Илья Миксон - Обыкновенный мамонт
Бабушка опять заторопила. Очень ей хотелось показать Серёжке все достопримечательности родного города. Да разве можно осмотреть все достопримечательности Ленинграда!
В нём только мостов больше шестисот. Гранитные, деревянные, чугунные, арочные, висячие. С башнями, скульптурами, старинными фонарями.
Один из мостов держали четыре льва с золотыми крыльями.
— Это сказочные львы, — пояснила бабушка, — грифоны. В древности грифонов считали охранителями золота. Напротив банк помещался, и мост назвали Банковским. В банках хранят деньги и золото, потому и грифонов поставили.
— Как часовых, — сказал Серёжка и подумал, что универсальный клей БФ-6 тоже, наверное, в банках держат. Говорил же Сенька Бородин: такой клей на вес золота…
Бабушка обещала съездить с Серёжкой в Петродворец, фонтаны посмотреть, и вдруг заболела. Примчалась «скорая помощь», увезла бабушку в больницу. Там бабушке сделали операцию, и она так ослабела, что пришлось маме каждый день ездить, кормить бабушку с ложки, как маленькую.
Будто осиротел Серёжка. Целыми днями один. Ленинград — не военный гарнизон, не разгуляешься без взрослых.
Потускнели белые ночи, прекратились увлекательные поездки. Наступили «чёрные» дни.
ЗУБ МАМОНТА
Серёжа ещё раз обошёл мощёный двор, стиснутый со всех сторон высоченными каменными домами, и остановился перед аркой, перегороженной железными воротами. Решётчатая калитка, сорванная с верхней петли, глубоко воткнулась острым углом в расщелину между булыжниками и не поддавалась никаким усилиям. И покататься нельзя.
Он постоял под аркой, посмотрел, посмотрел на улицу, но, как нарочно, ни одна машина не прошла мимо.
Оглянувшись, не следит ли за ним дворничиха, которой мама поручала его на день, Серёжка смело двинулся вперёд. Но только он занёс ногу над железной перекладиной, как позади хлопнуло окно и раздался ворчливый голос:
— Ещё чего выдумал! Вернись немедленно!
Все ребята со двора разъехались в лагеря, на дачи, к бабушкам в деревню. Малыши и те перебрались с детскими садами за город. Даже соседскую кошку Рицу, которую почему-то называли сибирским котом, увезли в Зеленогорск. А Серёжа, без мамы, без кошки, без бабушки, без папы, один-одинёшенек неприкаянно бродил по тесному каменному дворику, как последний часовой в гарнизоне, поднятом по тревоге.
Жизнь была такой скучной, что Серёжке даже сны не снились.
Но вот однажды, когда, по мнению дворничихи, у Серёжки был тихий час, в комнату ворвались знакомые голоса. То воротились из далёкого похода три друга-шестиклассника: Валька из десятой квартиры, Миша Кругликов и Толя. Толя слыл учёным: он увлекался археологией — наукой о древних костях, как объяснили когда-то Серёжке. Он живо сунул ноги в сандалии и сбежал вниз.
Загорелые, обветренные, стояли три, знаменитых теперь на весь двор, путешественника и, перебивая друг друга, отвечали на вопросы трёх мам.
Мамы уже успели завладеть вещевыми мешками. Там, в этих жалких на вид рюкзаках, наверное, таились несметные сокровища.
Серёжка осторожно пощупал рюкзак, который держала за лямки Валькина мама. В тот же миг Валька так дёрнул Серёжку за руку, что тот едва удержался на ногах. И ещё накричал:
— Ты что! Не видишь?! Там ископаемые!
— Осторожно, — добавил рассудительный Толя. — Можно повредить отпечаток ихтиозавра на известняке.
Ихтиозавра Серёжка не знал: в зоопарке таких зверей не держали.
— Мы устроим музей! — похвалился Миша Кругликов и тотчас умолк. Наверное, это было военной тайной.
Когда приехала из больницы мама, Серёжка спросил её, кто такой ихтизар, почему он ставит печати на известняке и как устраивают музеи.
— Музей — это дом, где хранят редкие вещи, — ответила мама, а про остальное ничего не сказала. Усталая она была и озабоченная.
На другой день Валька, Миша и Толя возились в деревянной пристройке к флигелю, где жила дворничиха. В той пристройке с покатой крышей хранились метлы, лопаты, вёдра. Серёжка несколько раз пытался заглянуть в пристройку, но Валька отгонял его, как щенка: «Пошёл отсюда!» Серёжка отходил и молча наблюдал издали за таинственной работой. Уже стало известно, что директором музея избран Валька.
Долго размышлял Серёжка, как попасть в музейную компанию. И его осенило: музею нужен часовой. Ведь там хранятся редкие вещи! Как в банке. А во дворе нет даже крылатого грифона.
— Возьмите меня часовым, а?
Валька сперва онемел от неожиданной дерзости, затем громко расхохотался и не больно, но обидно щёлкнул Серёжку по лбу.
— Видали умника? Люди путешествовали, рисковали жизнью, а он — нате пожалуйста, на готовенькое. «Возьмите часовым»! Пошёл отсюда!
В разговор вмешался Миша Кругликов.
— Вообще-то, — важничая, произнёс он, — охрана нам понадобится.
Серёжка одарил Мишу благодарным взглядом и прошептал:
— Я буду стараться.
Толя спокойно и равнодушно оглядел его и, по обыкновению, промолчал.
Стало ясно, что всё зависит от Вальки из десятой квартиры. Директор нового музея о чём-то думал. На всякий случай Серёжка отступил от него на два шага.
Вдруг глаза директора вспыхнули, как у кошки Рицы, когда она замечала воробышка, выпавшего из гнезда.
— Хорошо, — объявил наконец Валька, — берём. С условием! — Он подмигнул напарникам и отчеканил претенденту на должность часового археологического музея: — Ты должен внести в нашу коллекцию свой экспонат.
— Какой? — упавшим голосом спросил Серёжка, не решившись выговорить незнакомого слова «экспонат».
— Любой, — довольный своей выдумкой, ответил вполне миролюбиво директор.
— Как твоя фамилия? — задал вопрос Толя. Он держал в руках блокнотик и авторучку. Наверное, собирался отдать приказ о назначении Серёжки часовым музея.
— Мамонтов, — с готовностью отозвался Серёжка.
— Как-как?
— Мамонтов, — невнятно от волнения повторил Серёжка.
— Ха! — воскликнул Валька. — О чём тогда думать? Тащи зуб мамонта!
Миша Кругликов зажал рот ладонью, прыснул и скрылся за дверью.
Толя усмехнулся и покачал головой.
— Всё! — отрезал Валька. — Теперь иди. Без экспоната не подходи к моему музею ближе, чем на сто шагов. — Он прикинул на глаз площадь двора и милостиво сократил запретную зону: — Не ближе пяти шагов.
Где водятся мамонты? Какие они? Длинные, как жирафы? Громадные, как слоны? Шустрые, как мартышки? Мохнатые, как Рица? Даже узнать не у кого. Мама в больнице за бабушкой ухаживает. В музее спрашивать бесполезно. Если бы Валька знал, где живёт мамонт, давно повыбивал бы у него все зубы…
Серёжка принялся тщательно исследовать двор. Первым делом он осмотрел ящики для отбросов и мусора. Приходилось вытягиваться на носках и приподнимать тяжёлые железные крышки. Одна из них больно прижала пальцы. Серёжка послюнил их, подул и, мужественно перенося страдания, продолжал поиски.
Как назло, утром приезжала машина и железной, согнутой в локте рукой заменила наполненные ящики порожними.
И зачем только выдумали дворников? Разве найдёшь после них зуб мамонта?
Серёжка заглянул в подвал, обошёл все лестничные площадки на всех пяти этажах всех четырёх подъездов. Ничего утешительного. Совсем обессилев, он опустился на скамеечку под окном дворничихи и с тоской уставился на большой замок, что висел на дверях музея.
Ночью приснился страшный сон. Будто шёл Серёжка по двору и вдруг увидел мамонта. Большого, мохнатого, как сибирский кот Рица. Мамонт закрывал рот, как Миша Кругликов, чтобы никто не увидел его зубы. Серёжка вежливо попросил у мамонта зуб, один-единственный, самый ненужный. На время хотя бы, пока выздоровеет бабушка.
Но мамонт проворчал:
«Ещё чего выдумал».
Потом рявкнул:
«Видали умника?!»
И прыгнул в зелёный ящик для мусора. Серёжка бросился за ним, но железная рука крана унесла ящик с мамонтом в небо…
Снова наступил день. Серый, дождливый, скучный. Серёжка, навалившись на подоконник, с завистью смотрел на блестящую крышу музея.
Валька выглянул наружу, поднял глаза и заметил Серёжу.
— Нашёл? — крикнул он насмешливо.
Серёжка печально покачал головой.
— Эх ты, Мамонт! — презрительно сказал Валька и скрылся.
И тут Серёжка придумал последний и единственный выход из своего отчаянного положения…
Придерживая одной рукой щёку, Серёжка смело распахнул дверь музея.
— Вот, — с трудом произнёс он сквозь сжатые губы и, протянув правую руку, разжал пальцы.
На влажной ладони лежал маленький щербатый молочный зуб с коротенькими корешками-присосками, ещё розовыми от крови.
Валька-директор часто заморгал рыжими ресницами и мягко положил руку на плечо Серёжки.
