Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан
— Ах нет, что вы, мэм! Погожий день — не солнечно, мэм, но очень сухо, — был ответ.
Кейти никак не могла понять, что означают эти слова горничной, когда, выглянув из-за занавесок, увидела, что все окутано густой тусклой дымкой, а напротив окна блестит мокрая мостовая. Позднее, лучше познакомившись с особенностями английского климата, она тоже научилась называть «погожими» те дни, которые не были явно дождливыми, и радоваться им. Но в то первое утро она испытывала недоумение, почти раздражение.
Миссис Эш и Эми уже ждали ее в общей столовой.
— Что возьмем на завтрак? — спросила миссис Эш. — Это наш первый завтрак в Англии. Кейти, закажите вы.
— Давайте возьмем все, о чем мы читали в английских книжках и чего не бывает у нас дома, — с энтузиазмом предложила Кейти. Но когда она заглянула в меню, оказалось, что в нем не очень много таких кушаний. В конце концов она остановила свой выбор на камбале и оладьях note 100, а затем, подумав, добавила к ним еще и крыжовенное варенье.
— Оладьи — это так замечательно звучит у Диккенса, — объяснила она миссис Эш, — и я никогда не видела камбалу.
Когда камбалу подали, оказалось, что это вкусные небольшие плоские рыбки, которые можно жарить целиком; но они мало чем отличались от тех, что в Новой Англии называют «скап». Вся компания легко справилась с ними, но оладьи вызвали большое разочарование — жесткие, безвкусные, с запахом подпаленной фланели.
— Какие они странные и неприятные! — сказала Кейти. — У меня такое ощущение, словно я ем кружочки, вырезанные из старого одеяла с гладильной доски и намазанные маслом! И с чего это, хотела бы я знать, Диккенс так носился с этими оладьями? И варенье из крыжовника мне не нравится; у нас дома все варенья гораздо лучше. Книги вводят в такое заблуждение!
— Да, боюсь, что это так, — согласилась миссис Эш. — Мы должны смириться с тем, что многое из того, о чем мы читали, окажется далеко не таким приятным, как в книгах.
Мейбл, разумеется, завтракала вместе с ними и заметила в этой связи, что ей тоже не нравятся оладьи и что она охотнее поела бы вафель. Но тут Эми сделала ей выговор и объяснила, что в Англии никому не известно, что такое вафли, — англичане такой глупый народ! — и что Мейбл должна научиться есть все подряд и не ворчать!
А после того как прозвучало это нравоучение, обнаружилось, что им грозит опасность опоздать на поезд, и все они поспешили на железнодорожную станцию, которая, к счастью, была поблизости. Там их ожидало несколько минут изрядной суматохи и неразберихи, так как Кейти, вызвавшаяся купить билеты, была совершенно сбита с толку непривычной денежной системой, а миссис Эш, на которую была возложена обязанность позаботиться о багаже, обнаружила, что багажные квитанции не выдаются, и была озадачена, встревожена и отнюдь не расположена принять на веру утверждение носильщика о том, что ей нужно лишь запомнить, в каком багажном вагоне, считая от паровоза, находятся их сундуки, и раз или два за время поездки выйти посмотреть, на месте ли они, ну и, конечно, потребовать их сразу, как только поезд прибудет в Лондон. Тогда у нее не будет никаких неприятностей, — «пожалуйста, дайте носильщику на чай, мэм!». Тем не менее все в конце концов было улажено, и без каких-либо серьезных происшествий они устроились в вагоне первого класса, а вскоре поезд уже плавно мчал их на полной скорости через плодородные графства Центральной Англии в сторону восточного побережья — к Лондону.
Что поразило их сначала — это обилие зелени в октябрьском пейзаже и удивительно ухоженный вид сельской местности, без каких-либо неровных, усеянных пнями полей или не тронутых человеком лесов. Несмотря на то что стоял конец октября, живые изгороди и луга были почти тех же цветов, что и летом, хотя на деревьях листьев уже не было. Чарующие своим видом старинные усадьбы и фермерские домики, то и дело мелькавшие за окном поезда, были постоянным развлечением для Кейти — с их разделенными пополам каменной перегородкой окнами, замысловатыми дымовыми трубами, необычными верандами и крылечками и густо увившим все плющом. Она сравнивала их очарование с бескомпромиссной простотой и некрасивостью фермерских домиков в ее родных краях и спрашивала себя, сможет ли Америка к концу следующего тысячелетия представить в дополнение к своим живописным пейзажам такие же живописные здания, как эти английские.
Вдруг перед погруженной в эти размышления Кейти мелькнула картинка столь яркая, что у нее перехватило дыхание: поезд шел мимо мчащейся с бешеным лаем своры гончих, за которой галопом следовали всадники в красных охотничьих куртках. Одна лошадь с наездником была в воздухе над каменной изгородью, другая поднималась на дыбы, готовясь к прыжку. Остальные всадники, возглавляемые какой-то дамой, скакали цепочкой через луг к небольшому потоку, за которым неслись, преследуя невидимую лису, гончие. Это видение длилось лишь миг, напоминая собой одну из моментальных фотографий Мейбриджа note 101 «Лошадь в движении», и Кейти сохранила его в памяти, яркое и отчетливое, как могла бы сохранить настоящую фотографию.
В Лондоне местом их назначения была гостиница «Баттс» на Дувр-стрит. Старый джентльмен, плывший с ними на «Спартаке», — тот самый, что столько раз «пересекал океан», — снабдил миссис Эш целым рядом адресов гостиниц и домов, в которых сдаются меблированные комнаты. Из этого списка Кейти выбрала «Баттс», так как эта гостиница была упомянута в романе мисс Эджуорт note 102 «Покровительство». «Это то самое место, — объясняла она миссис Эш, — где не остановился Годфри Перси, когда лорд Олдборо прислал ему письмо». Пожалуй, это было довольно странно — ехать куда-то по той причине, что там не остановился герой какого-то романа. Но миссис Эш совсем не знала Лондона и не имела собственных соображений относительно предпочтительности выбора той или иной гостиницы, а потому была вполне согласна позволить Кейти руководствоваться ее соображениями, и был выбран «Баттс».
— Это совсем как во сне или в сказке, — сказала Кейти, когда они отъехали от лондонского вокзала в четырехколесной наемной карете. — Это действительно мы и это действительно Лондон. Подумать только!
Она выглянула в окошко экипажа. На глаза ей не попалось ничего, кроме серого неба, покрытых слякотью тротуаров и длинных рядов самых обыкновенных кирпичных и каменных домов. Это мог бы быть с тем же успехом Нью-Йорк или Бостон в туманный день, но, на ее взгляд, имелось тонкое отличие, делавшее все предметы здесь непохожими на подобные предметы дома, в Америке.
— Уимпол-стрит! — вдруг воскликнула она, заметив вывеску с названием улицы на углу. — В «Мэнсфилд-парке» note 103 это улица, на которой «поселилась и открыла для гостей один из лучших домов» Мария Бертрам, после того как вышла замуж за мистера Рашуэрта. Подумать только — увидеть Уимпол-стрит! Как это забавно!
И она с любопытством выглянула, чтобы увидеть эти «лучшие дома», но все постройки на улице оказались неинтересными и старыми. Кейти подумала, что даже лучший дом, какой здесь можно увидеть, не из тех, что может примирить честолюбивую молодую женщину с присутствием скучного мужа. Кейти пришлось напомнить себе, что мисс Остин писала свои романы почти сто лет назад, что Лондон — «растущий» город и что все, вероятно, очень изменилось с тех давних пор.
Еще большая «забава» ждала их, когда они прибыли в «Баттс» и навстречу им медленно и плавно вышла хозяйка гостиницы, точно такая, с какими они часто встречались в книжках, — старая, улыбающаяся и румяная, с высоким кружевным чепчиком на голове, в шелковом платье в цветочек, с золотой цепочкой и скромно сложенными на черном парчовом переднике толстыми руками в митенках. Уже только ради того, чтобы взглянуть на нее, стоило пересечь океан, — так объявили они в один голос. Их отправленная заранее телеграмма была получена, и в гостинице для них были готовы комнаты с ярким огнем в дымящихся каминах. Стол был накрыт к обеду, и приятный, церемонный старый официант с белым галстуком, вышедший, казалось, из той же книжки, что и хозяйка гостиницы, ждал, когда прикажут подавать блюда. Все было выцветшим и старомодным, но очень чистым и удобным, и Кейти пришла к выводу, что в целом Годфри Перси поступил бы вполне разумно, если бы отправился в «Баттс», и что ему не было лучше в той гостинице, где он остановился.
