Радий Погодин - Шаг с крыши
– Их светлость будет сражаться за нашего короля, – сказала девчонка. – Хоть и не прочь за свой народ сражаться тоже. Чего-то я не понимаю. Мудрено очень.
– Чего тут понимать, – служанка постучала ногой в дверь погреба. – Господа неразборчивы. Их преданность зависит от монеты. Откуда у народа деньги, если все деньги у королей.
– При чем тут деньги?! – возмутился Витька. – Говорите глупости и не знаете. Вам бы только деньги.
– А вам? – спросила служанка. – Эй, господин де Гик, яичница!
За ее спиной стояли англичанин и черный гвардеец. Вытягивали шеи. На этих шеях дрожали и двигались вверх-вниз взволнованные кадыки.
– Повешу, – шептал англичанин сладким голосом.
– Повешу, – мечтательно вторил ему гвардеец. – Видит бог, повешу. Ему яичница, а нам? – Он почесал уколотое шпагой место.
Дверь погреба отворилась.
– Наконец-то. Волшебный аромат. Давно не ел горячего. Мое почтенье, господа. – Де Гик схватил сковородку и, захохотав, скрылся в погребе. И оттуда, приглушенный железной дверью, донесся его вопль: – И шкварки! За шкварки я прощу любую ведьму и возьму ее себе в святые…
Гвардеец и англичанин наступали на служанку. Они наступали в сапогах из бычьей кожи, в перчатках из кожи оленьей, в сукне и в бархате. При шпагах. Она повизгивала и пятилась.
– Супу! – заорал вдруг Витька свирепым, полным благородства голосом. Грохнул кулаком по столу. – Горохового супу с луком!
– Несу!
Витька расставил ноги, упер руки в столешницу, уселся, как подобает рыцарю и мушкетеру.
Вошла служанка с супом. Суп дымился в миске, распространял вокруг запах жареного лука и грудинки. Витька крякнул, предвкушая удовольствие. Но… англичанин протянул руку к миске. Гвардеец ударил его по руке, и миска оказалась перед слугой божьим.
– Вам не подобает, милорд, хлебать плебейскую еду. У нас такой похлебкой кормят слуг.
– А вам? – краснея и надуваясь, спросил англичанин.
– А я слуга господен, мне можно.
– Вы не имеете права, – сказал Витька, совершенно ошеломленный подобной быстротой действий.
– Имею, имею, – успокоил его гвардеец. – Бог дает человеку одно только право – родиться на свет божий.
– Не только родиться, – возразил Витька запальчиво.
Черный гвардеец посмотрел на него одобрительно.
– Правильно, мой мальчик. Не только родиться, но и умереть. Все остальные права бог дает святой церкви и королю. Люблю образованных детей. В наше время дети не были такими образованными. Некультурные были дети.
Служанка головой покачала.
– Эх, вояка, – сказала она. – Как же ты, сударь, будешь сражаться за короля, если за свой суп постоять не умеешь.
– А ты не разглагольствуй! – прикрикнул на нее гвардеец. – Повешу!.. Вот поем и повешу. – Он откусил пшеничного хлеба, отхлебнул супа.
– А помолиться-то, святой отец, помолиться перед трапезой забыли? – ехидно заметил англичанин. – Нехорошо, святой отец.
Гвардеец поспешно встал, сложил руки домиком и, воздев глаза к небу, забормотал:
– Спасибо господу богу нашему, что не оставляет слуг своих голодными. Аминь. – А когда он сел, миски перед ним не было. Англичанин уже хлебал из нее и чавкал.
– Плебейская еда, милорд, – сказал гвардеец растерянно. – Это для слуг.
– Очень вери вел. Хозяин должен знать, что ест слуга.
– Врете вы! – вдруг ни с того ни с сего крикнул Витька. Девчонка даже вздрогнула от неожиданности.
– Ты о чем, мой мальчик? – спросил гвардеец, не отводя от англичанина глаз.
– Насчет права врете. Право дает людям конституция.
– Это ваша королева, что ли? Так она нам не указ. А какие же она, сын мой, дала права тебе?
– Первое! – выкрикнул Витька. – Свобода! Равенство! Братство!
Англичанин поперхнулся супом. Выкатил на Витьку блеклые глаза.
– Вот, вот, – гвардеец ткнул в англичанина пальцем: – Вместо того, чтобы лишать служителя господня пищи, вы бы, милорд, послушали, что наша молодежь болтает. Это из Англии мода.
– Нет, это из Франции, – англичанин поднялся.
– Из Англии!
– Из Франции!
– Второе! – Витька руку выставил вперед, как оратор-трибун. – Право на труд!
– Пожалуйста, трудитесь, – отмахнулся от него гвардеец. – Бог любит тружеников… Из Англии веяния.
– Из Франции!
Гвардеец и англичанин, толкаясь плечами, пошли вокруг стола.
– Вы, сударь, лжете.
– Это вы лжете, милорд. Это у англичан повадка лгать…
Витька ухватил одного из них за камзол.
– Не путайте. Право на труд – это… Короче, кто не работает, тот не ест.
– Боже милостивый! – Глаза у служанки открылись в пол-лица. – Эй, господин де Гик, вы слышите, кто не работает, тот и не ест. А вы сожрали все колбасы!
Девчонка, глядевшая на Витьку со страхом, дернула служанку за рукав. Служанка поспешно прикрыла рот фартуком.
Витька подвинул миску с супом к себе, а в супе плавали грудинка и жареный лук янтарного цвета. Витька хлебать принялся и после каждого глотка ложку облизывал и выкрикивал:
– Право на отдых! Право на образование!
Гвардеец и англичанин стояли возле него, держась за шпаги.
– Чего уставились? – спросил Витька.
– Дальше, – сказал гвардеец.
– Мне очень любопытно. Валяйте дальше, – сказал англичанин.
Витька великодушно объяснил:
– Дальше идут свободы. Свобода – тоже право. Свобода совести. Свобода волеизъявлений. Свобода вероисповедания.
Девчонка и служанка поспешно перекрестились.
– Так, значит, верь во что попало? – спросил гвардеец. – В любого бога.
– Вообще-то бога нет. У нас это наукой доказано. Но если вам нравится верить – пожалуйста. – Витька подчистил миску корочкой. – Еще о свободах объяснить? Свобода печати…
– Достаточно, – сказал англичанин.
– Вполне достаточно, чтобы тебя повесить! – Гвардеец схватил Витьку за шиворот и заорал: – Шпион!
– Вы что? – прохрипел полузадушенный Витька. – Я просто говорил…
Девчонка и служанка заплакали обе враз.
– Он пришел сражаться за нашего короля, – ревела девчонка.
– Сударь, не верьте ему. Он просто сам не знает, что говорит, – голосила служанка. – Это с непривычки к простецкой пище. Да разве может быть такое? Подумайте. Такого никакая королева не допустит, хоть будь она Констанция или Констюнция.
– Чего вы давите?! – хрипел Витька, пытаясь освободить ворот. – Не знаете, а давите.
Гвардеец его тряхнул.
– Ишь ты, как ловко скрылся! Меня не проведешь. На самом деле, ты шпион. И знаешь чей? – Он приставил длинный острый палец к Витькиному носу. – Гугенотов! Он гугенот! Ларошелец! Его послали подрывать святую католическую церковь… Ух ты, щенок! – Гвардеец встряхнул Витьку так, что Витькины зубы, попадись, перекусили бы подкову. – Как это мы тебя пропустили в ту святую Варфоломеевскую ночь? – Гвардеец покрутил головой, разглядел во дворе бельевую веревку. Толкнул Витьку к англичанину. – Подержите его, милорд.
– Да никакой я не шпион! – закричал Витька. – Вы что, с ума сошли? Я только рассказывал, как у нас…
Англичанин трогал Витькину шкуру, губами чмокал.
– Редчайший зверь. Когда тот черный тебя повесит, я у него этот шкура буду выигрывать. Я думаю, так будет благородно. Ты фрондер. Опасный тип.
А за окном чирикали воробышки. Струилось небо.
Служанка и девчонка стояли возле камина на коленях.
Прибежал гвардеец, путаясь в веревке. У него уже и петля была готова. Он накинул ее Витьке на плечи.
– В мои годы дети и слов таких не знали. Молились богу, – гвардеец вздохнул и поволок Витьку по лестнице наверх. – Все гугеноты – бунтовщики!
Девчонка и служанка заревели еще громче.
– Вы не имеете права меня вешать! – отбивался Витька. – Что я вам сделал?
– Ты слышишь, господи? – Гвардеец поднял руку над головой и где-то там пошарил пальцами. – Да святится имя твое, да исполнится воля твоя. – Он выбрал балку потолще, перекинул через нее веревку.
– Молись!
– Да не шпион я. Не шпион. Мне с дикарями было легче разговаривать. Они хоть понимали. И я их понимал.
– Молись!
– Каугли маугли турка ла му, – зачастил Витька.
– Молись, молись. Ишь, гугенотские молитвы читает, мазурик.
– Сунду кулунду каракалунду…
– Хватит, – сказал гвардеец. – Господи, благослови, – и начал выбирать свободный конец веревки.
Витька подпрыгнул, откуда силы взялось, уцепился руками за балку и заорал:
– Де Гик! Де Гик!
Дверь в погреб распахнулась.
– Кто здесь кричал «де Гик»?
Девчонка тут же к нему подскочила.
– Господин де Гик, вас сверху.
– Де Гик! – снова заорал Витька.
– Эй вы, кардинальский заушник, что вы вознамерились сделать с моим юным другом?
– Повесить, – сказал гвардеец. – Он ларошельский шпион. Гугенот.
– Защищайтесь, несчастный!
Гвардеец встретил де Гика на лестнице, снизу навалился англичанин.
Де Гик отбивался, его мушкетерская доблестная шпага сверкала, как бешеная молния. Де Гик еще орудовал ногой. Но положение его было очень трудным – Витька оценил это вмиг. Он подтянулся, сел на балку верхом. Стащил с себя петлю, набросил ее на гвардейца.
