Ганна Ожоговская - Не голова, а компьютер
— Угу!
— Уйти бы куда глаза глядят, чтобы не видеть этих противных типов…
— Все равно пришлось бы сперва жвачку им отдать.
Костик понял, на кого намекает приятель.
— Я теперь в безвыходном положении… — продолжал Марцин.
— Не вешай нос, выкарабкаемся как-нибудь, — перебил Костик. — Приходи ко мне, вместе математику сделаем. Глядишь, придумаем что-нибудь. Иногда кажется: все, пропал, и вдруг находится выход, когда уже и надеяться перестал.
Так и вышло.
— Алиция, сними-ка завтра белье с чердака, — сказала за ужином мать. — Оно, наверно, уже высохло. Только сразу же, как с работы придешь. У меня собрание завтра, и я вернусь поздно. Да не забудь сложить и к пани Ковальской отнести прокатать. В субботу я гладить буду после уборки.
Но Алиции явно не улыбалась такая перспектива.
— А почему Костик не может это сделать?
— Костик тебе поможет отнести, — сказала мама. — Только сама сходи с ним. Иначе я буду беспокоиться.
— Зачем все так усложнять! — надулась Алиция. — Костик уже большой, и пора к нему относиться как к взрослому человеку.
— Я лично ничего против не имею, — вмешался Костик. — Только странно, почему ты вспоминаешь, что я взрослый, когда надо снимать белье, идти за картошкой или на почту, за радио платить.
— А тебе чего бы хотелось? — с вызовом спросила Алиция.
— Не отчитываться каждый раз, куда и зачем я иду. И еще, чтобы денег давали немножко больше. Пять злотых на целую неделю, мамочка, ну, правда, это очень-очень мало…
— Мало? Когда мне было столько лет, сколько тебе…
Дальше Костик не слушал. Он наперед знал, что она скажет. Как-то он попытался возразить, что теперь, мол, другие времена, но безуспешно. Разве маму переубедишь? И он предпочитал молчать.
На другой день утром после маминого ухода, Алиция сделалась с ним подозрительно ласкова.
— Костик, у тебя финансовые затруднения?
— А что? — посмотрел он внимательно на сестру: уж не издевается ли она над ним?
Нет, не похоже, на лице неподдельное сочувствие.
— Ничего. Просто так спрашиваю. Только я не могу сегодня отнести белье.
— Почему же ты сразу маме не сказала?
— Ты ведь знаешь маму: уж если она что-нибудь решит… Придет с собрания усталая, увидит, белья нет, и побежит сама…
— Это точно. Ну и что ты предлагаешь?
— Когда я вернусь с работы, мы сходим вместе на чердак, снимем быстренько белье, и ты отнесешь его прокатать к пани Ковальской.
— Я на сегодня с товарищем уговорился вместе делать математику.
— Одно другому не мешает. Он тебе поможет, а я вам дам денег на кино. Идет?
Предложение заманчивое, но нет ли здесь какого подвоха? И для большей ясности Костик возразил:
— Ты только обещаешь, а потом отговариваться начнешь, и не видать мне двадцати злотых, как своих ушей.
— Двадцати? — всполошилась Алиция. — Два билета стоят десять злотых.
— А вот и нет! — постепенно обретал Костик уверенность. — Фильмы «для детей старше 12 лет» — обыкновенно цветные, широкоэкранные, и билет на них стоит десять, а то и все двенадцать.
— Ну ладно, — согласилась нехотя Алиция и заглянула в сумочку. — Получишь двадцать, но чтобы все чин чином, понял? И запомни: маме молчок!
— Почему?
— Потому, что кончается на «у»! Давай поторапливайся, а то в школу опоздаешь. И дверь не забудь запереть. До свидания!
Костик летел в школу, как на крыльях.
6
Ровно в три Марцин позвонил Костику. Кончив математику, они с беспокойством стали поглядывать на часы, стоящие на буфете. Алиция опаздывала.
Наконец она прибежала запыхавшись и, увидев Марцина, обрадовалась, хотя обычно, когда к Костику приходили товарищи, не скрывала недовольства и выходила демонстративно из комнаты. Наскоро пообедав, она надела новый серый костюм, просунула в петличку белый цветок и надушилась так, что у ребят в носу защекотало.
— Ты что, на чердак так вырядилась? — вырвалось у Костика.
— Костик, — неестественно засмеялась Алиция, — не приставай, я очень спешу! Прошу тебя, прошу вас, милые мальчики, сходите сами на чердак. Костик, наше белье справа висит, запомни. Кто-то брал после нас ключ от чердака, значит, там и чужое висит. Нашего немного. Когда снимете, простыни и скатерти не забудьте потянуть. Ты, Костик, знаешь, как это делается. Вот тебе, заплати пани Ковальской и на кино. — И она вынула из сумочки пятьдесят злотых. — Сдачу вечером вернешь. Только быстренько, не копайтесь! Костик, миленький, мама так рада будет! Ладно?
И с этими словами исчезла.
— Какая у тебя хорошая сестра! — сказал со вздохом Марцин. — Вацек никогда гроша мне не даст. Еще у меня норовил вытянуть, когда я маленький был. Теперь-то дудки! Нашел дурака!
— Хорошая, когда спит, — буркнул Костик, — или когда ей чего-нибудь надо от меня. Любит на меня все спихивать. Вот как с бельем сейчас. И мама всегда на ее стороне. Она, видите ли, работает! Как будто я не работаю. Разве учеба — не работа? Еще какая! Просто непосильная для молодого организма! Кого хочешь спроси. Я сам слышал, взрослые говорят, что им всю жизнь снятся по ночам контрольные и экзамены, и они просыпаются, как от кошмара, в холодном поту.
— А мой папа говорит, это было самое счастливое время в его жизни и что он мне завидует.
— Враки! Чего тут хорошего? Живешь в вечном страхе. Ну ладно, пошли на чердак! Вход с нашей лестничной клетки. Не мешает спички и свечку захватить: там часто лампочка перегорает.
Свечка и правда пригодилась. Они поставили ее на ящик с песком и в полумраке второпях постаскивали кое-как белье с веревки.
— Елки-палки, да его тут чертова гибель! — ворчал Костик. — Слышал, она сказала: «Немного». Ничего себе «немного»! Постой здесь, я отнесу и сейчас вернусь, а то руки заняты: ни свечку погасить, ни дверь запереть.
Дома они сложили белье. Как это делается, Костик знал: не раз приходилось помогать маме или сестре. А Марцину все было в диковинку, у них белье сдавали в прачечную. «Вот потеха! — смеялся он, когда, взявшись за противоположные концы простыни, они с Костиком изо всех сил тянули ее на себя сначала прямо, потом наискосок. — Лучше всякой гимнастики!»
Свернув аккуратно белье, они понесли его к пани Ковальской, владелице механического бельевого катка.
Как это Костик здорово управляется, дивился Марцин. Правда, спрыскивала белье водой и наворачивала на валки сама пани Ковальская, а Костик лишь привычным движением подсовывал валки под пресс.
Костик заметил, что Ковальская посматривает на него как-то странно.
— Ты на нашей улице живешь? — спросила вдруг она.
— Да, в доме 19.
— А как твоя фамилия?
— Моя? — переспросил Костик. — А что? Сколько было валков? Три? Дайте, пожалуйста, квитанцию, а то сестра не поверит. Знаете, какие придиры старшие сестры? Верно, Марцин? — засмеялся он. — Ну пока! Я спешу, что-то есть захотелось. Мерси, пардон, спасибо, и вообще считайте, что нас здесь не было.
— Ты чего дурака валяешь? — спросил Марцин, когда они вышли на улицу. — Не мог ответить по-человечески?
— А что она мою фамилию спрашивает? Сколько раз тут видела с мамой или с Алицией. Зачем ей это понадобилось? Объявление, что ли, хочет дать в газете?
Узел с бельем стал поменьше, но ребятам показалось, будто еще тяжелей. С трудом приволокли они его домой и положили у окна на тахту.
— Ну вот и порядок! Пошли в кино?
Костик вынул новенькую голубую двадцатку.
— Чего ты у меня спрашиваешь? — пожал Марцин плечами. — Деньги твои, ты ими и распоряжайся!
— Алиция на два билета дала. Ты же помогал мне, правда?
— Ну и что? Я не за деньги помогал. Тоже мне, наниматель нашелся!
— Ладно, ладно! — Голова Костика забавно дергалась на длинной шее. — Ясно, не за деньги, но десять злотых твои. Можно в кино или…
— Или?..
— Не сечешь? Шестнадцать жвачек чужой дядя, что ли, проиграл? Отдавать их собираешься?
— Четыре я отдал уже, — вздохнул Марцин. — Елки-палки! Еще двенадцать осталось!.. Нет ничего хуже с Казиком дело иметь! Все кишки теперь из меня вымотает.
— А Бирюк спустит, думаешь? Отец за сегодняшнюю двойку по истории котлету из него сделает.
— Отбивную, с гарниром, — невесело улыбаясь, прибавил Марцин.
— Эх, Солянка! Заварил ты кашу! Но нытьем не поможешь.
— Хорошо тебе рассуждать!
— Не рассуждать надо, а действовать. Десять злотых — десять жвачек. Можешь польские купить, насчет заграничных уговора ведь не было, правда? Я тоже без кино обойдусь. Вот тебе два злотых взаймы — иди, плати свой долг.
— Костик… ты всерьез?..
— Но-но! — предостерегающе крикнул Костик. — Оставь свои телячьи нежности, а то как дам, сразу в себя придешь. Я голодный как волк. Посмотрим, что там осталось от обеда. Будешь есть?
