Елена Шолохова - Звезда
Так я и рассудил. А Макса, решил, стерплю. Пусть. По крайней мере, пока. В любом случае его компания лучше, чем мыкаться в одиночестве…
7
В октябре зарядили дожди. Холод стоял собачий, я даже простудился, чего со мной не случалось, наверное, с детсада. Ходил по дому расклеенный, всё норовил прилечь. Одно хорошо – с чистой совестью пропускал школу, куда меня совершенно не тянуло.
Строго говоря, класс был не так уж плох. Никакого насилия и прочих ужасов, о чём всюду твердят, никто не устраивал. Разве что Максу сели на загривок насчёт списать, ну так это обычное дело, да он и сам виноват, что позволил собой помыкать. Правда, ещё порой подкалывают его и пару других таких же бесхребетных созданий, но издевательством это не назовёшь даже с большой натяжкой. Так, в рамках дозволенного. Хотя я вижу, что Максу подобные подколки не по душе. Ну а кому такое по душе? Разве что броненосцам и идиотам.
Заметил: когда начинаются все эти шуточки в его адрес, он моментально бледнеет, а уши, наоборот, становятся пунцовыми. Краснеют прямо по-шевкуновски. При этом Макс пытается улыбаться, мол, всё нипочём, но улыбочка выходит вымученная. И это меня раздражает. Если не нравится тебе, так и скажи. Ответь на оскорбление оскорблением. С кулаками кинься. Да, в конце концов, просто не давай списывать в другой раз. Но нет. Даёт, по первому требованию, даже без «пожалуйста». Ещё и расшаркивается. Но он единственный, кто со мной приветлив, кто вообще со мной общается, и если быть до конца откровенным, то я ему за это благодарен. Чёрт, полтора месяца назад умер бы со смеху от одной мысли, что буду испытывать благодарность к какому-то затюканному ботану за дружелюбие ко мне. Ко МНЕ! Мир определённо перевернулся с ног на голову…
Впрочем, мой «ботан» сам во сто крат больше благодарен мне за дружбу – условно назовём так наше вынужденное общение. Дай ему волю, он, похоже, от меня ни на минуту не отходил бы. С другими в классе он как-то особо не контачит, вернее, они с ним.
Вообще, они все какие-то недружные. Есть кучка вокруг Мальцева. Остальные, кто не в кучке, – между собой по парам. Вместе только на уроках. Мы же, помню, регулярно совершали совместные вылазки всей толпой.
Этот Мальцев с его барскими замашками мне активно не нравится. Хотя, когда я смотрю на него, как раз-таки невольно и вспоминаю… себя самого. Тоже ведь царём себя считал, даже в нашей дружбе с Шевкуновым негласно верховодил. Оттого и непонятно, почему, когда мы рассорились, весь класс встал на его сторону, а от меня попросту отвернулись. Фу, вспоминать тошно…
Внешне Мальцев смахивал на Яшку-цыгана из «Неуловимых», только на такого, бледненького и опрятного Яшку, ну и кудри покороче. И прикид, само собой, брендовый. А так – копия. Видел его как-то в выходные – рассекал на квадроцикле по набережной. Там же крутилась и остальная компашка: две смазливые блондинки, Потанина и Голубевская, патлатый, которого все почему-то зовут Дотой, и ещё два шкета, Яковлев и Сачков.
Яковлев у «царя» – главный паж. А иногда даже заместитель или, как говорят на работе у отца, врио. Судя по фейсу, в его крови явно присутствует татаро-монгольская примесь. Хоть и блондинистый. Хоть и Яковлев. При Мальцеве он всё больше помалкивает, либо угодливо поддакивает. Без него – распускает хвост и начинает демонстрировать командирские замашки.
Сачков – ещё один из группы поддержки – местный балагур. Везде вставит своё слово. Да вообще мелет языком без остановки! Типа смешно. И мнит себя, видать, остряком и душой компании. А по сути – заурядный тролль. Он в основном и сыплет шпильками в адрес Макса и прочих пришибленных. В классе его зовут Рыжий, потому что он реально рыжий. И весь конопатый. Даже руки.
Патлатый, или хипстер, или Дота – в общем, додик по фамилии Виляев, наоборот, молчун, каких поискать. Весь в себе, как замороженный. Уткнётся носом в айфон и всё – пропал человек для общества. Изредка он оживает, чтобы изречь что-то типа: «ага», «неа», «дай списать». Наряды у него – просто китч какой-то, но сам-то наверняка считает, что это такой «ни-на-кого-не-похожий-стиль».
Считается, что все люди со странностями, но этот экземпляр странный настолько, что ещё чуть-чуть, и он был бы пациентом палаты номер шесть. Просто иначе не понимаю, что могло бы заставить взрослого, ладно, полувзрослого парня ростом почти под потолок носить короткие и запредельно узкие штаны невообразимо яркого синего цвета и чувствовать себя при этом комфортно. Серьёзно! Не брюки, а трико балеруна, только ещё и носки напоказ. Иногда белые! Не понимаю, каким ветром его прибило в эту компанию, что у него общего с ними и как они его не стесняются…
А вот девчонки вполне… Только я поначалу их путал: фигуры похожие, причёски тоже.
Но потом пригляделся, начал различать. Да и вели себя они по-разному. Та, которую тискал Мальцев, Вера Потанина, попроще, и гонора в ней поменьше. Вторая – Наташа Голубевская – прямо королева снежная, к такой на кривой козе не подъедешь.
И, само собой, предки у них денежные, даже более чем. За Мальцевым отец приезжает на «Хаммере», за Голубевской – на Porsche Cayenne. Или вот в минувшую пятницу у Яковлева был день рождения (небольшая ремарка: самое щедрое, на что раскошеливались мои родители по аналогичному поводу – это снять зальчик в ресторане, хотя в родном классе наша семья считалась самой обеспеченной). Ну а тут Яковлев-старший арендовал целую турбазу на Байкале на все выходные. Плюс артисты с развлекательной программой, катерок, фейерверк и прочие прелести.
Яковлев пригласил весь класс, обошёл вниманием только четверых: меня, Макса и ещё двух страшненьких застенчивых девочек – Алёну Дубинину и Нину Сагидзе.
В пятницу все заявились в школу кто в чём горазд, потому что предусмотрительный папаша именинника договорился подогнать целый автобус к школе, сразу после уроков. На переменах они галдели от восторга, предвкушая крутой отрыв. Только мы четверо не участвовали во всеобщем ажиотаже.
В тот день я особенно остро почувствовал, как изменилась моя жизнь. Прежде мне никогда не приходилось наблюдать со стороны, как народ обсуждает праздник, куда меня не зовут. Нет, я, собственно, и не претендовал. Ясно же, что у них своя тусовка, я там чужак, но и прозябать на отшибе я как-то не привык. Поэтому позвал Макса и страшную парочку сходить вечером в боулинг. Макс просиял, правда, промямлил, что играть не умеет, но я пообещал научить, и он воодушевился. Что же до девчонок, так они ещё и кочевряжились. Вернее, одна из них, Сагидзе. Испуганно оттащила подружку в сторонку и принялась ей что-то нашёптывать, округлив чёрные глазки.
– Да брось ты! Ничего такого, сходим, развеемся. Давай! – уговаривала её Дубинина.
Та отчаянно трясла головёнкой, но Алёна продолжала. Ещё бы – поди, этих мартышек в жизни никто никуда не водил.
– Не дрейфь, Сагидзе. Погоняем шары да по домам. Никто на твою честь не покусится, – не вытерпел я.
И та неожиданно сдалась. Дожил! Уговариваю уродин пойти со мной гулять!
А между тем время провели на удивление неплохо, учитывая, что мне вообще не хотелось идти и я сто раз проклял себя за эту дурацкую затею. Днём, на тренировке, мы опять схлестнулись с Богатырёвым. Палыч, не разбирая, вломил нам обоим, так что пришёл я злой как чёрт. В таком состоянии я обычно говорю людям гадости. И этим бы вполне могло достаться по первое число, если бы не позитив, который хлестал из Алёнки фонтаном.
– Какой ты, Олежек, молодец, что собрал нас! Ну и пусть эти мажорики и их подпевалы развлекаются там, а мы тут отдохнём ничуть не хуже! – затараторила она, пританцовывая.
Даже угрюмая Сагидзе выдавила улыбку. Макс же ещё со школы цвёл. Невольно улыбнулся и я.
Мы переобулись, взяли дорожку. Для тонуса заказали по бокалу пива и пиццу. Сагидзе выкатила глазки и замахала руками, что, видимо, означало «нет» на языке жестов, которому она явно отдавала предпочтение. По крайней мере, в моём присутствии.
– Что, мама заругает? – спросил я насмешливо.
– Правда, Нин, ты чего? Немножко можно, – подключилась Дубинина.
Пожалуй, зря я обеих в дурнушки записал. Дубинина могла бы стать очень даже ничего, приложи она хоть маломальские усилия. Скажем, сделала бы что-нибудь с волосами, а не ходила откровенно косматой.
И немного макияжа ей бы не помешало, глаза-то у неё, конечно, что надо, большие и нереально голубые, но я лишь вблизи разглядел, что у неё имелись и брови, и ресницы, причём ресницы очень длинные и довольно пушистые, только белёсые. Я, вообще-то, не любитель шибко размалёванных, но когда природа так поскупилась, не грех и малость приукрасить фейс. Ну и, конечно, сменила бы свой балахонистый свитер на что-нибудь поизящнее. А ещё, когда она улыбалась, у неё на щеках появлялись круглые ямочки – кому как, а мне всегда нравились подобные фишки.
Хоть это было и не свидание, даже абсолютно не свидание, мы всё равно непроизвольно разделились на пары, тем более играли двое на двое. Я «выбрал» для себя Дубинину, потому что Сагидзе – вообще не вариант. Она толстая, а я не из числа любителей пышных форм, но это ещё полбеды. Главное, с ней тоска и напряг. Даже выдув поллитра пива, она не стала ни на грамм разговорчивее. Самое большее – шепталась с Алёнкой. Но зато она мигом сообразила, как играть, и, несмотря на неуклюжесть, раз за разом выбивала страйки. Била она мощно и точно. Зато у Алёнки что ни удар, то гаттербол, в лучшем случае – сплит.
