Н. Кальма - Черная Салли
— Да, все — и цветные и белые — ввалились в салун, — продолжал Тони, — а мы, как только очутились внизу, так прямо попали куда следует. Такой большой подвал, и посредине Миле, а кругом полицейские. И видим, костлявый салунщик дубасит Милса по лицу и по спине…
— Маленького мальчика по лицу! — возбужденно воскликнул Чарли. — Ну, да я ему хорошо влепил!…
— Да, Чарли совсем взбесился, — сказал Тони: — вцепился салунщику в ногу и давай его оттаскивать. Что тут поднялось! Мы деремся, полицейские молотят нас дубинками, я даже кусался, честное слово.
— Я гляжу, он висит на полицейском, а тот никак не может от него отделаться, — снова вмешался Чарли, — только сбросит его на пол, а Тони опять на него насел!
Глаза у Чарли так и прыгали при этом воспоминании. Тони тоже был возбужден, у него горели щеки.
— Тут в подвал вперлась куча народу. Кулаками молотят, ругаются! В суматохе Миле взял да и удрал, а нас здорово помяли. Потом из подвала все выкатились на улицу и там продолжали драться. Я одному полицейскому разорвал мундир, а он за это хватил меня по зубам. Кричит: «Ты тоже за черномазых! Вот тебе, получай!» — и кулаком мне по челюсти.
— А меня дубинкой один высокий бил!… — Чарли задыхался.
По черным щекам бабушки катились слезы. Вдруг она заметила возбуждение внука.
— Господи, у тебя опять жар! — закричала она с беспокойством. — Всё эти рассказы наделали. Бросьте, забудьте о них, пожалуйста… Дети, вы теперь всё знаете. Пожалуйста, не заставляйте их больше вспоминать об этой истории.
Бабушка укрыла Чарли одеялом. Тони откинулся на спинку кресла. Он устал от длинного рассказа. В комнату вошла миссис Аткинс.
— Там пришли все ребята, — сказала она, — они ждут своих делегатов, чтобы узнать новости.
Стан, Нэнси и Мэри стали прощаться.
Нэнси подошла к бабушке.
— Неужели вы нам больше никогда ничего не расскажете? — спросила она огорченно. — Я видела во сне Джима и Джен.
Бабушка улыбнулась:
— Ну, так и быть. Приходите завтра под вечер, я буду продолжать.
ПОБЕГ
— На чем же я остановилась в прошлый раз? — Бабушка наморщила лоб.
Вокруг нее под вязом лежали и сидели ребята. Для Чарли выкатили во двор кресло, а Тони примостился рядом с ним на низенькой скамеечке. По небу шли круто завитые облака, на Гудсоне кричали пароходы. Где-то там, за рекой, шумно дышал огромный город.
— Ирландец Кеннон нагнал Джима Бэнбоу и сказал ему: «Спокойней, не ерепенься, паренек!»
Беппо в точности повторил басом интонацию бабушки.
— Помню, помню! — обрадовалась она.
… Итак, значит, Кеннон подошел вплотную к Джиму; он глядел на него с пьяной усмешкой и звенел парой ручных кандалов.
— Бэнбоу, хозяин отправляет вас на свои восточные плантации. — Улыбающееся лицо О'Дей-на придвинулось к самому лицу Джима. — Мулы уже запряжены, не заставляйте нас ждать, сэр.
Кеннон ухватил мулата за плечо:
— Ну же, поворачивайся, черномазый!
Как! Его, Джима, хотят разлучить с Джен, с дочкой? Круглое шоколадное личико Салли встало перед глазами мулата. Нет, так просто он не дастся им в руки!
Ловко повернувшись, мулат вышиб из рук Кеннона кандалы, но О'Дейн, подстерегавший каждое его движение, набросился на него сзади и повалил на землю. Падая, Джим увлек его за собой. Два яростно борющихся тела катались по вспаханной земле, подымая клубы пыли. Кеннон бегал вокруг дерущихся, норовя ударить Джима ногой. И мулат и О'Дейн были одинаково сильными людьми, поэтому наверху оказывался то один, то другой. Наконец Джиму удалось высвободить одну руку. Он дотянулся до лежавшей в пыли мотыги. Одного удара было достаточно для того, чтобы оглушить О'Дейна. Увидев, что товарищу не повезло, Кеннон бросился бежать к дому, крича во все горло:
— На помощь! Убивают! Спасите!…
Джим поглядел кругом. Со всех сторон на крик бежали люди. Широкополые шляпы колыхались над бегущими.
— Джен, Салли… — пробормотал мулат и бросился в сырую чащу леса.
Были спущены все сторожевые собаки. Паркер вместе с лучшими стрелками обыскал каждый кустик в лесу, каждую канаву. Кеннон и очнувшийся О'Дейн рыскали, как гончие. Им обоим хотелось заполучить Джима и свести с ним счеты.
Хозяин съездил к судье и составил с ним объявление с подробным описанием примет Джима Бэнбоу. Но мулат исчез бесследно. Прошло несколько дней, и Паркер решил, что бежавший невольник утонул в лесном болоте.
— Собаке — собачья смерть! — сказал он.
Бедная Джен плакала не переставая. Салли ходила пришибленная, молчаливая. Она уже понимала, что случилось что-то страшное.
От огорчения Джен один раз пересолила суп, в другой — не положила соли вовсе. Паркеру это надоело. Он выбежал из-за стола разъяренный; салфетка болталась у него на шее.
— Довольно реветь! — заорал он. — Ты мне своими слезами портишь суп, проклятая плакса! И ты и твой муженек — одна шайка. Хорошо, что хоть одного черт унес!
Джен дрожала от негодования, у нее посерели губы, но она ничего не ответила и, опустив голову, вышла в кухню. Там у стола стоял рыжий мальчик лет десяти, с длинным кнутом в руках. Солома запуталась в его красных волосах, руки и босые ноги были исцарапаны, как будто мальчик продирался сквозь колючий кустарник, растущий в горах.
— Которая будет Джен-стряпуха? — спросил он простуженным голосом.
— Это я, — удивленно сказала Джен.
Мальчик поднялся на цыпочки и шепнул ей что-то на ухо.
Джен громко охнула.
— Тсс… ничего страшного… Есть для вас новости, — сказал мальчик.
Он оглядел кухню. Тетка Харри мыла кастрюли, две молодые негритянки стирали белье и зубоскалили.
— Выйдем куда-нибудь, — шепнул он Джен.
— Салли, посиди здесь, я скоро вернусь, — торопливо сказала негритянка и вместе с мальчиком скрылась за дверью.
Когда Джен вернулась, ее черное лицо сияло. Она на ходу поцеловала тетку Харри и зашептала ей что-то на ухо. Потом запела было какую-то песню, но тотчас же умолкла. Салли удивленно глядела на мать: с тех пор как исчез отец, мама так не улыбалась.
Джен взяла дочку за руку и повела ее в сад, к кустам шелковицы, росшей у изгороди. Здесь их никто не мог увидеть. Она села на траву и посадила Салли на колени.
— Послушай, дочка, — сказала она серьезно, — ты теперь уже большая и должна мне помогать.
Салли насторожилась. Мать еще никогда не говорила с ней таким тоном.
— Я должна уйти из дому, — продолжала Джен. — Сейчас я не могу взять тебя с собой, понимаешь? Но через два дня я и еще кто-то, кого ты любишь, придем за тобой.
— Папа! — вскрикнула Салли. Джен зажала ей рот:
— Тсс… молчи… Ты будешь пока жить у тети Харри, я с ней обо всем договорилась. А потом тетя Харри скажет тебе, что надо сделать, чтобы увидеться со мной.
Джен глядела на дочку. У девочки было задумчивое и спокойное лицо.
— Ты понимаешь меня? Ты не будешь плакать?
— Не буду, мама, — серьезно сказала Салли. — А ты вернешься за мной?
— Конечно, вернусь, смешная моя дурочка. — И Джен принялась без конца целовать дочку.
Вдруг из кустов раздалось отчаянное кудахтанье.
— Это меня зовут, — сказала Джен. — Смотри же помни, что ты мне обещала.
Она в последний раз поцеловала Салли и убежала.
СТО ПЯТЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ НАГРАДЫ
Было уже темно, когда Салли решила выйти из своего убежища. Девочка на цыпочках подошла к открытой кухонной двери. В кухне никого не было, огонь в очаге погас, на столе стояла немытая посуда. На крыльце, съежившись, сидела старая негритянка тетка Харри и тихо всхлипывала.
Увидев Салли, она взяла ее за руку:
— Пойдем, бедняжка моя, я тебя уложу спать вместе с моими ребятами. Живи пока у меня, только смотри не попадайся хозяину, а то он всех нас сживет со свету.
Хижина тетки Харри была такая же, как у всех негров на юге Америки: несколько кольев, воткнутых в землю, а поверх них — пальмовые листья, набросанные для защиты от дождя и солнца. Прямо на земле валялись одеяла, и тут же стояла каменная ступка, в которой толкли кукурузные зерна; к одному из кольев были подвешены связки красного перца.
Дети тетки Харри спали: из-под одеял торчали только черные курчавые головы.
Старая негритянка взяла из очага щепотку золы и бросила ее на порог.
— Это чтоб не пришел к нам злой человек, — объяснила она Салли, — самое верное средство.
Салли улеглась рядом со старшей девочкой и тотчас заснула. Ей снилось перекошенное злостью лицо Паркера, и ночью она несколько раз вскрикивала. Тетка Харри подходила к ней и испуганно бормотала какие-то заклинания.
Утром Салли проснулась печальная. Ей нельзя было попадаться на глаза хозяину, поэтому она бродила на задворках усадьбы. Здесь были конюшни, где стояли мулы и лошади хозяина, сараи, где хранились косилки, машины для выжимания сахара, упряжь… В старом амбаре осенью помешался склад табака. Вокруг амбара росла высокая трава, и Салли уселась в тени. Где-то неподалеку надсмотрщик ругал негра. Девочке хотелось плакать. Где папа и мама? Почему они не взяли с собой Салли?
