Энн Брешерс - Второе лето союза «Волшебные штаны»
Бриджит кивнула:
— Я готова вам помочь.
— Только предупреждаю, там все ужасно захламлено. Мои дети оставили много вещей, когда уезжали.
Бриджит вздрогнула. Она и не думала, что все получится так быстро. Если честно, она забыла, что эта пожилая женщина ей не чужая.
— Скажите, что надо делать, и я сделаю.
Грета с минуту молча смотрела на Бриджит:
— А ты не отсюда, верно?
Бриджит поджала пальцы ног.
— Да. Я просто… просто приехала на каникулы.
— Ты учишься в школе?
— Да.
— А твоя семья?
— Они…
Надо было заранее подготовить ответы на эти вопросы.
— За границей. Я хочу немного подзаработать, чтобы поступить в университет на будущий год.
Она встала и потянулась в надежде, что избежит дальнейших расспросов. Ее взгляд упал на фотографию в рамке. Там была она и ее брат Перри. У Би перехватило дыхание. Наверное, не стоило все это затевать. Она снова села.
— Ну что же. Пять долларов в час, это нормально?
Би с трудом удержалась от недовольной гримасы.
Может, для Берджеса это и нормально, но в Вашингтоне даже сэндвич не купишь на такие деньги.
— Эээ… хорошо.
— Когда ты приступишь к работе? — Женщину, казалось, воодушевила возможность реализовать свою затею. — Послезавтра вас устроит?
— Конечно.
Бриджит поднялась и последовала за Гретой к выходу.
— Большое спасибо, миссис Рандольф.
— Можно просто Грета.
— Хорошо. Спасибо, Грета.
— Тогда увидимся послезавтра… в восемь. Идет?
— Да, хорошо. До встречи.
Бриджит, не удержавшись, зевнула. В последнее время ей было очень трудно вставать по утрам.
— А как твоя фамилия?
— Эээ… Томко. — Эта несчастная фамилия точно не будет возражать против новой владелицы, а Би приятно лишний раз вспомнить о Тибби.
— Извини, а сколько тебе лет?
— Скоро семнадцать, — ответила Бриджит.
Грета удовлетворенно кивнула:
— У меня внучка — твоя ровесница. Ей будет семнадцать в сентябре.
Бриджит вздрогнула.
— Правда? — Голос тоже предательски дрогнул.
— Она живет в Вашингтоне. Ты там была?
Бриджит помотала головой. Очень легко врать незнакомым людям. Труднее тем, кто знает дату твоего рождения.
— А откуда ты?
— Из Норфолка. — Бриджит понятия не имела, почему назвала именно этот город.
— Да, далеко тебе пришлось ехать.
Бриджит снова кивнула.
— Ну что же, рада нашему знакомству, Гильда, — произнесла женщина, которая была ее бабушкой.
— Ресторан был просто обалденный. Я думала, мы пойдем куда-нибудь неподалеку, а он, оказывается, зарезервировал столик в «Жозефине». Можешь себе представить? Я боялась, что не так одета, но он сказал, что я потрясающе выгляжу. Он так и сказал: «Ты потрясающе выглядишь». Представляешь? А еще я целую вечность выбирала, что заказать, чтобы не измазать блузку в соусе или не выковыривать салат из зубов.
Кристина рассмеялась, словно находила эту ситуацию необычайно комичной. Кармен изучала свою горячую вафлю. В четыре отверстия посередине был налит сироп, остальные пустовали. Ее мама рассказывала о том, о чем должна была рассказывать она, Кармен. Но Кармен молчала, потому что ее мама говорила, говорила, говорила и никак не могла замолчать!
Кристина вдруг сделала большие глаза:
— Кармен, если бы ты только попробовала десерт! Объеденье! Он назывался «тарте тартин».
Она старалась произнести это по-французски, но пуэрто-риканский акцент победил, отчего Кармен немного смягчилась.
— Наверно, вкусно, — вяло отреагировала Кармен.
— Он был таким милым. Настоящий джентльмен. Он открыл мне дверь, когда я выходила из машины. Когда это было в последний раз?
Кристина, кажется, действительно ждала ответа.
Кармен вздрогнула:
— Что, никогда?
— Он закончил Стэндфордский университет. Я уже говорила?
Кармен кивнула. Кристина так гордилась этим, что Кармен стало стыдно за свое вчерашнее хвастовство собственным отцом.
Кармен осторожно открыла бутылку с сиропом и начала разливать, стараясь равномерно распределять тягучую жидкость по углублениям вафли.
— Как его зовут?
— Дэвид.
У Кристины это имя вызывало такой же восторг, что и «тарте тартин».
— И сколько ему лет?
Кристина слегка сникла:
— Тридцать четыре. У нас с ним разница только в четыре года.
— А мне кажется, в пять лет.
Не стоило так говорить, но Кристине действительно меньше чем через месяц исполнялось тридцать девять.
— Он хороший, судя по твоим рассказам, — подытожила Кармен, постаравшись сгладить свою бестактность.
Эта реплика сквозь зубы вызвала бурный приступ говорливости.
— Он очень хороший. На самом деле. — Уплетая вафли, мама продолжала болтать о том, какой он хороший, как он много раз приносил ей кофе и помогал исправить неполадки в компьютере.
Кармен налила себе стакан молока. Она не пила молоко с тринадцати лет. Ей хотелось поставить научный эксперимент: сколько времени мама будет говорить, если она сама не произнесет ни слова.
— Он всегда был таким милым и дружелюбным, но я и подумать не могла, что он меня куда-нибудь пригласит. Никогда!
Кристина несколько раз прошлась взад-вперед. Ее выходные туфли цокали по персиковому паркету.
— Знаю, служебный роман не лучший вариант, но все-таки мы работаем в разных отделах и на разных этажах.
Кристина махнула рукой, великодушно разрешив себе служебный роман еще до того, как успела его запретить.
— Вчера, когда ты собиралась на свидание, я почувствовала себя такой старой и одинокой, и еще вспомнила, что ты уедешь в будущем году. И вдруг — пожалуйста! Нет, правда! Я думаю, что мне его сам Бог послал.
Кармен еле сдержалась, чтобы не сказать, что у Бога есть заботы поважнее.
— Я, наверное, не должна строить радужные планы. А вдруг это ничем не кончится? Вдруг ему не нужны серьезные отношения? Вдруг он живет в другом мире?
Во-первых, Кармен ненавидела, когда ее мама произносила слово «мир», будто убежденный эзотерик. А во-вторых, с чего это вдруг ей понадобились серьезные отношения? У нее их не было уже лет семь.
Молчание не помогало. Даже когда Кармен пошла в туалет, мама продолжала болтать. Интересно, что будет, если она уйдет из квартиры?
В конце концов Кармен посмотрела на часы. Время всегда было против нее. Оказалось, что первый раз за всю совместную жизнь они с мамой не опаздывали в церковь.
— Нам пора, — сказала Кармен.
Мама кивнула и покорно последовала за ней. Она не умолкала до тех пор, пока не остановила машину у церкви.
— Скажи, малышка, — сказала Кристина, пряча ключи в сумочку и беря Кармен за руку, — а как ты провела вчерашний вечер?
Ленни!
Знаю, ты живешь совсем близко и Штаны окажутся у тебя уже через пять (ладно, десять) минут, когда я за тобой заеду (ладно, позже). Но мне немножко взгрустнулось из-за того, что нельзя послать тебе письмо из прекрасного далека… А потом я подумала: ну и что, что у нас есть телефон, электронная почта и ежедневные встречи — что мне теперь, и написать тебе нельзя? Это же не преступление, правда?
Так вот, Ленн и, это лето совсем не похоже на прошлое. Ты по мне не скучаешь, ведь мы несколько раз встречались вчера, а потом я чуть не угробила тебя своим ночным звонком. Но, несмотря на то что ты меня скоро увидишь и, скорее всего, рассердишься за опоздание, хочу сказать: ты самая лучшая, замечательная и страшная во гневе Ленни. Я тебя очень люблю. Хорошо тебе повеселиться в Штанах, подруга.
Кармен ЭлектрическаяЛюди иногда спотыкаются об истину, но чаще всего перешагивают через нее и убегают, будто ничего не случилось.
Уинстон ЧерчилльЛене не удалось повеселиться в Штанах. В первый день она положила их на кипу писем от Костаса и забыла дома. На следующий день Лена одела Штаны на работу, получила выговор от миссис Дафферс и со вздохом сняла их. Лена повесила Штаны на спинку стула в примерочной, и какой-то паршивый покупатель захотел их купить.
Ее сердце все еще бешено колотилось от страха, что она чуть не лишилась Волшебных Штанов, когда вошла Эффи. Время близилось к закрытию, а Лена еще не развесила на места вещи из примерочных.
— Угадай, кто сегодня звонил? — спросила Эффи.
— Кто?
Лена ненавидела Эффины игры в угадайку, особенно когда была усталой и не в духе.
— Угадай!
Эффи вышла вслед за Леной из раздевалки.
— Нет!
Эффи сделала кислую мину:
— Хорошо. Хо-ро-шо. — Она закатила глаза. — Бабушка. Я с ней говорила.
— Неужели? — Лена перестала разбирать одежду и выпрямилась. — Как она? Как дедуля?
