Всеволод Нестайко - Единица «с обманом»
Когда он принес в класс свои альбомчики, мальчишки сперва обступили его, начали, толкаясь, разглядывать. И Спасокукоцкий с Кукуевицким даже восторженно закричали: «Ух ты!.. Ах ты!..» Но тут Игорь Дмитруха ревниво скривился, вытащил из кармана упаковку заграничной жевательной резинки и стал щедро всех угощать. И ребята тут же потеряли интерес к маркам. А Спасокукоцкий и Кукуевицкий пренебрежительно хмыкнули: «Подумаешь — марки! Барахла-то…» Будто и не они только что ухали и ахали. А девчонки в сторону Ленчика даже не взглянули — то ли зная Ленчиково к себе отношение, то ли по девчачьему своему легкомыслию.
Один только Шурик Бабенко досмотрел кляссеры до конца. И на следующий день тоже начал собирать марки. Однако, собрав девять марок, неожиданно увлекся значками и забросил марки. Впрочем, Ленчик на него не обижался. На мальчишек Ленчик никогда не обижался. Мальчишкам он мог простить все на свете. Ведь то мальчишки!..
Этой осенью Тося Рябошапка принесла в класс новое увлечение — переписываться с девочками из социалистических стран. Летом она отдыхала в Одессе в пионерлагере «Молодая гвардия». Познакомилась там с зарубежными пионерами, исписала целую тетрадь адресов и раздала те адреса подружкам. И вот завязалась бойкая переписка. Таня Верба писала Йемене в польский город Катовицы; Надя Травянка — Эрико в Эйзенах, что в Германской Демократической Республике, а сама Тося Рябошапка переписывалась сразу с тремя — с болгаркой Снежаной из Пловдива, с румынкой Мариорой из Бухареста и Йованкой из югославского города Дубровника.
Теперь у девчонок только и разговоров было, что об этой переписке.
— А Эрика мне написала…
— А я Снежане написала…
— А мне Йованка написала…
Соберутся где-нибудь в уголке или возле чьей-нибудь парты, друг дружке показывают письма, фотографии, сувенирчики всякие. А то сядут, книжками загородятся (чтоб мальчишки не подсмотрели) и пишут: голову набок свесят, буквы странные выводят, разными красками цветочки в уголках писем малюют (это чтоб красивей было) — и сопят.
Ленчику такое дело было бы, как говорится, «до лампочки» (подумаешь, пишут: «А я сегодня пятерку получила…», «А я вчера интересное кино смотрела…»), если бы… не марки. Когда он видел в девчачьих руках заграничные конверты и на них яркие таинственные марки, его глаза загорались, а сердце начинало ныть. Ведь они, стрекотухи писклявые, ничегошеньки в этих марках не смыслят и все равно выбросят (чтоб им пусто было!).
Как-то, перехватив взгляд Монькина, Тося Рябошапка вдруг встрепенулась:
— Ой, тебе, наверное, марку нужно!.. Бери!
И другие девчонки, услышав, тоже ойкнули:
— Ой! Правда! Ты же собираешь! Возьми! Возьми!
Ленчик покраснел, как помидор, презрительно скривился и сказал:
— Спасибочки! У меня такие есть! Сколько угодно!
Ну не мог же он принять от них — от них! — эту подачку, как вы не понимаете!.. Хоть у него, конечно, таких марок не было!
И еще большая досада на девчачье племя охватила его.
«Ишь! В марках ни бельмеса не понимают, а им со всего света письма с такими марками идут!.. А я…» И как-то сама собой возникла у Ленчика мысль — а почему бы и ему не начать переписываться с кем-нибудь из братских стран. Это же так просто: написал коротенькое письмо, а тебе пришел ответ, снова написал — и снова ответ, и каждый раз на конверте — марки. Отклеивай и складывай в кляссер… Но кому и куда писать? Где взять адрес? У этих сорок-белобок? Так у них же все адреса девчачьи. А писать девчонке, даже если бы Ленчика на куски резали, он бы не стал. Только мальчишке! Но где же достать адрес мальчишки, который живет за границей?..
И вдруг…
Помог случай (недаром он мужского рода!).
Ленчик взял в библиотеке книжку, которую только что перед ним сдала Надя Травянко, — «Небывалое бывает» Сергея Алексеева. Пришел домой, открыл, а там — письмо. Только, пожалуйста, не думайте, будто Ленчику очень интересно читать чужие письма!.. Но если уж ты такая ворона, что оставляешь свои письма в библиотечных книжках, то кто тебе виноват?
Это уж, извините, не твое письмо, библиотечное.
И его могут прочитать все абонементы — ой! — абоненты.
А если я абонент, то…
Ленчик развернул письмо.
Добрый день, Надя!
Очень спасибо тебе за фото ваш прекрасный Киев. У меня все порядок. Только есть один неприятность. Я поссорился с мой друг Гудрун, что живет в соседстве, в шестой номер. Ну, ты знаешь. Поэтому я теперь переживаю. Не знаю, как сделать народ мир и дружба. Ну, вот! А как ты?
Пиши. Буду отвечать. Привет.
Эрика.
У Ленчика сердце так и подскочило. Ой! Так это ж то, что нужно!
Гудрун! Мальчик! Да еще и поссорился с Эрикой. Вот молодец! Наверно, здорово она ему в печенки въелась, эта Эрика. И что ж! Девчонки — они все одинаковые. Что у нас, что у них. Наверняка выставлялась, какая она и красавица, и отличница, и все умеет. А ему это надоело, и он сказал ей по-немецки: «Катись от меня подальше!» И теперь она, вишь ты, переживает, не знает, «как сделать назад мир и дружба». Наверно, сама такая же, как Надька Травянко, если с ней переписывается. И тот Гудрун еще, гляди, разлопоушится да и помирится с ней. Надо ему написать, предостеречь, поддержать.
Адрес есть. Раз по соседству, значит, на той же самой улице. Правда, фамилии не знаю. Но Эйзенах — город небольшой. Значит, и дома там небольшие. И вряд ли в шестом доме будет много Гудрунов. Такое необычное имя. Может, он и на весь Эйзенах один.
Ощущая жар в груди и дрожь во всем теле, Ленчик сел писать письмо.
Добрый день, Гудрун! — бодро начал он, — Пишет тебе Леонид из Киева. Не удивляйся, что я пишу. Просто наши девчата переписываются с вашими. И мне стало известно, что ты поссорился с Эрикой. Она теперь переживает и не знает, как с тобой помириться. А ты не переживай. Я уверен, что это она виновата. У нас тоже девчонки вредные, и мы с ними воюем. С ними иначе нельзя.
Давай будем переписываться. Пиши мне, а я тебе.
С международным приветом
Леонид Монькин.
Ленчик подумал-подумал и приписал:
Я собираю марки. А ты?
Он перечитал письмо и остался им очень доволен. Здорово написано, не то что девчачьи ахи-охи… Гудрун оцепит. И приписку сделал ловко. Ничего не просил, а сразу каждому дураку ясно, что нужно прислать марок.
Ленчик пошел на почту, купил специальный международный авиаконверт и отправил письмо.
А то, Травянкино письмо, чтобы она ни о чем не догадалась, подсунул ей в грамматику — пусть думает, что сама туда положила.
И стал ждать ответа.
День ждет, два, три… Ждет педелю…
Каждый день несколько раз заглядывает в почтовый ящик. Даже отважился спросить женщину-почтальона. Та усмехнулась и весело сказала: «Пишут».
За это время Ленчику даже приснился международный вагон.
Ему приснилось, что на его имя прибыл из-за границы целый вагон марок. И он не знает, куда эти марки деть. Железнодорожное начальство требует, чтобы он немедленно разгружал свой вагон, а мама не соглашается, чтобы он заваливал всю квартиру марками…
Так было во сне. А наяву — ни марок, ни писем не было.
Прошла еще неделя. И три дня. Ничего.
Кроме газет, журнала «Барвинок» да счетов за междугородные переговоры родителей — ничегошеньки.
Ленчик прямо возненавидел почтовую сумку почтальона (у-у, тоже женского рода!..).
В конце концов он махнул рукой: «А! Наверно, этот Гудрун не получил моего письма. Фамилию я ж его написал. Ну и пусть! Очень надо!»
И вот когда он уже совсем махнул на письмо рукой и перестал ждать, пришел ответ.
Возвращаясь из школы, Ленчик встретился у подъезда с почтальоншей. Та заулыбалась и весело сказала:
— А-а! Товарищ Монькин?! Леонид?! Тебе письмо! — Она быстро перебрала в сумке большую кипу писем, вытащила одно и выдала ему.
Занемелой рукой Ленчик взял длинный конверт. И, растерявшись, даже забыл поблагодарить почтальоншу. Та, все еще улыбаясь, вошла в подъезд, а он остался на улице.
На левом краю конверта была наклеена синенькая полоска, на которой белыми буквами написаны иностранные слова, а с правого края — разноцветные марки — целых семь! На одной — дяденька в очках, на другой — какие-то дома, на третьей — причудливый орнамент, а на четырех других — невозможно красивые птицы со сказочным опереньем. У Ленчика аж дух захватило. Таких марок у него еще не было.
«Молодец, Гудрун! Ух, молодец! Просто молоток!»
Дрожащими пальцами Левчик разорвал конверт.
На землю выпали цветные открытки — вид какого-то старинного замка. И еще одна — поменьше. На оборотной стороне этой открытки было написано:
«Леониду от Эрики и Гудрун.
