Ирина Стрелкова - ЧЁТ И НЕЧЕТ (полный текст)
- Где твой портфель? - спросил Витя.
- Дадут портфель! - ухмыльнулся Салман. - Книжки дадут. Тетради. В школе все есть. Ты в какой класс?
- Пятый «Б». А ты в каком?
- И я в пятый «Б». У нас Вася будет.
- Вместе сядем? - обрадовался Витя. Про Васю - кто это? - пропустил мимо ушей.
- Давай, - равнодушно сплюнул Салман. - Вася скажет: «Иди к Мазитову, он один сидит», а ты не чикайся. Понял? Но сам не просись. Он скажет - сядешь.
- А если не скажет?
- Скажет, - уверенно обещал Салман. - Я один сижу. Место есть - Вася скажет.
И опять Витька не спросил, злой учитель или ничего. Мало Витьку жизнь колотила - потому и беззаботный, неприметливый. Пришел в школу, а ведь наверняка не знает: новенькому из городка полагается от ребят в первый день по шее, чтобы не зазнавался. Новеньких из городка обязательно испытывают, далеко ли слезу держат. Салман поглядел на белый чубчик, на чистенькие Витькины руки и подумал снисходительно: «Ладно, сядешь с Мазитовым, не будет тебе по шее - это уж точно». И на Машу перевел острый взгляд: «А тебе что будет? Знаешь?»
Пустых мыслей у Салмана сроду не водилось, но тут с чего-то заворочались: ну, а если бы не Витька в пятый «Б», а Витькина сестра? Нет, лучше от нее подальше! Опасный для Салмана человек!
Маша не торопилась. В длинном коридоре, как во всех школах, пахло непросохшей масляной краской. И еще какой-то пробивался сквозь ремонт извечный тяжеловатый дух. Маша еще не знала: так пахнет в домах, построенных из самана. На неровных, досиня заселенных стенах висели плакаты и монтажи, вроде бы все на русском языке, русскими буквами, но не каждый поймешь. Однако если слева на кумаче написано: «Кош кельдыныз», а справа «Добро пожаловать» - кое-что можно понять. Отец объяснил ей и Вите: здесь в одних классах преподают на казахском языке, а в других - на русском. Во всех «А» - на казахском, во всех «Б» - на русском. Но и в русских классах учатся ребята-казахи и есть уроки казахского языка. Для детей военнослужащих они не обязательны, но отец советует Маше и Вите ходить на эти уроки: никакое знание не бывает лишним.
Маша шла долгим коридором и замечала: вот учительская, вот пионерская, вот канцелярия, вот кабинет физики. Прежний опыт подсказывал: новичку первым делом надо изучить школьную географию - где и что размещается, начиная от учительской и кончая уборной.
- Ты, оказывается, не из бойких. - Маша ощутила у себя на плече тяжелую, властную руку, увидела синий рукав костюма. - Пойдем со мной, у меня первый урок в твоем классе. - Светлые, будто выгоревшие глаза с красными прожилками смотрели испытующе. - Тебе понравилась наша школа?
- Да. - Сколько раз ей уже приходилось врать, отвечая на такой вопрос.
Рыжий мальчишка обогнал их: «Здрасссте, Серафима Гаврилллна!» - и скрылся за дверью. Витя мог бы в нем узнать Ржавого Гвоздя, что встретился ему и Салману в степи, за арбой старика.
Входя в класс, Серафима Гавриловна подтолкнула Машу на лобное место меж дверью и доской:
- Я привела к вам новую ученицу Степанову Машу. Она приехала издалека…
- …и живет в военном городке! - выскочила девочка с первой парты в правом ряду. Что это у нее на лице? Веснушки? Нет, мелкие черные родинки.
- Маша Степанова - дочь офицера и живет в городке, - подтвердила Серафима Гавриловна.
- В той квартире, где жил Алик! - добавила всезнайка с пестрым лицом.
- Фарид #225;-а-а… Когда говорят старшие…
- …то дети должны молчать! - тонким голоском подлизы пропел рыжий.
Он сидел позади Фариды. Рыжий, с голубыми глазами, но скуластый - неужели казах? А рядом - смоляной чуб свесился на поллица, зато глаза как плошки и нос картошкой - наверное, русский.
За третьей партой сидела девочка. Коротко стриженная, с густой блестящей челкой по самые брови - тонкие, стрелками разлетающиеся к вискам. Откуда взялась здесь такая - столичная! И почему эта замечательная девочка сидит одна? Неужели Машу сейчас посадят к ней?
Серафима Гавриловна словно угадала Машины мысли:
- Доспаева, рядом с тобой место свободно?
- Нет! Нет! - Доспаева, как курица, растопырилась над партой. - Со мной сидит Шолп #225;н.
- Но где она?
- Приедет.
- Почему опоздала? Это не похоже на Байж #225;нову. Сауле, ты не знаешь, что с ней могло случиться?
- Не знаю.
- Шолпашка приданое шьет! Шолпашку мать не отпустила. Шолпашкина сестра замуж выходит! - Большое удовольствие для Фариды - сообщать новости.
- Фарида, как всегда, в курсе, - заметила с досадой Серафима Гавриловна.
Старшая сестра Шолпан тоже училась в здешней школе, но после шестого класса родители оставили ее дома. Люди, живущие по старым степным обычаям, считают шестой класс пределом девичьего образования. Но Шолпан, слава богу, уже в восьмом. Серафима Гавриловна знала: если на шестом не остановили - значит, школьница чего-то добилась, настояла на своем. Но мало ли какие бывают неожиданности.
В классе понимали, отчего хмурится завуч. Одна только новенькая не понимала.
- Но ты отвлекла нас от дела, - сказала Серафима Гавриловна Фариде. - Где мы посадим новенькую?
- Со мной! - крикнул рыжий с голубыми глазами.
- Ак #225;тов, ты лучше помолчи. У тебя есть сосед - Кудайберг #233;нов.
- Да я его сейчас вышвырну! - Рыжий уперся руками в соседа, тот двинул плечом, и Акатов плюхнулся на пол. - Ах, ты так!
- Нурл #225;н Акатов! - повысила голос Серафима Гавриловна. - Смотри, как бы я тебя не выгнала из класса.
За тремя рядами парт люди веселились в полное свое удовольствие. Им-то хорошо смеяться. Маша поняла: ей пора действовать решительно.
- Если вы не возражаете, я сяду за последнюю парту. Она свободна?
- Правильно! - одобрила Серафима Гавриловна. - Сама выбрала. Садись.
Маша пошла на место. Мимо Сауле Доспаевой, надменно опустившей глаза, мимо рыжего Нурлана, улыбающегося ей от уха до уха.
- Ну, восьмой «Б», - принялась распекать Серафима Гавриловна, - неважно вы подготовились к новому учебному году. Настроение, я вижу, нерабочее. Не все явились к началу занятий. Допустим, у Байжановой семейные обстоятельства. А где Садвакасов?
- Во-о-он бежит Садвакасов, - спокойно сообщил чернявый Ку-дайбергенов, показывая рукой в окно.
Все повернулись туда.
- Ух и жмет!
Маше с последней парты видно: в трех окнах одинаковая плоская степь, к осени вовсе облезшая и облинявшая, по степи кто-то бежит в школьной серой форме, в школьной фуражке. И даже красивая Сауле загляделась на бегущего с какой-то неловкой улыбкой.
- У Еркина секундомер! - оповестила восьмой «Б» Фарида. - В универмаге заказывал. Специальные часы. Нажимаешь кнопку - стрелка останавливается.
- Значит, он бежит и думает, что время остановилось? - развеселился Нурлан Акатов. - Пока Садвакасов бежит, уроков не будет?
- Человек тренируется, - объяснил Кудайбергенов. - У Еркина вся дорога от садвакасовской зимовки до школы размечена. Сто метров - камень. Всего пятьдесят три камня. Пять тысяч триста метров.
- Весь год будет бегать? - удивились в классе. - И зимой тоже? С Васей советовались?
- С каким это Васей?! - пригрозила Серафима Гавриловна.
- Мы у Василия Петровича рулетку брали, когда мерили. Как пульс считать, он Еркину показал, - объяснял классу Кудайбергенов.
Маша подумала: он, наверное, очень положительный, на вид русский, но фамилия…
- Да кончится ли когда-нибудь это безобразие! - вскипела Серафима Гавриловна. - Пора уже себя взрослыми почувствовать! Восьмой класс!
- А в клуб нас теперь будут пускать по вечерам? - пропищал Акатов. Для Маши он уже совсем понятный: во всех прежних классах тоже были такие клоуны.
В раскрытой двери показался запаренный бегун:
- Разрешите войти?
- Явился, не запылился! - добродушно приветствовала Серафима Гавриловна. - Садись, коли пожаловал.
Он, тяжело дыша, пошел меж рядов. Мимо первой, второй, третьей парты… Сюда он шел, к Маше. На ходу он бросил Кудайбергенову: «Семнадцать и три». Взглянул недоуменно на Машу: откуда здесь взялась? Сел рядом, достал из-за пазухи тетрадку, из кармана шикарную заграничную ручку:
- Расписание сказали?
- Нет, - ответила Маша.
От его куртки шел еле слышный запах дыма, горький, знакомый запах. Маше вспомнился Мусаб, где жили давным-давно, и пестрый удод над очагом. Такой же был горьковатый щекочущий дым.
Сосед оперся спиной о беленую стенку, отдыхал. Тетрадка лежала перед ним. На обложке свою шикарную ручку пробовал - ярко пишет ручка, - с удовольствием выводил свое имя и фамилию: Еркин Садвакасов.
Серафима Гавриловна объясняла, какие разделы будут проходить в восьмом классе по алгебре и по геометрии. Сосед пошмыгал носом.
- Ты Степанова. Твой отец полковник. - Не спросил, а ей втолковал - будто она сама не знает.
Тут его и засекла Серафима Гавриловна:
- Садвакасов! Что-то ты там разговорился с интересной соседкой. Иди-ка к доске. Есть хитрая задачка - все лето тебя дожидалась.
Еркин вскочил словно ошпаренный.