Николай Носов - Все Приключения Незнайки в одной книге
– Довольно тебе зубами стучать! – ворчал Ворчун. – Тут и так холодно, а он ещё зубами стучит!
– Я же не виноват, что холодно, – сказал Растеряйка.
Ворчун поднялся со своего места и сказал:
– Терпеть не могу, когда кто-нибудь над ухом зубами стучит! Меня от этого самого в дрожь бросает.
Он сел рядом с Тюбиком, но Тюбик тоже выбивал дробь зубами. Ворчун подозрительно посмотрел на него:
– Ты что? Наверно, назло мне зубами стучишь?
– И совсем не назло, а потому что холодно.
Ворчун встал и пересел на другое место. Так он пересаживался несколько раз и только другим мешал.
От холода воздушный шар покрылся инеем и сверкал над головами малышей, словно был сделан из чистого серебра. Постепенно воздух снова остыл в оболочке, и шар стал опускаться вниз. Через несколько минут он уже стремительно падал. Запас мешков с песком кончился, и ничем нельзя было удержать падение.
– Ав-ав-авария! – закричал Сиропчик.
– Погибаем! – завопил Незнайка и спрятался под лавку.
– Вылезай! – закричал на него Знайка.
– Зачем? – отозвался из-под лавки Незнайка.
– С парашютами будем прыгать.
– Мне и тут хорошо, – ответил Незнайка.
Недолго думая Знайка схватил его за шиворот и вытащил из-под лавки.
– Не имеешь права! – кричал Незнайка. – Я буду жаловаться!
– Не ори, – спокойно ответил Знайка. – Без паники. Вот смотри, как я буду прыгать с парашютом, и прыгай за мной.
Незнайка немного успокоился. Знайка подошёл к краю корзины.
– Внимание, братцы! – закричал он. – Прыгайте по очереди все за мной. Кто не спрыгнет, того шар унесёт вверх. Ну, приготовьте парашюты… Пошли!
Знайка прыгнул первым. За ним прыгнул Торопыжка, и тут произошло непредвиденное обстоятельство. Вместо того чтобы прыгнуть, а потом раскрыть парашют, Торопыжка в спешке сначала раскрыл парашют, а потом прыгнул. От этого парашют зацепился за край корзины. Торопыжка запутался ногой в шнурах и повис вниз головой. Он принялся дрыгать ногами и извиваться всем телом, словно червяк, которого надевают на рыболовный крючок. Несмотря на все старания, парашют не отцеплялся.
– Братцы! – закричал доктор Пилюлькин. – Если парашют отцепится, Торопыжка ударится головой о землю.
Малыши ухватились руками за парашют и втащили Торопыжку обратно в корзину.
Незнайка увидел, что шар снова полетел вверх, и закричал:
– Стойте, братцы! Никому больше прыгать не надо. Мы снова вверх полетели.
– Почему же мы снова вверх летим? – удивился Авоська.
– Эх, ты! – ответил Ворчун. – Знайка-то спрыгнул, вот шар и стал легче.
– Что же Знайка будет делать без нас? – спросил Пончик.
– Ну что… – развёл руками Авоська. – Пойдёт себе потихоньку домой.
– А мы что будем делать без Знайки?
– Подумаешь! – ответил Незнайка. – Будто уж вовсе нельзя без Знайки.
– Надо же кого-нибудь слушаться, – сказал Пончик.
– Будете меня слушаться, – заявил Незнайка. – Теперь я буду главным.
– Ты? – удивился Ворчун. – Не с твоей головой быть главным.
– Ах, так? Не с моей головой? – закричал Незнайка. – Ну пожалуйста, прыгай вниз и ищи своего Знайку, если тебе моя голова не нравится.
Ворчун поглядел вниз и сказал:
– Где же я теперь его найду? Мы далеко улетели. Надо было сразу всем прыгать.
– Нет, прыгай, прыгай!
Ворчун и Незнайка начали спорить и спорили до самого вечера. Знайки не было, и никто теперь не мог остановить их. Солнце уже клонилось к закату. Ветер крепчал. Шар ещё больше остыл и снова стал опускаться вниз, а Ворчун и Незнайка не умолкали.
– Довольно тебе спорить, – сказал Сиропчик Незнайке. – Уж если ты решил быть главным, то придумай что-нибудь. Смотри, мы снова вниз полетели.
– Сейчас буду думать, – ответил Незнайка.
Он сел на лавочку, приставил палец ко лбу и стал думать. А шар тем временем все быстрей и быстрей опускался вниз.
– Что же тут придумаешь? – сказал Винтик. – Если бы у нас были мешки с песком, можно было бы сбросить один мешок.
– Правильно! – подхватил Незнайка. – А раз мешков у нас больше нет, то придётся сбросить одного из вас. Сбросим кого-нибудь с парашютом – шар станет легче и снова полетит вверх.
– Кого же сбросить?
– Ну, кого? – сказал Незнайка, раздумывая. – Надо сбросить того, кто самый ворчливый.
– А я не согласен, – ответил Ворчун. – Нет такого правила, чтобы самых ворчливых сбрасывать. Надо сбросить того, кто самый тяжёлый.
– Ну ладно, – согласился Незнайка, – сбросим Пончика. Он у нас самый толстенький.
– Правильно, – поддакнул Сиропчик.
– Что? – закричал Пончик. – Кто самый толстенький? Я?.. Да Сиропчик толще меня!
– Смотрите на него! – закричал Сиропчик, хихикая и показывая пальцем на Пончика. – Смотрите, я толще его! Ха-ха! А ну, давай померимся.
– Ну, давай, давай! – как петух, наскакивал на него Пончик.
Все окружили Пончика и Сиропчика. Незнайка достал из кармана верёвочку, обвязал вокруг талии Пончика. Потом таким же образом измерил Сиропчика, и оказалось, что Сиропчик чуть ли не в полтора раза толще Пончика.
– Это неправильно! – закричал тут Сиропчик. – Пончик сжульничал. Он живот втянул. Я видел!
– Ничего я не втягивал! – оправдывался Пончик.
– Нет, втянул. Я видел. Давай перемеримся! – громко кричал Сиропчик.
Незнайка стал снова мерить Пончика, а Сиропчик вертелся вокруг и кричал:
– Э, э! Ты куда? Ты надуйся!
– Зачем же мне надуваться? – ответил Пончик. – Если я надуюсь, то, конечно, окажусь толще тебя.
– Ну ладно, не надувайся. Но и втягивать живот ты не имеешь права. Братцы, смотрите, что он делает! Где же справедливость? Никакой справедливости нет! Это просто какой-то обман!
Незнайка кончил измерять Пончика, потом с такой же тщательностью измерил Сиропчика, и на этот раз оказалось, что они оба одинаковой толщины.
– Придётся двоих бросать, – развёл Незнайка руками.
– Зачем же двоих, когда и одного достаточно! – сказал Сиропчик.
Охотник Пулька выглянул из корзины и увидел, что земля приближается с угрожающей быстротой.
– Слушай, Незнайка, – сказал он, – решай скорей, а то мы о землю грохнемся.
– Надо посчитаться, кому с парашютом прыгать, – сказал Авоська.
– Правильно! – подхватил Сиропчик. – Только всем надо считаться, и толстеньким и тоненьким, чтоб никому обидно не было.
– Ладно, давайте считаться, – согласился Незнайка.
Все построились в кружок, и Незнайка принялся считать, тыкая каждого пальцем:
Энэ бэнэ рее!
Квинтер финтер жес!
Энэ бэнэ ряба,
Квинтер финтер жаба…
Потом сказал:
– Нет, мне эта считалка не нравится. Не люблю я её! – И начал другую:
Икете пикете цокото мэ!
Абель фабель доманэ.
Ики пики грамматики…
В это время корзина с силой ударилась о землю и перевернулась. Авоська схватился руками за Небоську, а Небоська – за Авоську, и они вместе вывалились из корзины. За ними, как горох, посыпались остальные коротышки. Только Незнайка удержался за край корзины да Булька, который уцепился за его брюки зубами. Ударившись о землю, шар, как мячик, подскочил кверху, описал в воздухе огромную дугу и снова опустился вниз. Корзину снова ударило о землю и поволокло. Шар налетел на что-то твёрдое и лопнул с оглушительным треском. Бульку перевернуло в воздухе, и он с отчаянным визгом побежал в сторону. Незнайка вывалился из корзины и остался неподвижно лежать на земле.
Воздушное путешествие окончилось.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. НА НОВОМ МЕСТЕ
Незнайка очнулся в совсем незнакомом месте. Он лежал на кровати, утопая в перине. Эта перина была такая мягкая, словно её наполнили головками от одуванчиков. Незнайку разбудили какие-то голоса. Открыв глаза, он завертел ими в разные стороны и увидел, что лежит в чужой комнате. По углам стояли маленькие креслица. На стенах висели коврики и картины с изображением разных цветов. У окна стоял круглый столик на одной ножке. На нём возвышалась куча разноцветных ниток для вышивания и лежала подушечка, вся утыканная иголками и булавками, словно ощетинившийся ёжик. Неподалёку был письменный стол с принадлежностями для письма. Рядом стоял книжный шкаф. У самой дальней стены, возле дверей, было большое зеркало. Перед зеркалом стояли две малышки и разговаривали. Одна была в синем платье из блестящей шёлковой материи, с таким же шёлковым пояском, завязанным сзади бантом. У неё были голубые глаза и тёмные волосы, заплетённые в длинную косу. Другая была в пёстреньком платье с розовыми и фиолетовыми цветочками. Волосы у неё были светлые, почти белые, спускавшиеся на плечи волнами. Она надевала перед зеркалом шляпу и всё время трещала, как сорока.
– Такая противная шляпа! Как ни надень, все нехорошо. Мне хотелось сделать шляпу с широкими полями, но материи не хватило, и пришлось сделать с узкими, а когда поля узкие, то лицо кажется круглым, а это не так уж красиво.
