Владимир Машков - Соскучился по дождику
Вскоре послышались торопливые шаги. Володька приоткрыл глаз — к нему спешили запыхавшиеся Гарька и Шурик. В руках у мальчишек болтались целлофановые мешочки с едой.
Володька вскочил на ноги и пошел навстречу мальчишкам.
НАДО РАЗОБРАТЬСЯ
Петр направлялся к дому Васи Семенкова, когда со двора, где между столбами была натянута сетка, долетел ликующий крик толпы. В Петре проснулся болельщик, и он рысцой потрусил к площадке.
Рослый парень в белой майке взлетел над сеткой и «срезал». Пытаясь достать мяч, соперник упал. Мяч отскочил от его рук и унесся к болельщикам.
— Дави их, Семен! — покраснев от натуги, заорал малыш рядом с Петром.
— Это Вася Семенков? — неожиданно для себя спросил Петр.
— А кто же еще? — даже обиделся малыш.
Петр кивнул и стал внимательно наблюдать за Семенковым. Тот играл отменно. В какой бы точке площадки ни оказывался мяч, его встречал Семенков. А «резал» он и с правой, и с левой руки.
Семенков еще раз ударил, и его команда выиграла.
Болельщики окружили Ваську. Тот открутил кран на водопроводной трубе и начал умываться.
Петр протиснулся поближе к Семенкову:
— Здравствуй, Вася! Мне с тобой необходимо поговорить.
Семенков набрал в рот воды. Он полоскал горло и внимательно изучал Петра. Наконец Васька сплюнул воду.
— Вы из газеты?
Петр не нашелся, что ответить. Молчание всегда означало согласие, и Васька кивнул головой.
— Что ж, можно и поговорить. Погодите минутку, я только переоденусь.
И Семенков продемонстрировал улыбку, явно предназначенную для фотографа.
Петр присел на пустую скамейку. Отсюда хорошо была видна волейбольная площадка, где уже готовились к игре новые команды.
Васька вернулся скоро. В белой рубахе, светлых брюках и ярко-желтых туфлях он выглядел так, словно хоть сейчас его фотографируй.
Петр покосился на туфли. Вот эти ярко-желтые тупоносые туфли могли быть похищены из магазина на Подлесной. Петр никогда не видел таких. «Да ну, чушь какая-то, — отмахнулся Петр. — Ты и вправду становишься сыщиком. Мало ли где этот пижон мог достать туфли?»
Видя, что Петр не открывает рта, Семенков пришел к нему на помощь:
— Вас интересует, как я начал свой спортивный путь?
— А ты действительно здорово играешь, — похвалил Петр парнишку.
— Я играю за юношеский «Спартак», — небрежно произнес Васька. — Тренер считает, что у меня есть будущее…
На площадке команды начали игру. Петр по привычке поставил на одну команду. Сейчас он выбрал команду, где играл юркий рыжий мальчишка. Если рыжий и его команда выиграют, то… Собственно, что будет потом, Петр не знал. Просто все будет хорошо. Может, даже Володька найдется.
— Какое же будущее? — спросил Петр.
— Я буду играть в сборной, — размечтался Семенков. — Поездки по Союзу, за границу… Отличная жизнь. Машина своя, «Жигули». Впрочем, к тому времени машину пошикарнее придумают. Как вы считаете?
— Наверняка придумают, — ответил Петр и разозлился, может, оттого, что «его команда» проспала легкий мяч. — А вот я, когда малым был, мечтал такую машину изобрести, чтобы она по земле мчалась, и по воде плыла, и по воздуху летала, и под воду ныряла, да еще и под землю забиралась, и там могла продвигаться, как крот…
— Вы затем и пришли сюда, чтобы поделиться со мной воспоминаниями детства? — насмешливо протянул Семенков. — Очень трогательно.
Петр смутился, но тут его команда повела в счете, и это приободрило моряка.
— Нет, я пришел поговорить о твоем друге — Володьке Прокопенко, — сказал Петр и почувствовал, как Васька напрягся. — А где он сейчас?
— Дома, наверное, — невозмутимо ответил Семенков, — или на Соже рыбу тягает…
— Зачем ты врешь?! — рассердился Петр. — Ты отлично знаешь, что он убежал из дому.
Команда, за которую болел моряк, снова проспала легкий мяч, и это раздосадовало Петра.
— Знаю, — легко согласился Семенков. — Я еще не то знаю.
— Вот и прекрасно, — подхватил Петр. — Сейчас все мне и расскажешь.
— С какой некстати?
Небрежным движением Петр вытащил из внутреннего кармана милицейское удостоверение. Огорошенный, Семенков растерянно почесал затылок.
— Я слушаю, — Петр не давал мальчишке опомниться.
— А где же протокол? — Семенков уже пришел в себя.
— У меня память хорошая, — парировал Петр.
— Ладно, слушайте, — решился Семенков. — Знаком я с Володькой два года. И лучше, чем он, пацана не знаю. Все.
— Кратко.
— Зато ясно.
Петра страшно обрадовали слова Семенкова. Значит, он настоящий друг Володьки. А Петру сперва показалось, что Семенков парень не ахти. В волейбол играет здорово, а сам никуда не годится. Выходит, что Петр ошибся, и такой парень, как Вася, наверняка поможет разыскать друга.
— Слушай, — спросил Петр, — а почему Володька убежал?
— Прокопенко, вообще, скрытный парень, — неопределенно ответил Семенков.
— И тебе, другу, ничего не сказал?
— Ничего, — помотал головой Семенков. — Если б я знал, что он удерет.
— Чтобы ты сделал? — спросил Петр. — Удрал вместе с ним? Как в прошлый раз в Чернигов?
Семенков на секунду замешкался, но тут же нашелся.
— В Чернигове я гостил у дяди, — объяснил он.
— А Володька с тобой за компанию?
— Точно, — подтвердил Семенков. — И если б я знал, что он удерет, я б отговорил его. Глупо из-за такой ерунды удирать…
— Из-за какой ерунды? — насторожился Петр.
— Классная пригрозила, что оставит его на второй год. А он испугался, что отец изобьет его, и удрал…
— Отец бьет Володьку? — удивился Петр. — Не может быть, он такой тихий, совершенно сломленный бедой человек…
— Тихий? — хохотнул Семенков. — В общем, я говорю то, что знаю, а ваше дело — судить…
— Да, конечно, — согласился Петр. — Надо разобраться.
На площадке завопили болельщики. Игра кончилась. Рыжий мальчишка и его команда, поникнув головами, покинули площадку.
— Мои продули, — огорчился Петр. — Я на них поставил. Если выиграют, то…
— То что? — улыбнулся Семенков.
— Ничего, — спохватился Петр. — Но я не понимаю, чего же добился Володька своим побегом? Его вообще собираются исключать из школы. Нет, тут что-то не так.
— Думайте, — бросил Семенков.
Петр испытующе поглядел на мальчишку.
— А ты не хочешь думать? Я рассчитываю на твою помощь…
— Чем смогу, помогу, — Семенков встал и шутовски поклонился.
Поднялся и Петр.
— Если узнаешь, куда убежал Володька, приходи ко мне в детскую комнату. На Пролетарской, знаешь?
— К сожалению, не приходилось посещать, — Семенков с притворным огорчением развел руками.
— Не много потерял, — утешил мальчишку Петр и протянул ему руку. — Рад был с тобою познакомиться.
Семенков пожал руку и, оглянувшись по сторонам, перешел на шепот:
— А вот все говорят, что Прокопенко участвовал в ограблении…
— И ты поверил глупым слухам? — сердито оборвал Васю Петр.
— Я знаю, что Володька на такое дело не пойдет, — воскликнул Вася. — Но что там было, в магазине?
— Пока что мало известно, — ушел от ответа Петр. — В общем, будем искать Володьку. Найдем — и от этих нелепых слухов ничего не останется…
— Будем искать, — повторил, как эхо, Семенков.
Он был явно разочарован, что инспектор оказался таким неразговорчивым.
А Петр вернулся в детскую комнату, довольный, что встретился с Васей. Наконец-то хоть один человек защищает Володьку. А то навалились все. Правда, Вася основательно запутал дело. Но на то и Петр инспектор, чтобы разгадывать загадки. А самое главное, что у него появился помощник. Вдвоем с Васей они справятся с любым делом.
БИЛЕТ ДО ОДЕССЫ
Володька поднялся рано и первым делом искупался. Море было тихое, прохладное. Володька не любил купаться днем, в самую жару, когда вода в море становилась горячей, будто в ванне.
Потом Володька наживил удочку и, прихватив ведерко для рыбы, пошлепал по берегу к камню, который выдавался из воды, словно огромный зуб морского чудовища.
Мальчишка вскарабкался на камень. Сел, свесив ноги. Забросил удочку. Сощурившись, глядел на поплавок.
Вокруг стояла первозданная тишина. Море только просыпалось, лениво потягивалось спросонья.
Володька любил такие часы, когда он оставался один на один с морем. Мальчишка ни о чем не думал, ему было хорошо, и ничего другого он не хотел. Он сидел на камне и чувствовал, как раннее нежаркое солнце согревает ему спину, шею, руки…
Время от времени поплавок окунался в море. Володька подсекал, и пойманный бычок отправлялся к своим братишкам в ведерко.
Володька скосил глаза — на завтрак хватает. Но не хотелось уходить с камня, не хотелось расставаться с морем.
