Фред Адра - Лис Улисс
— Хм, — ответил кот.
— Улисс, а ты действительно с ним раньше встречался? — спросил Евгений.
— Нет, — твердо ответил лис. — Никогда. Крот что-то путает.
Но Евгения последнее заявление археолога продолжало беспокоить. И, как оказалось впоследствии, не зря…
Берта встретила друзей хорошими новостями.
— Вот программа спектаклей Большого Трагического Театра. А это — портрет сыщика Проспера и его секретарши, лисицы Антуанетты, которая всюду его сопровождает. Они приезжают послезавтра. А вот это, — Берта сделала эффектную паузу, — имя того, кто пригласил Проспера в наш город.
— О… Вот это работа. Берта, у меня просто нет слов, — восхитился Улисс.
— Здорово, — искренне сказал Евгений. Он уже не сердился на лисичку.
— Да, неплохо, — признал Константин.
Берта зарделась. Она ведь знала, знала, что лучше всех! Вот, убедитесь! И ты, Улисс, убедись. Смотри, какая потрясающая лисичка совсем рядом!
— Так… — Улисс с интересом разглядывал материалы, добытые Бертой. — Значит, Проспер приезжает по приглашению Жозефины Витраж. Это очень богатая рысь. Интересно… Рысь — она ведь та же кошка… Скажи, Константин, кошачьи вообще хорошо отличают собачьих друг от друга? Одного лиса от другого, например?
— Если лисы кошке знакомы, то, разумеется, хорошо. А если нет… Ну, может, тогда и не очень, — ответил Константин.
— Очень интересно… — промолвил Улисс. — Ладно, оставим это на потом. У меня для вас новость, друзья. Сегодня вечером мы все идем на первый в нашем городе спектакль Большого Трагического Театра!
— Ой, как здорово! — Берта захлопала в ладоши.
— За что?! — ужаснулся Константин. Ему не нравилось слово «трагический». Оно навевало грусть, а грустить кот не любил.
А Евгений не знал, как отнестись к этой новости, поэтому промолчал.
— Да-да. Пьеса называется «Трагическая судьба и прекрасная смерть несчастной Лауры». В главной роли Изольда Бездыханная.
Константин застонал.
— Шеф, а можно, я чем-нибудь другим займусь, а? Чем угодно. Могу даже сходить к Кроликонне и потребовать еще денег. Все лучше, чем трагический поход в театр несчастного Константина.
— Друг мой, это не просто поход в театр. Это разведка. Неужели непонятно?
— Я сейчас расплачусь, — уныло вымолвил Константин. — Это мне за грехи мои наказание.
— Перестань. Ты же не один пойдешь, а с друзьями, — подбодрил его Улисс.
Кот скорчил жалостливую гримасу, но промолчал.
— Что ж, друзья! — воскликнул Улисс. — Объявляю перерыв. Встречаемся у меня в шесть часов. Нас ждет встреча с искусством!
Глава пятая
Роковая предопределенность классической трагедии
Ближе к назначенному часу Лисс Улисс нарядился в черный, под цвет ожидаемой на сцене трагедии, костюм и стал с чашкой кофе у окна, задумчиво глядя на улицу. За окном лениво возился с электрическим кабелем коала в рабочем комбинезоне. Он то разматывал моток, то снова сматывал, время от времени поглядывая на Улиссовские окна. Лис вздохнул, задернул занавеску и уселся в кресло. Часы пробили шесть. Почти сразу же раздался стук в дверь. Это явился Евгений. Пингвин облачился в черный фрак и выглядел бы весьма внушительно, если бы не вездесущий ранец за спиной. Но в ранце лежал дневник, а с ним Евгений никогда не расставался, даже рискуя выглядеть нелепо.
— Тебе очень идет, — улыбнулся Улисс, решивший ничего не говорить про ранец.
Пингвин смутился. Фрак он одолжил у соседа-индюка, ведь у него самого ничего подобного в гардеробе не было.
— Все-таки, театр, — объяснил он.
— Ну, конечно, — согласился Улисс.
— Хорошо, что дождя нет, — заметил Евгений.
— Да, — кивнул Улисс.
— Теплый вечер, — добавил Евгений.
— Действительно, — сказал Улисс.
Евгений прокашлялся и произнес:
— Улисс… Я все хочу спросить… — но договорить не успел, потому что в этот момент раздался стук, лис крикнул «Войдите!», и в дом ввалился Константин — все в тех же потертых брюках, куртке и шарфе, что и утром.
— А вы чего это вырядились? Праздник какой? — с недоумением спросил он друзей.
— Мы же идем в театр! — ответил Евгений с благоговением.
— Это я помню, — поморщился кот. — А разве мы идем туда не зрителями? Что-то я не помню, чтобы речь шла о нашем участии в спектакле.
— Ты что?! — воскликнул Евгений, патетически вскинув правое крыло. — Это же театр!
Константин некоторое время в упор разглядывал пингвина, затем вздохнул и сочувственно произнес:
— Бедняга…
— В театр полагается идти нарядно одетым, — объяснил Улисс. — Но это не закон.
— Хорошо, что не закон, — сказал Константин. — А то страсть как не люблю нарушать закон. Но иногда иначе просто никак.
— Ты нас позоришь, — тихо произнес Евгений.
— Я?! Да я хоть за рабочего сцены сойти могу! А ты на себя посмотри!
— Стоп! — Улисс вскинул лапу. — Каждый одевается, как хочет. Это не маскарад. Давайте без взаимных упреков.
— Давайте. Давайте без упреков, — проворчал кот и уселся в кресло, закинув лапу на лапу. — А где же наша собственная примадонна? Опаздывает, конечно? Ну, нам, простым смертным, негоже роптать. Им, примам, можно всякое, что простому зверью… — его речь прервал стук в дверь. Константин вскочил, подпрыгнул к двери и ловко распахнул ее. На пороге стояла незнакомая молодая лиса в красном платье, черных полусапожках на высоких каблучках и изящной шляпке с перышком.
— Берта?! — охнул изумленный Константин, но тут же взял себя в лапы. — Ну, ничего, ничего…
— Вот это да… — восторженно произнес Евгений.
Лис Улисс поднялся с кресла, подошел к Берте и протянул ей лапу.
— Берта, ты совершенно обворожительна. Думаю, сегодня вечером в театре будут разбиваться сердца.
Лисичка покраснела, подала лапу Улиссу и смущенно сказала:
— Я просто подумала… Ведь театр — это храм искусства, правда?
— Несомненно, — кивнул Улисс, проводя ее в комнату и усаживая в кресло.
— Определенно, — поддакнул Константин. — Театр — это храм искусства театра.
— Вы тоже хорошо выглядите, — сочла нужным отметить Берта.
— Конечно! — воскликнул Константин. — Ведь мы тоже в некотором роде служители муз и каждый сыграет свою роль. Лис Улисс будет дипломатом, послом в стране саблезубых тигров. Евгений — дирижером большого птичьего оркестра. А в ранце у него партитура, — последнее слово пришлось ему по вкусу, и кот счел нужным повторить: — Да, партитура. Ну а я играю простого рабочего парня с окраины, который так обожает трагедии, что ночами не спит, переживает.
Берта рассмеялась.
— А я кого играю?
— А ты играешь музу опасных авантюр. Нашу музу!
Лисичка захлопала в ладоши.
— Мне это нравится!
В ответ Константин усмехнулся, а Евгений с Улиссом улыбнулись.
— Друзья, нам пора, — произнес лис. — Но прежде я хочу вам кое-что сказать. Мы не знаем, где именно, у кого искать фрагменты карты. Мы можем только довериться судьбе — в том, что она подаст нам знак. Не укажет на местонахождение искомого — это не в ее привычках, — а тонко намекнет. Поэтому прошу вас, будьте бдительны. Обращайте внимание на все, что хоть чуть-чуть выходит за рамки привычного, и сразу сообщайте мне. Если мы не сумеем распознать подсказки судьбы, то рискуем блуждать в потемках до скончания времен. А теперь — пора!
Заговорщики вышли из дома и направились в сторону центра города по вечерней улице, освещенной фонарями. Коала-электрик не обратил на них никакого внимания, но когда четверка свернула за угол, тихо положил моток кабеля на землю и двинулся следом.
В фойе было полно народу. Повсюду на стенах висели фотографии известных актеров и плиты с эмблемой Большого Трагического Театра — двумя грустными масками. До начала спектакля еще оставалось время и звери чинно прохаживались, выискивая в толпе знакомых и попивая прохладительные напитки. Наши театралы тоже не стали спешить в зал.
— Давайте прогуляемся по фойе, — сказал Улисс. — Может, заметим что-нибудь любопытное.
И любопытное не заставило себя ждать. Внезапно Евгений стал как вкопанный, судорожно вздохнул и глухо произнес:
— Пожалуй, пойду в зал…
— Что случилось? — встревожился Улисс, а Константин перехватил взгляд Евгения и понимающе сказал:
— Ага…
Тут уже все заметили — в их сторону направлялась красивая молодая волчица в элегантном брючном костюме и черных лакированных туфлях. Через плечо волчица перекинула маленькую дамскую сумочку, а в лапке ее пристроилась программка.
Вот она подошла ближе и заметила дрожащего пингвина.
— Здравствуй, Евгений, — смущенно улыбнулась волчица. Она чувствовала себя неловко и жалела незадачливого влюбленного.
— Здравствуй, Барбара, — отозвался Евгений, чувствуя, как его перышки пробирает антарктический холод.
