Клара Ярункова - Золотая сеть (повести)
— Ну? — удивился Милан. — А у тебя? Пятерка?
Бритта кивнула. Она смотрела в сторону понтона. Милан тоже оглянулся и увидел, как Ивонна что-то сигнализирует Бритте. По лицу Бритты Милан понял, что это было что-то смешное.
— Просто чудесно! Смеяться над тем, кто не может понять, и за его спиной! Я от тебя этого не ожидал! — рассердился Милан.
Бритта схватила его за руку и стала очень быстро что-то объяснять ему по-шведски. При этом Бритта так доверчиво смотрела на Милана, что он перестал подозревать ее в коварстве, но все же обернулся и показал Ивонне длинный нос. Та не осталась в долгу и высунула ему язык.
Милан опять вышел из себя. Бритта, успокаивая его, защищала Ивонну, показывая, какая она красивая, и убеждала, что, если бы Милан лучше знал ее, Ивонну, он бы согласился с ней.
— Ха! — вскочил Милан. — Красавица! Раскрашенная, как стенгазета! А ты скачешь вокруг нее, как будто она принцесса! Принцесса! Ха! А показывает людям язык!
Пионервожатая Лена некоторое время наблюдала за Миланом, затем решительно подошла к нему.
— Что это с тобой творится? — спросила она тихо. — Что это ты кричишь на девочку?
Она-то хорошо знала вспыльчивость Милана Яворки. Начиная с третьего класса Милан ходил в Дом пионеров, где она была вожатой.
— Мы не можем договориться, — сказал Милан вожатой.
— А о чем же вы не можете договориться? — спросила она.
— Я ругаю Ивонну Валль, — признался Милан. — А вот она не хочет согласиться со мной. Если бы я умел по-шведски, я бы ей все разъяснил.
— Что бы ты тогда ей разъяснил? — засмеялась Лена.
— Что нечего ей угождать этой принцессе.
— Но разумно ли кричать на гостей только потому, что они не понимают языка? И насколько мне известно, никакой принцессы у нас в списках нет! — засмеялась вожатая. — Хотя Ивонна Валль и принадлежит к тем, кто сам заплатил за проезд в самолете, но то, что она не принцесса, — за это я ручаюсь.
— Она сама платила за самолет? — ужаснулся Милан.
— Да. То есть ее родители.
— Но ведь это должно быть ужасно дорого? Ну и богачи, должно быть, ее родители! А кто еще из шведов сам платил за проезд? Наверняка Геран! Этот красавец!
— Нет! Таких несколько человек. Но я точно знаю, что Герана среди них нет.
— И Бритты Ганссон нет? Ведь так?
— Так.
— И Жирафа нет? Ленарда Седерберга, — уточнил Милан.
— Не помню. Большинство шведов — дети рабочих. Их отцы являются членами общества, которое за свои деньги обеспечило детям поездку к нам. Только это, Миланко, ничего не значит. Важно, чтобы все они у нас хорошо себя чувствовали. Ты уж ни с кем не ссорься. Пусть все они добром вспомнят Чехословакию!
Вожатая потрепала хохолок волос на голове Милана и ушла.
Бритта с беспокойством ожидала, что скажет Милан. Разговор с вожатой она, конечно, не поняла.
— Видишь ли, — начал Милан, — если ты думаешь, что только богатые девчонки могут быть хорошими подругами, то ты заблуждаешься. И смотри потом не плачь!
— Что? — спросила Бритта.
— Я говорю: можешь дружить с Ивонной, если она тебе так уж нравится. Но не бегай за ней, как песик. Гав, гав! Вот!
Бритта повеселела. Хотя изо всего поняла только одно — Ивонна Милану не нравится.
— А я!.. — Милан ударил себя в грудь. — Я никому бы из ребят не разрешил мне приказывать!
— Милан! — раздался голос Катки. — Где ты, улитка эдакая?
Милан вскочил, а Бритта рассмеялась,
— Не думай, что я боюсь ее! — объяснил Милан, которому было очень важно, чтобы именно Бритта правильно поняла его.
— Ну, садись! — похлопала теперь по песку Бритта.
Милан решительно сел, состроив безразличное лицо, но сидел как на иголках.
— Милан! — опять закричала Катка. — И чего ты здесь рассиживаешься? Мы уже полчаса стоим! У нас нет краски. Ах ты, лентяй несчастный!..
— Не ворчи. Мы ведь идем, идем! — ответил, хмурясь, Милан.
Его очень сердило, что Бритта все время хитро улыбается. Он высунул язык, дотронулся до него пальцем и сказал:
— У Катки ужасный язычок! С ней лучше не связываться… — Он взял в руки прутик, быстро нарисовал на песке что-то похожее на поросенка и прибавил: — Но вот рисовать… рисовать Ката умеет.
Бритта горячо закивала головой.
— Ну, пойдем. А то опять раскричится! — сказал Милан.
И в этот момент с середины озера раздался пронзительный крик.
Милан быстрее, чем Бритта смогла опомниться, прыгнул в воду и поплыл. От понтона оттолкнулись еще четыре фигуры и тоже поплыли к середине озера.
В одной из лодок пронзительно кричали Беник и трое арабов. Вторая лодка плавала на воде вверх дном. Четыре черные головы и три красных буя бились в волнах.
— Уж очень чудно они плавают! — сказал Гонза Катке, наблюдая с берега за тем, что происходит на озере.
— И совсем они не плавают! — завопила Катка. — Они тонут! — И она бросилась в воду.
Течение несло перевернутую лодку за красные буи.
Беник неосторожно наклонился с лодки, подавая Махмуду весло, и потянул его в лодку.
— Отставить! Отставить! Так и вы перевернетесь! — закричал ему плывущий Глаз.
Следующим схватили за волосы Селима. Потом подоспевший Милан потянул за собой Али, а Геран подхватил Юзуфа.
На берегу арабы отряхнулись, несколько раз сплюнули воду и меланхолически уставились на Глаза.
— Ну, братцы, этот номер вам так не пройдет! — закричал вожатый, вытряхивая воду из ушей. — Вы что? Не умеете плавать?
— Да, пожалуйста, — подтверждал Махмуд.
— Но ведь вы заявляли, что умеете! Вы же могли утонуть!
— Да, пожалуйста.
— Вы что думали, что над вами будут летать аисты и держать вас за плавки?
— Да, пожалуйста.
— А ты вообще-то, Махмуд, понимаешь, что говоришь?
— Да, пожалуйста.
— А ты знаешь о том, что заслужил двадцать пять розог по одному месту?
— Да, пожалуйста.
Тут все не выдержали и рассмеялись, и только арабы оставались серьезными. А когда увидели свою лодку, которую Беник вывел из течения и приволок к берегу, направились к ней.
— Ну, нет! — преградил Глаз путь арабам. — Вы ведь даже по-собачьи плавать не умеете! Если вам все равно, потонете вы или нет, то нам не все равно. Буи поставят Беник с Миланом. А мы с вами завтра же начнем курс плавания.
— Да, пожалуйста, — опять сказал Махмуд.
Время приближалось к двенадцати.
Пионервожатая предложила всем одеваться.
Члены бригад отнесли в будку инструменты, оттащили лодки в гущу орешника.
Геран зеленым веником подмел понтон.
Петр Маковник, который уже два часа назад был голоден как волк, поторапливал всех:
— Идемте! Идемте! А то повар рассердится! Он не любит опозданий!
Подгоняла ребят и вожатая Лена, заметив, что ребятам не хочется уходить от озера, она утешала их:
— Ведь Колошничка не убежит от нас, Мы вернемся сюда, и очень скоро!
— До свиданья, Колошничка! — вздохнув, сказал кто-то.
Входя в пояс леса, Катка еще раз обернулась и залюбовалась. До чего же хороша была Колошничка! Намного красивее, чем утром.
«Это мы надели тебе, Колошничка, чудесное ожерелье из красных буев! — порадовалась она. — На твоей глади не было цветов, а теперь их целый венок. Наши белые буи красивее, чем самые прекрасные водоросли. Мы вернемся к тебе, Колошничка».
7
С разрешения Глаза Пепик Роучка переселился к арабам. У них в комнате была свободна одна постель, на которую они с большой радостью приняли его.
— Смотри, Пепик, разучишься по-нашему говорить! — смеясь, предупредили Пепика ребята, когда он, собрав свои вещи, пошел к двери.
— Подумаешь! — отрезал Пепик. — С Селимом, например, я лучше, чем с вами, договорюсь. А сколько он знает арабских песенок! — и Пепик с легким сердцем покинул комнату номер «три».
Пепик ходил с арабами и на утреннюю физзарядку, вместе с ними сидел в столовой за столом. Вскоре он уже немножко научился говорить по-арабски и даже стал переводчиком в разговоре арабов с остальными ребятами.
На утренней и вечерней линейках Пепик обычно стоял со своими, а не с арабами, стоял как на иголках. И как только вожатый распускал строй, бежал к своим арабским друзьям.
…Гонза Мудрых, председатель совета дружины, стоял боком к строю пионеров и принимал рапорт от Петра Маковника.
— Пред-се-да-тель вто-ро-го от-ря-да Петр Маковник рапортует..
Пепик со злостью слушал Петра, который выговаривал рапорт по слогам.
— Ох! — вздохнул нетерпеливый Пепик. — И как только он может так! — и чтобы скоротать время, Пепик начал вспоминать слова песни, которой его научил вчера Селим.
Как только линейка кончилась, Пепик побежал к Селиму, обнял его, и они первыми отправились под гору, где председатель совета дружины назначил проведение короткой беседы.
