Елена Верейская - Белая шубка
— Овёс-то у нас в колхозе нынче каков! — с гордостью сказал Витя. — Так узнаёшь место, Севка?
— Узнаю! — Сева кивнул головой и кончиком граблей провёл в пыли две параллельных черты поперёк дороги. — Вот тут и шли берега нашей «сюрпризной» канавки.
— А вот тут, — Миша затопал ногами, поднимая тучу пыли, — ты топил Севкино пальто!
— А вот тут ты стоял в это время и ревел, — засмеялся Витя, показывая граблями место.
Сева обвёл концом граблей, как циркулем, на дороге широкий круг.
— А вот тут, Витя, мы с тобой крепко-накрепко подружились. Верно?
— Верно, — сказал Витя.
Бабушкин колобок
Мне было тогда десять лет, а сестре Ляльке пять. Мы жили с бабушкой в маленьком бревенчатом домике с зелёными ставнями. Кругом был сад, такой большой сад, что в нём можно было заблудиться. В саду росло очень много орешника.
Один раз вышли мы с Лялькой из дому, — слышим, бабушка в саду на кого-то кричит, да сердито так. Удивились мы: бабушка была добрая. Побежали посмотреть. Глядим, — стоит бабушка в чёрном платье, маленькая, сгорбленная, на голове косыночка кружевная наколота, лицо всё в морщинках, сердитое, брови сдвинуты. И держит бабушка правой рукой за ухо мальчишку незнакомого, а мальчишка вертится, пищит, никак от бабушки вырваться не может.
Мы с Лялькой остановились, смотрим издали, что будет. А бабушка мальчишку отчитывает:
— Я вам задам, разбойники этакие! Мало того, что орешины ломаете, ещё белочку убили. Зачем убили? Говори!
Мальчишка хнычет, ничего не говорит.
А бабушка снова:
— Что она вам сделала? Кто теперь бельчат кормить будет? И бельчата помереть должны!
Мальчишка говорит:
— Да там всего один.
— Где там?
— А в гнезде!
Бабушка ещё больше рассердилась.
— И в гнездо уж залезли. Где гнездо? Говори!
Да как дёрнет мальчишку за ухо. Тот даже заревел. А бабушка не унимается:
— Где гнездо? Говори!
— Во-он на той ёлке.
Показывает мальчишка прямо в нашу сторону. Мы с Лялькой скорей за куст. Никогда мы бабушку такой сердитой не видали.
Подвела бабушка мальчишку к ёлке.
— Полезай, — говорит, — достань мне бельчонка. Только не думай удирать; я тебя теперь знаю, всё равно разыщу.
Отпустила мальчишку. Мальчишка ухо рукой потёр — оно всё красное. Полез на ёлку, а сам всхлипывает. А бабушка смотрит, как он лезет, да приговаривает:
— Злодеи вы, злодеи! Чего загубили зверька? Смотри, осторожнее! За пазуху бельчонка положи…
Лезет мальчишка на самый верх. А нам любопытно: подошли к самой ёлке. Бабушка нас точно и не замечает. Смотрим наверх: мальчишки за ветками и не видать. Потом, слышим, слезает. Тихонько слезает, осторожно. Правой рукой за дерево держится, в левой что-то несёт. Слез. Взяла у него бабушка бельчонка из рук, дала мальчишке подзатыльник.
— Пошёл вон! И чтоб духу твоего здесь не было!
Подрал мальчишка, только пятки засверкали. А мы уж около бабушки стоим, рассматриваем.
Копошится у бабушки на ладони что-то розовое, голенькое, с длинным-длинным голым хвостом; слепой мордочкой тычется в бабушкины пальцы. А бабушки и не узнать: повеселела, улыбается.
Пошли мы домой. Сейчас же послала меня бабушка в аптеку, соску резиновую купить. Пока я в аптеку бегала, бабушка молока согрела. Налила его в бутылку, соску надела и поднесла бельчонку к губам. Он так и присосался. Мы с Лялькой даже запрыгали от радости. А бельчонок пососал, пососал да и уснул.
* * *
Так бельчонок у нас и остался жить. Возилась с ним бабушка, как с ребёнком.
А Лялька у нас была избалованная, капризная, привыкла, чтобы только с ней носились.
Один раз вижу: сидит Лялька у окна и губы надуты. Я подошла.
— Ты чего дутая? — спрашиваю.
— Да, — говорит, — а чего бабушка бельчонка больше, чем меня, любит?
— Глупая ты, Лялька, — говорю. — Он маленький, а ты большая. Тебя из соски кормить не надо, а он не умеет сам есть. Надо же его выкормить.
— Голый, противный. Всё спит да спит. Я думала, он с нами играть будет.
— И будет, когда вырастет, — говорю. — Подожди немножко.
Прошло четыре — пять недель. Вырос бельчонок. Сидит у бабушки на плече, рыженький, пушистый, длинный пышный хвост кверху задрал, себе на спину положил, а кончик хвоста назад отогнут: на спине не помещается. Ушки длинные, глазки чёрные, быстрые. Сидит на задних лапках, в передних сухарик держит, грызёт его длинными острыми зубками.
Съест сухарик, мордочку лапками вытрет, вскочит на бабушкину голову, а потом как распушит хвост да как перелетит птицей с бабушкиной головы прямо на шкаф. Оттуда — на дверную притолоку, оттуда — на бабушкину кровать — и давай на ней кувыркаться через голову.
— Ишь ты, что выделывает! — удивляется бабушка.
Лялька захлопала в ладоши и кричит:
— Смотрите, смотрите! Катится, как колобок! Колобок, колобок, я тебя съем!
А бельчонок точно понял! Вскочил на шкаф, на Ляльку смотрит и цокает:
— Цок-цок-цок.
Бабушка говорит:
— Напугала Лялька его своими хлопками.
А я смеюсь:
— Нет, бабушка, это он песенку колобка поёт: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, от тебя, Лялька, и подавно уйду!»
— Колобок, колобок, иди ко мне, я не съем! — говорит бабушка и протянула руки к нему. Бельчонок прыгнул к ней на руки, а с них на кровать — и ну снова кувыркаться через голову. Понравилось ему, видно, по мягкой постели кататься!
Тут мы с Лялькой в два голоса хохочем и кричим:
— Колобок, колобок, я тебя съем! — и обе пробуем его поймать. А он увернулся, прыг к бабушке на плечо и суёт мордочку к ней за пазуху, точно спрятаться хочет. Бабушка взяла его в ладони, прижалась щекой к его пушистой шёрстке, а сама всё приговаривает:
— Нет, он бабушкин, бабушкин колобок, никому бабушка своего колобка есть не даст! Наигрался, колобок, отдохни, колобок, баю-бай, баю-бай…
Так бельчонка Колобком и прозвали.
* * *Со мной Колобок дружил. Очень я любила играть с ним! Приду, бывало, в бабушкину комнату:
— Колобок, давай в пятнашки играть!
— Цок-цок-цок!..
Откуда ни возьмись, вскочит Колобок на плечо — и ну бегать по мне. Коготки у него длинные, цепкие, так кругом меня по платью и носится. А я его ловить должна. Только захочу его схватить на левом плече, глядь, а он уж у правой коленки. Наклонюсь к коленке, а он уже на голове. А иногда возьмёт да и скользнёт нарочно под самой рукой. Иной раз и схватишь его, а он цокнет и вырвется — пошла игра сначала.
Очень было весело с ним.
А Лялька бегает вокруг меня, тоже Колобка ловит, хохочет! Иной раз Колобок и на неё вскочит; ну, тут уж Лялька так завизжит, что не только Колобок — и мы с бабушкой перепугаемся. А Колобок зацокает, хвост распушит да давай от Лялькиного визгу на шкаф удирать. Сядет там и смотрит на Ляльку, и цокает, точно сказать хочет: «Чего визжишь? Чего меня пугаешь?»
— Лялька, — говорю я, — ты зачем нам игру портишь?
Надует Лялька губы и сядет в угол. Тогда Колобок снова — прыг на меня.
Наиграется, устанет и бежит к бабушке отдыхать. Свернётся у неё на ладонях клубочком, брюшко кверху выставит. А потом полезет или в карман к бабушке, или к ней под кофту — спать.
* * *А Лялька опять недовольна. Вижу — ходит надутая.
— Ты что, Лялька?
— Да. А чего Колобок вас с бабушкой больше, чем меня, любит?
— Дурочка ты, Лялька! То сердилась, что бабушка Колобка больше тебя любит, а теперь, что Колобок бабушку.
— Да. Вот с тобой он играет, у бабушки в кармане спит, а на меня и не посмотрит.
— Так ведь ты же сама визжишь, его пугаешь.
— А зачем он на меня прыгает? Я боюсь. Играл бы так.
Мы с бабушкой смеёмся.
А потом, потихоньку от Ляльки, бабушка мне говорит:
— Аня, а ведь Колобок меня больше всех любит. Правда?
Я ей говорю:
— Правда, бабушка!
А сама в душе смеюсь. Не хочется мне огорчать бабушку, а только смешно мне: обе они — и бабушка и Лялька — из-за Колобка спорят. А вот я-то знаю наверное: Колобок больше всех любит, меня. Ведь играет-то он только со мной. Ну, да я хитрая — помалкиваю.
* * *Жил Колобок в большой клетке. Дверца в клетку всегда была открыта, и Колобок свободно мог бегать по комнате. Бабушка устроила ему в клетке гнёздышко, и там он спал по ночам.
Лето подходило к концу. Вот один раз бабушка нам говорит:
— Посмотрите, какой Колобок запасливый… Он знает, что на зиму надо запасы делать. Только вот угадайте: где он себе кладовую устроил? Ни за что не угадаете!
Стали мы отгадывать.
— Под подушкой! За диваном! На шкафу! За зеркалом!
А бабушка смеётся и говорит:
— Нет… нет… нет!..
— Ну, — говорит, — смотрите. Только сядьте смирно и не мешайте. Ты, Лялька, не визжи. Вот он сейчас кончит кушать, а что не доест — спрячет.
