Спиридон Вангели - Приключения Гугуцэ
— Где-то сейчас наш Гугуцэ? — вздохнула мама.
— Должно быть, возле той вон ёлки, вышиной с колокольню, — сказал отец. Он всегда всё знал.
Вдруг сестрёнка закричала:
— Бугай! Наш бугай замычал!
Молодые люди на экране посторонились, и вперёд вышел Гугуцэ:
Разрешите петь, кричать,
Вас, хозяев, величать?
Домашние хоть и раскрыли рты, но ни одного слова сказать не могли. Первой опомнилась мама:
— Пой, сынок, величай! Вот только как же тебе дать калач?
Гугуцэ пел во весь голос, а дойдя до «Гей-гей!», швырнул шапку об пол.
Бугай мычал что было сил, пока от его хвоста не остался один обрывок.
— Вот что довелось повидать! — сказал отец.
А дедушка налил полный стакан вина и поднёс его к самому экрану телевизора, и чокнулся с шапкой Гугуцэ.
— Твоё здоровье, дедушкин министр!
Буквы Иона Крянгэ[1]
Дедушка учился в школе всего два года, и, значит, у него образования было ровно два класса. Вот он нет-нет да и присядет в саду за парту, которую отец смастерил для Гугуцэ.
— Хорошие наступили времена, школа на дом приходит, — говорил дедушка. — А я в первый класс ходил за девять вёрст, в село Стрымбу. Бывало, разбудит меня мать, как только петухи запоют, уложит книжки в котомку, сунет мне в руку бутылочку чернил (их тогда делали из бузины), вот я и топаю свои девять вёрст не по дороге, а по берегу Рэута и всё поглядываю, видна река или нет, заблудиться-то недолго.
— Ты учился с Ионом Крянгэ, дедушка?
— Чего не было, того не было. Крянгэ-то много постарше меня. Он тогда сам был учителем в Яссах. И вот как-то попал в наши края один из тех, кто у Крянгэ учился. Слово за слово, и вытянули мы из него, как он грамотным стал. История, скажу я тебе, Гугуцэ, просто удивительная.
Приходит, значит, Крянгэ в школу, а под мышкой у него картонная коробка. В коробке буквы, да не простые, а сдобные и к тому же смазанные жжёным сахаром. Вытащит он их из коробки и одну за другой прикрепит булавками к классной доске. Да не просто так, а чтобы сложилось какое-нибудь слово. И вызывает ученика:
«Прочти, — говорит, — только погромче, что у нас тут написано?»
Если ученик читал правильно, Крянгэ разрешал ему выбрать буковку по вкусу и съесть. Съест её малыш, губы оближет, а Крянгэ и говорит:
«Ещё разок прочти, что написано на доске, да смотри не забудь и ту буковку, какую ты сейчас съел».
Передать тебе не могу, до чего вкусны были буковки Иона Крянгэ. Дети, они сластёны, век бы стояли у доски, где такие слова написаны. Ион Крянгэ, понимаешь ли, сам был бедняком. Гол как сокол, а ведь каждый вечер пёк свои сладости на целую ораву детей.
— Вот бы мне съесть такую букву, дедушка!
Дедушка наморщил лоб:
— Поищи в горнице, может, где-нибудь и залежалась баранка Иона Крянгэ.
Гугуцэ пошарил за фотографиями, за ковриками, вытащил сухой базилик из-за потолочной балки — никаких баранок. Мыши, должно быть, сгрызли.
Когда опять к ним пришёл дедушка, Гугуцэ спросил:
— Где же буковки Иона Крянгэ? Ты, наверное, пошутил, дедушка?
Дедушка взял его за руку, повёл в горницу и снял с полки книжку:
— Вот они где, милый ты мой Гугуцэ, вкусные буковки из печи Иона Крянгэ. Давай-ка отведаем, ну, скажем, вот это: «Козлятушки, ребятушки, отомкнитеся, отворитеся!» Ну как?
Гугуцэ бережно положил книгу за пазуху и сказал:
— Неправда, дедушка, что ты окончил только два класса. Не два, а целых восемьдесят!
Гугуца
Все соседи вышли проводить Гугуцэ в школу. Сестрёнка помогала ему нести цветы. Папа ехал следом и вёз на машине знаменитую парту Гугуцэ. Директор нацепил на грудь все свои медали, вышел к воротам школы и подал Гугуцэ руку.
Парту приняли во второй класс, а мальчика в первый и дали ему новую парту, за ней уже сидела какая-то девочка.
— Ты кто? — спросил её Гугуцэ, когда начался урок.
— Меня зовут Гугуца, — ответила девочка, когда урок кончился.
На втором уроке задали писать точки. Гугуца заслоняла свои точки рукой, чтобы Гугуцэ их не списывал.
Каждый день — новая буква. Учительница писала её на доске белым по чёрному, а ученики перетаскивали букву в свои тетрадки, но уже чёрным по белому.
Выучив новую букву, Гугуца вытягивала из парты дыню, давала Гугуцэ понюхать и ела всю перемену. А если видела, что дыня слишком велика и в одиночку её не одолеть, то мальчик получал ломтик с хвостиком.
На большой перемене Гугуца открывала окно и учила птиц читать:
— Вот здесь я написала «ЧИК». Повторяйте за мной. Молодцы! А теперь «ЧИК-ЧИК». Ещё разочек. Ну-ка все вместе: «ЧИК-ЧИРИК!»
Гугуцэ такой чепухой не занимался: как-никак, его парта во втором классе.
Каждую новую букву Гугуца переписывала в чистую тетрадь. От этого её портфель с каждым днём делался тяжелее на одну букву. Чтобы у девочки хватило сил его таскать, мама пихала туда побольше еды.
За партой девочка устроилась так, чтобы Гугуцэ, когда встанет отвечать урок, заслонял её от солнца. Она только и ждала, чтобы мальчик поднял руку и отвечал подольше. Прячется от солнца и радуется, а на перемене угощает Гугуцэ дыней: «Ты ведь теперь мой зонтик, я должна о тебе заботиться».
Кончилась осень. Ребятам осталось выучить букву «Я» и какие-то там хвостики, закорючки и загогулины от других букв, когда прошёл слух, что учительница насовсем уходит из школы, её переводят в районный центр.
Как же так? Ведь они любили учительницу, как букву «А», приносили ей всё интересное, что попадалось по дороге в школу: кто цветок, кто ещё чего-нибудь. Гугуцэ подарил ей жёлтую букашку с двадцатью одной точкой на спине.
— Другая придёт! — утешала детей учительница.
— Вы красивее, чем она, — не отставали ребята. — Скоро зима. Мы вас на саночках покатаем.
Учительница, конечно, любила кататься на санках, но что поделаешь, если сам министр вызывает её учить учителей. Тут даже директор не удержит.
Словом, учительница попрощалась с ребятами и пошла в учительскую.
Гугуца тоже встала, взяла портфель, надела пальто и ушла. Один мальчик подглядел, как она села прямо на ступеньку школьного крыльца, портфель на колени, руки в стороны, чтоб не было прохода.
Тут все один за другим выбежали из класса и сели рядышком на крыльце с книжками в руках. Учительница попробовала уйти из школы, но не тут-то было. На реснице у неё появилась слеза, похожая не то на точку, не то на запятую.
Вечером учительница написала министру, что она, конечно же, остаётся в том самом селе, где жили Гугуца и Гугуцэ.
А утром девочку выбрали старостой. И Гугуцэ перестал хвастаться тем, что его парта во втором классе.
Подметальщики
Когда Гугуцэ приняли в первый класс, он так этому обрадовался, что взял и подмёл дорогу от своего дома до школы.
Увидев такое дело, сосед-одноклассник тоже вышел на улицу с метлой. А там и на других улицах метёлки замахали хвостами. К вечеру первоклассникам не хватало дорог в селе.
Второклассники поднялись вместе с утренней звездой — тоже решили показать, что они у хороших хозяев родились и недаром перешли в свой второй класс. Каждый выбрал себе участок дороги перед собственным домом, расписался на нём и других подметальщиков туда не подпускал. Одному Гугуцэ позволили мести дорожку от дома до школы.
А третьеклассникам достались только тупики да закоулки, зато они отхватили хорошие участки у больницы, рядом с колхозной давильней винограда, а ещё у домов тех ребят, которые остались на второй год.
На улицах стало чисто, как в горницах. У околицы села стоял патруль и проверял, чистые ли ноги у тех, кто идёт в село. Обутые заранее доставали из карманов сапожные щётки, а босые мыли ноги в речке Рэут.
Люди старались даже не вспоминать, какими пыльными и грязными были дороги до того прекрасного дня, когда Гугуцэ приняли в первый класс.
Даже ярмарку перенесли на край села.
Зимой дети протоптали по всему селу дорожки. А вдоль этих дорожек налепили снежных баб-сторожих, чтобы девочки не боялись ходить в сумерках.
Пришла весна. Школьники вооружились новыми метёлками и подымались на рассвете, как заправские городские дворники.
По селу разнёсся слух, что юным подметальщикам дадут зарплату. Некоторые стали ждать медалей. Были и такие, которые уже запаслись мешками для конфет.
И вот возле дома Гугуцэ собрались почтенные люди. Сначала старики подсчитали, сколько подмели те ребята, которые держат руки в карманах. Получилась дорога короче метёлки. Потом начали прикидывать, сколько подмели Гугуцэ и его товарищи. Приложили одну к другой все подметённые ими улочки, добавили к ним все переулки, закоулки и задворки, и получилась такая длинная дорога, что по ней можно было добраться до районного центра. Но ведь такую дорогу дети подметают за день. Умножили, её длину на число дней в году, и вышла длиннющая дорога, конца не видать.
— Коли есть дорога, то не мешало бы по ней и проехаться! предложил один из стариков.
