Олег Бундур - Царское море
И в этот раз, только я вышел на палубу «Таймыра» в Баренцевом море, сразу узнал и море, и чаек. Наверное, внутренней памятью, по внутренним ощущениям.
Знаете, как в компьютере: вставил ссылку в адресную строку, щёлкнул клавишей и появилась нужная информация.
Так и у меня: вышел на палубу, в мозгу кликнуло на кнопку идентификации, то есть опознавания и ярко загорелся сигнал: «Внимание! Баренцево море! Ура!»
Но, конечно, морским волком я называть себя не буду. Я не хочу, чтоб моряки-ледокольщики перестали уважать меня.
И любителем моря не хочу быть. Вон есть любители «мороженых-пироженых», любители селёдки с луком…
И знатоком — тоже не годится: не так-то много я знаю о кораблях, не так-то много прошёл по морям.
А вот человеком, увлечённым морем, назвать меня можно, как вы думаете?
Губа
Сейчас из Карского моря вместе с «Аршеневским» мы повернули направо, на юг и вошли в Обскую губу. В дальней, противоположной части в восьмистах километрах южнее в губу впадает величайшая сибирская река Обь.
Идём мы, идём по Обской губе, а я всё думаю: «Почему это губа, а не залив?»
Взял географическую карту, стал рассматривать и понял, почему губа!
Вы, конечно, хоть раз в жизни капризничали? Нет? Но ребёнка капризничающего видели. Он сидит, куксится, сейчас слёзки потекут, нижнюю губу вниз оттопырил: «Хочу это, хочу то! Дайте немедленно!» — говорит весь его вид…
Так и Карское море когда-то, как только появилось, посмотрело вокруг: что-то места ему маловато, раскапризничалось, оттопырило, раскатало нижнюю губу в сушу: «Это моё!» — и отвоевало у суши участок в 800 километров длиной, 30–50 километров шириной и глубиной до 25 метров. Вот это удачный каприз, ничего не скажешь!
После Обской губы пойдём в Енисейский залив. Посмотрел на карте: не похож на оттопыренную губу, ничуть!
Значит, всё правильно: губа — это губа, а залив — это залив! А по сути — одно и то же!
По Обской губе
Спускаемся на юг, по Обской губе. Плотно уцепившись за нас, «Аршеневский» и горя не знает! Да и «Таймыр» спокойно идёт по каналу, им же проложенному раньше. И хотя канал замёрз, идти по нему легче, чем по целине, то есть по нетронутому льду.
Конечно, через некоторое время, льдины в канале будут разбиваться на более мелкие и в менее солёной воде Обской губы начнут всё крепче смерзаться и ледоколу придётся прокладывать новый канал. Обычно за сезон три-четыре канала пробивают.
А вот ледокол «50 лет Победы» здесь не пройдёт! И в реки Обь и Енисей зайти не сможет. У него более глубокая осадка.
А «Таймыр» и «Вайгач» специально и созданы для того, чтоб в реки заходить. Кстати, «Таймыр» и до Северного полюса дойдёт. Конечно, дольше идти будет, конечно, трудней ему — у него же один ядерный реактор, а у «Победы» — два, но всё равно доберётся! Ну, а если совсем трудно станет «Таймыру», «Победа» выручит. Она же младшая сестра его. А он по корабельным меркам уже не молод. Завтра, 26 февраля ему исполнится 25 лет! Юбилей. Как раз в этот день капитан собирается сделать остановку — встречаемся с ледоколом «Вайгач».
«Таймыр» отдохнёт, а у экипажа буде праздничный ужин с мороженым. И с пирогом! Не напрасно же сегодня с утра хлебопёк — он и кондитер заодно — сидел в радиорубке и по Интернету лазил. Не иначе, как новый рецепт пирога искал.
Эх, жаль, что я утром на «Вайгач» пересаживаюсь… Я так пироги люблю! А про мороженое и говорить нечего!
Солёное море
В прошлое путешествие в Арктику я пытался найти ответ на вопрос: отчего в море вода солёная?
Спрашивал у капитана, у членов экипажа — не знают.
В том рейсе на ледоколе была женщина — гляциолог, то есть учёный, изучающий лёд. Казалось бы, ей и карты в руки! Лёд — это же замёрзшая вода.
Не-а. Не смогла ответить. Объяснила, вроде того, что морское дно плёнкой соли выстлано, вот море и подпитывается этой солью.
Да неправда! Я с маской нырял в Чёрном море — никакой плёнки. Крабы там между камней и водорослей по дну бегают. И в наше Белое море нырял — морские звёзды на дне лежат, притом, живые: щупальцами-лучами вокруг себя шарят.
Однажды смотрел передачу по телеку. Там один умник сказал, что если обычная пресная вода постоит два месяца с камушками и водной травой, начинаются процессы брожения, вода станет солёной и можно в воду морскую рыбу выпускать.
Ага! Нетушки! У меня на даче ванна с дождевой водой. Соседские ребятишки в неё камней набросали, трава попала, когда я участок окашивал. Там к концу лета такое брожение начинается, что лягушки кричат «Квараул!» и, как сумасшедшие из неё выскакивают, если случайно попадут туда.
Да и на моём Лаптевом озере рядом с дачей, где я рыбу ловлю, камней и водорослей полно, и стоит оно тыщу лет, наверно, а ничего, вода пресная, я сколько раз пил из озера!
Или возьмите озеро Байкал: глубина, как в море, а вода пресная.
В этот раз, когда мы шли по Обской губе… Сейчас вы, наверно, подумали: «Ну, наконец-то, узнал почему вода солёная».
Да ничего подобного! Ещё больше запутался!
Вот смотрите: в Карском море 112 тысяч кубических километров воды. Все реки, что впадают сюда — Обь, Енисей, Таз, более мелкие, приносят в море 1300 кубических километров пресной воды в год. Я посчитал: за 86 лет вода в Карском море должна полностью смениться и стать пресной. Но солёная же! А сколько тысяч лет реки бегут и бегут в море…
Вот загадка!
Надо будет попасть в рейс на научное судно, там попросить учёных собраться на учёный совет, чтоб ответить, наконец: отчего в море вода солёная?
Явтысый
Справа виднеется полуостров Ямал. Ни деревца. Тундра, покрытая снегом. И ничего живого нет. Да что это я! Как — нет? Тут олени, песцы, лемминги, куницы, летом даже прилетают гордые птицы стерхи — это журавли такие.
На Ямале живут ненцы, они оленеводством занимаются.
А у меня есть хороший приятель, ненец, писатель Прокопий Явтысый. Но прежде, чем писателем стать, Явтысый пас оленей в тундре. Много чего он рассказывал о жизни оленеводов: как от ветров студёных прятались, от морозов жгучих укрывались, как летом от озверевшей мошкары спасались. Это было самое ненавистное — мошкара!
Тогда и мазилок таких не было, а если и были, кто их в тундру повезёт? Потому лица закрывали, только щёлочки для глаз оставляли. А если кто и добывал мазь, то себя намажет, а олени как? Олени очень страдали. Над стадом висит туча мошкары, в воздухе — гул. Олени на месте не стоят, всё ходят и ходят, как заводные, по кругу, рогатыми головами машут, боками трутся — мошкару отгоняют. Спасение — ветер, хоть слабенький. Тогда можно два-три костерка разложить, дым на оленей летит, хоть какое-то облегчение. Но какой в тундре костёр? Деревьев, а, значит, и дров нет. Вот и носили с собой, кто чего найдёт. В огонь сырой мох клали, дёрн, чтоб дыма было больше, но надо, чтоб и огонь не погас. Хорошо, если кто-то издалека привозил берёзовый гриб-трутень. Он долго тлеет и дымит.
Давно я не видел Явтысыя… А хорошо, если бы вышел он на берег! Мы бы друг другу руками помахали. Да по такому случаю, капитан точно остановил бы ледокол! Мы бы с Явтысыем обнялись на льду, поговорили, чаю у меня в каюте попили… Но не знает Явтысый, что я здесь.
А вообще-то, я в телепатию, в передачу мыслей на расстояние верю. Я и послал Прокопию мысленно привет. А он мне ответил!
А иначе из-за чего бы вдруг я стал писал о нём?
Сабетта
Ну, вот, наконец, добрались до Сабетты. Мне очень хотелось посмотреть на порт днём, но мы пришли в 2 часа ночи, поставили «Аршеневского» под разгрузку и отошли в сторонку.
Строящийся порт горел огнями по всему берегу. После 8 дней ледового одиночества приятно было попасть в такое оживлённое место. С берега доносились звуки работы: грохот, лязг, стук, сверкали огни электросварки. Бульдозеры ровняли площадку, «Камазы» всё подвозили и подвозили грунт.
Сабетта будет большим, просто огромным портом. Сейчас работают пока вахтовики: две недели поработали — сменились. Потом, наверное, будет посёлок, или город. А, может, и нет. Так и будут вахтами наезжать…
Тут выстроят завод по переработке газа, тоже большой завод. На полуострове Ямал размером всего 600х250 километров уже открыто 26 различных газовых месторождений. От каждого из них и к заводу, и к порту проложат железную или автомобильную дорогу….
Норки леммингов и норы песцов закатают грунтом и асфальтом, стерхи сюда уже не прилетят, а в русле старых ледовых каналов в Обской губе куропатки не будут выклёвывать рачков и водоросли, вмёрзших в лёд, а на куропаток не выйдут песцы охотиться.
Их, наверное, вообще не будет. И оленям пастись негде будет…
Хорошо, что мой добрый приятель Явтысый уже не увидит этого.
Равновесие
Сейчас учёные много спорят о потеплении.
