Владислав Крапивин - Победители
Чем ближе подходила Вовкина очередь, тем сильнее он беспокоился. Выбирать арбузы по хвостам и по звуку он не умел, а попросить продавщицу сделать вырез ни за что бы не решился.
А ему нужен был очень спелый арбуз. Сам-то Вовка съел бы и незрелый, но сестра любила только хорошие арбузы. Если Вовка купит хороший, настроение у сестры, может быть, улучшится. И, может быть, она вспомнит, что обещала сходить с Вовкой в Планетарий, который открылся в краеведческом музее. Андрюшка Лапин, Вовкин сосед по старой квартире, рассказывал, что там показывают, как крутится Земля и почему бывают затмения. И разные планеты показывают…
И когда подошла очередь, Вовка вытянул над прилавком руку и указал на самый большой арбуз. Самый большой – самый спелый. В этом Вовка был
совершенно уверен.
Продавщица с сердитым удивлением уставилась на щуплого мальчишку-покупателя. Перевела взгляд на арбуз. Потом опять на Вовку. Снова на арбуз.
– Этот, что ли? – отрывисто спросила она.
Вовка робко кивнул.
– А кто потащит? Я его за тебя потащу? – поинтересовалась продавщица.
Вовка вспомнил, как помогал Андрюшке втаскивать на балкон велосипед, и сказал:
– Я сам…
– "Сам"! – передразнила она. – Брюхо надорвёшь, а с меня спросят.
"Не продаст", – подумал Вовка и соврал:
– Я близко. Я рядом живу.
– Рядом… – проворчала она, однако с кряхтеньем подняла арбуз и опустила на весы. Весы жалобно дзенькнули.
– Надорвётся пацан, – заговорили в очереди. – Виданное ли дело… Взрослому и то… Куда родители смотрят…
– Если что случится, моё дело маленькое, – заявила продавщица уже не для Вовки, а для других покупателей.
– Ничего не случится, – убедительно сказал Вовка. Он чуть присел, и продавщица скатила ему арбуз на согнутые руки.
Ух! Вот тут-то Вовка понял, что значит земное притяжение! Просто удивительно, что в первую же секунду он не грохнул арбуз и сам удержался на ногах. Но он не грохнул и удержался. И в первую секунду. И во вторую. И в третью…
Потом он сделал шаг. Ещё. И пошёл.
Он шёл, хотя ему казалось, что руки вот-вот разогнутся или он вместе с арбузом провалится к самому центру планеты.
Прохожие охали и оглядывались на мальчишку с такой тяжеленной ношей. Казалось, что ноги у него в коленках не сгибаются, а переламываются от непосильного груза, как лучинки. И сам он скоро сломается.
Вовка нёс арбуз, откинувшись назад, чтобы часть тяжести перевалить с рук на грудь. Но от этого начинали сползать штаны, потому что резинка была не очень тугая. Приходилось их придерживать локтем. Кроме того, Вовка забыл сунуть в карман сдачу и держал её в кулаке. Это было тоже неудобно.
– Подсобить? – спросил высокий парень в железнодорожном кителе.
– М-м… – сказал Вовка. И разозлился на себя за своё упрямство. Ведь было бы здорово, если бы кто-нибудь помог. Но парень удивлённо покачал головой и ушёл.
Вовка двигался мелкими шажками. Носки с зелёными полосками снова выбились наружу, но он этого даже не знал. Он не видел своих ног. И дороги не видел. И многого другого. Арбуз загородил собой полмира. Его громадная круглая верхушка покачивалась перед Вовкиными глазами и отливала малахитовым блеском.
"Только бы добраться до сквера, – думал Вовка. – Пока руки не отломились…"
Только бы добраться до сквера. А там скамейки. Можно отдыхать хоть на каждой. А потом – через дорогу и в подъезд. Правда, там ещё лестница на четвёртый этаж, но ведь на лестнице тоже можно отдыхать… Только бы дотянуть до первой скамейки!
И он дотянул.
Он опустился перед скамейкой на колени и положил руки с арбузом на сиденье, сколоченное из пёстрых реек. Что-то очень острое попало под левую коленку, но Вовка сначала даже не обратил внимания.
– Ух… – тихонько сказал он и несколько секунд не шевелился. Только прижался к арбузу щекой. Арбуз был гладкий и прохладный. Вовка осторожно освободил из-под него ослабевшие руки и встал.
Оказалось, что в колено ему впилась острыми краями пробка от пивной бутылки. Теперь она отвалилась, и на коже остался тонкий красный отпечаток – звёздочка с мелкими зубцами. Вовка поморщился, послюнил палец и потёр колено. Звёздочка не оттёрлась, а колено покраснело.
Вовка сердито пнул пробку. Она подскочила и перевернулась кверху блестящей спинкой. Солнечные чешуйки сразу же запрыгали через неё, выбивая мелкие, искры. Тогда Вовка поднял пробку и наклонился над арбузом.
Интересная мысль у него появилась: украсить арбуз узорными отпечатками. Вовка вдавил пробку в твёрдую зелень корки и полюбовался первым оттиском. Потом хотел продолжить своё интересное дело, но услышал шаги и поднял голову.
Шли мальчишки.
Их было двое. Шаги их были медленны, лица непроницаемы, а намерения неясны.
Вовка ощутил тоскливое беспокойство.
А мальчишки приближались.
Каждый был года на три старше и на голову выше Вовки. И, наверно, поэтому они на него даже не смотрели. Они смотрели на арбуз. Конечно, такой необыкновенный арбуз был для них в сто раз интереснее обыкновенного Вовки.
Но это как раз и плохо. Ради такого интереса они могли сделать с арбузом что угодно. Вдруг им захочется узнать, как он выглядит внутри. Или попробовать на вкус. Или просто придёт в голову испытать, громко ли он треснет, если трахнется на землю. А заодно отвесить Вовке по шее "макаронину", чтобы не вздумал зареветь…
Мальчишки были уже в пяти шагах. Особенно опасным Вовке показался один – в синем тренировочном костюме, с тёмным ёжиком волос и чёрными, какими-то хитрыми глазами. У второго были светлые, зачёсанные набок волосы и такая же, как у Вовки, рубашка – белая, с красными поперечными полосками и квадратным воротом. Эта рубашка почему-то слегка успокаивала Вовку. Но всё-таки он ждал мальчишек с большой тревогой.
Они подошли и остановились у скамейки. И всё так же смотрели только на арбуз.
– Вот это шарик! – сказал темноволосый. – Глянь, Захар!
Захар потеребил пуговицу на такой же, как у Вовки, рубашке и медленно ответил:
– Я и так… гляжу. Ничего себе глобус.
Глобус… Вовка представил свой арбуз на чёрной лакированной подставке с тонкой ножкой и неосторожно хихикнул. Ребята разом глянули на него, и Вовка поспешно сжал губы.
Темноволосый мальчишка спросил:
– Это твой?
– Мой, – сказал Вовка и почему-то вздохнул.
– Сам тащил?
Вовка на всякий случай вздохнул ещё раз:
– Сам…
– Врёшь. – Острые чёрные глаза быстро и недоверчиво ощупали Вовку. В них ему почудились холодные огоньки.
– Честное слово, не вру, – торопливо заговорил он. – Я тащил, тащил… Думал, что лопну. – Он хотел пробудить в мальчишках жалость и отвлечь их от опасных мыслей, если такие мысли у них имелись.
– Силён! – произнёс Захар.
И Вовке показалось, что в голосе его появилось уважение. Но приятель Захара сказал без всякого уважения:
– "Силён"! Он его катил по земле, наверно. Катил?
– Тащил, – тихо, но твердо ответил Вовка. – Если бы катил, были бы вмятины. – И он с надеждой посмотрел на Захара.
Тот заступился:
– Шурка, ты чего пристал к человеку? Ему и без тебя тошно. Вон какую планету на себе нёс…
Вот это сказал! Планету! А ведь верно. Вовка вспомнил картинки про космос, которые видел в каком-то журнале. В чёрной мгле там светились туманные пятнистые шары планет. Жёлтые, розовые, голубоватые. А этот зелёный. Ну и что? Всё равно похоже.
Теперь понятно, почему в арбузе такая тяжесть: большая Земля притягивала к себе маленькую зелёную сестру…
А Захар и Шурка уже отвернулись и опять разглядывали арбуз. Будто и в самом деле изучали новое небесное тело. И Вовка слышал непонятные слова:
– По ходу стрелки…
– Период обращения…
– Если полнолуние, тогда наивысшая точка…
– При чём здесь точка?
– Ты чурбан…
Это последнее было уже понятно. Вовка осторожно просунул голову между спорщиками: о чём это они? Шурка недовольно глянул на Вовку.
– Когда бывают самые большие приливы в океане? Знаешь? Ничего ты не знаешь.
– Наверно, когда шторм, – неуверенно высказался Вовка.
– Он так же, как ты, разбирается, – ехидно сказал Шурка Захару.
Тот хотел ответить, но вдруг посмотрел в конец аллеи и сообщил:
– Приближается мой братец. Чего ему надо?
По аллее бежал маленький мальчишка в большой красной тюбетейке. Он был толстый, и бежать ему было трудно. Он двигался тяжёлыми, неумелыми скачками. Тюбетейка держалась слабо и при каждом скачке подпрыгивала над головой, как крышка над чайником.
– Ну, чего тебе? – с досадой сказал Захар.
– Вот, на… – Толстый брат протянул ему блестящую монету. – Двадцать копеек. Лизка велела кусок мыла купить и сразу домой принести. А потом уже идите куда хочете.
