна стена, выкрашенная в чёрный, была гладкая. На ней висел плакат с героями «Сумерек», несколько чёрно-белых фотографий и мои рисунки. Мне, разумеется, было приятно, что подруга так ценит моё творчество, но соседство этого сумеречного плаката как-то оскорбляло.
Мягких зверей здесь было столько, что создавалось впечатление, будто находишься в магазине игрушек: со всех сторон глядели котята, кролики, собачки, слоны, бегемоты — и, разумеется, плюшевые медвежата всех цветов и размеров. Огромный медведь сидел в Леськином кресле и делал вид, будто читает глянцевый журнал.
Построив себе гнездо из мягких игрушек, Леська уютно среди них устроилась и принялась рассказывать:
— Мы договорились встретиться сегодня — помнишь, я тебе говорила? — я пришла, а Эдвард — нет. Зашла в аську — его там тоже нет. Vkontakte не зарегистрирован, говорит, что не любит соцсети. С ним что-то случилось! Я даже юбку красную надела, новую, позавчера купила, вон на кресле рядом с медведем лежит… И даже совсем почти не опоздала! А он не пришё-о-ол!
Леся уткнулась лицом в игрушки и зарыдала в голос.
Вечно она драматизирует.
— Успокойся, — говорю, гладя её по выпрямленным ради Девяносто Третьего волосам и разгребая всю эту плюшевую массу, чтобы подругу совсем в неё не засосало. — С ним ничего не случилось, он зайдёт вечером в аську и всё объяснит.
— А вдруг он меня увидел, я ему не понравилась, и он ушёл? Я в жизни такая же, как на фото? — обеспокоенно спросила Леся, поворачиваясь ко мне зарёванным лицом.
— Разумеется, нет. Ты вся красная, с опухшими глазами и размазанной тушью. Эдвард упал бы в обморок, увидев тебя в таком виде.
— Да ну тебя! — сердито проворчала Леська и начала щипаться. Я ткнула её в бок. Мы обе скатились с дивана, с грохотом приземлившись на ковёр в виде шкуры зебры. Те полоски, что должны быть белыми, были насыщенного цвета фуксии. «Зебра-эмо» — называет её Кирюша.
Лесины глаза вдруг округлились.
— Ой, да ты опять без маникюра! — ахнула подруга, мгновенно забыв о своём горе. — Давай-ка я накрашу тебе ногти. Какой лак хочешь?
— Угадай.
Деловито роясь в косметичке, Леся шмыгала носом и снова становилась нормальной — насколько это возможно в её случае.
* * *Гас скучный день — и было скучно,
Как всё, что только не во сне.
Не оставляя надежды на то, что произойдёт хоть что-нибудь, заслуживающее внимания, я брела по школьному коридору.
Не знаю, что именно я собиралась увидеть: гигантскую чёрную дыру на месте кабинета географии (мечты-мечты), портал в иной мир или хотя бы какого-нибудь пришельца. В любом случае, ничего и никого из вышеперечисленного не появлялось, а остальные ученики таращились на меня так, будто пришельцем была я. Скучно. Зря пришла. Интересно, Леська уже в классе? Ей сегодня надо ко второму уроку, потому что первым был иностранный язык, а учительница французского заболела. (Наш класс поделён на три части, кто-то (как я) учит английский, другие (как Леся) — французский, ну и четыре человека занимаются немецким. Этим четырём меньше всего повезло, за несчастные сорок пять минут урока каждого ученика раз по шесть успевают спросить. Придёшь с несделанной домашней работой — даже не надейся на то, что про тебя забудут).
От нечего делать я разглядываю висящие на стенах стенгазеты. Меня тоже пару раз просили помочь с плакатом. Могу ответственно заявить, что ни разу не отказывалась. Они сами, узнав, что именно я собираюсь изобразить, говорили: «Ладно… Не хочется тебя загружать, мы попросим кого-нибудь другого». У меня были отличные идеи, понятия не имею, что им не нравилось. Креативность в гимназии не приветствуется. Стандартный набор плакатов, неизменный с незапамятных времен: кленовые листья с колокольчиком и надписью «Первое сентября», улыбающиеся школьники, знаки дорожного движения… или вот ещё, жуткая картинка сейчас на глаза попалась: гигантская пучеглазая сова куда-то уводит мальчика и девочку. Дети нарисованы ярко-жёлтым — то ли чтобы внушать больший страх, то ли художник просто поленился смешать в разных пропорциях красную, жёлтую, чёрную и белую краску, чтобы добиться телесного цвета. Сова коварно ухмыляется, жёлтые дети улыбаются ей в ответ, цепляясь за гигантские крылья. Мрак. Вы подумали, что это конкурс «Нарисуй чудовище» или выставка иллюстраций к дантовской «Божественной комедии»? Нет, плакат нарисован к юбилею гимназии. Сова — наш символ. (Хипстерам на радость). Все младшеклассники носят специальные совиные значки с надписью «Я горжусь, что учусь в гимназии № 3!», но классу к седьмому перестают (и носить, и гордиться). Хотя наша Комарова до сих пор носит.
Миновав плакат, я пошла дальше по этому бесконечному коридору. Ещё один плакат… стенгазета во Дню учителя, к прошлому Новому году, к позапрошлому Восьмому марта… объявление о наборе в танцевальный кружок… какая-то картинка, распечатанная на принтере. Её с интересом разглядывают пятиклашки.
