Игорь Озимов - Литературно-художественный альманах «Дружба». Выпуск 3

Если ты видишь такую картину:
         Высится крепость
         Из камня и глины,
         Крепкие стены,
         Двойные ворота —
Это строителя Саши работа.
         Если из досок
         И тонкой фанеры
         Строят ребята
         Дворец пионеров,
         Саша, конечно,
         Работает тут!
Недаром строителем
         Сашу зовут
Он строит из глины,
         Из камня,
         Из жести,
Он строит один
И с ребятами вместе.
Строит, как только глаза откроет,
И так вот
                  до самого вечера строит.
         Саша рассказывал
         Маленькой Наде:
                  — Выучусь —
Выстрою дом в Ленинграде
Ты не поверишь,
         Какой красоты!
Ты не измеришь,
         Какой высоты!
Если наверх
         добираться пешком, —
Выйдешь с утра,
         а дойдешь вечерком.
                  Поедем
                  На лифте
         В последний этаж.
                  Внизу —
Ленинград замечательный наш.
         Город в окошке —
         Как на ладошке.
                  Улицы,
                  Люди —
         Словно на блюде!
Весь Ленинград осмотрели —
                  Хорош!
Вот бы Москву поглядеть!. —
                  Ну, что ж!
         Саша недаром
         Выстроил чудо:
         Всё, что захочешь,
         Увидишь оттуда!
Глаз человеческий
         Видеть не может, —
Что за беда!
         А бинокли на что же?
Взяли бинокль
Исключительной мощи,
Смотрим в бинокль
На Красную площадь.
Где же?…
А вот,
         Увидал, наконец!
         Вот он,
Старинный Кремлевский дворец.
Видно и Спасскую башню отсюда,
         Видишь,
         На башне
         Часы и звезда!
Построит ли Саша подобное чудо?
         Как ты считаешь?
                  Я думаю, —
                           да!

Про всё на свете
               Знать невозможно,
И пусть не знают прохожие,
Что в этом корпусе
               Ладно сложенном,
Есть и мои кирпичи.
               Ну что же!..
И пусть новоселам этого дома,
Вселившимся летом вот этим,
Даже имя мое
                              незнакомо,
Не говоря о портрете.
Но смогут они укрыться,
                              согреться
И в непогоду,
И в стужу…
А я одно лишь хочу —
Всем сердцем знать,
               что людям я нужен.

Мама!
Ну, за что тебе
                              такая немилость?
Иль у всех матерей
                              одна звезда?
Растила.
Нянчила.
               А я вот вырос
и выпорхнул из гнезда.
И ушел дорогу свою отыскивать,
без спросу ушел
                              навстречу ветру.
И нас разделило,
                              моя самая близкая,
время
и километры.
Я взял у жизни
               шинель солдатскую,
туго скрутил ее в скатку.
Научился ценить
               автомат
                              и каску
И полюбил плащ-палатку.
Мама,
А помнишь,
               как я мальчишкой
Мечтал о полетах
                              к далеким планетам,
Писал стихи,
               «издавал» свои книжки,
И ты меня в шутку
                              звала поэтом?
В моей судьбе
               случайностей нет:
В нашей стране,
               знать должна ты,
Каждый солдат
               в своем роде
                              поэт,
И каждый поэт
               должен быть солдатом.
Я только стал
               разумней и зорче,
Постиг марксистской науки недра.
И я различу
               среди лиц,
                              среди строчек,
Кто в этом мире
               мне друг
                              и кто недруг.
На мир смотрю я
               открыто и прямо, —
Нельзя
               Отчизне быть безоружной!
Я стал солдатом.
               Понимаешь, мама,
Это мой долг.
               Это Родине нужно.

До звонка шумливое собрание —
Наш веселый первый — первый класс…
Помните, как затаив дыхание
Буквари раскрыли в первый раз?

Загляжусь я в очертанья карты:
— Ты, моряк, в каком сейчас порту? —
Ссорились — делили мелом парту,
Вновь стирали белую черту.

С каждым днем росли мы,
                                    крепли знания,
И бежали звонкие года…
Будто бы не галстуки, а знамя
На груди носили мы тогда.

Что с того, что мы уже не дети?!
Пусть грохочет труд и жизнь летит!
Нам всегда неугасимо светит
Дружба пионерская в пути!

Скамейку плотно заслонив от зноя,
Заслушались немые тополя,
Как девочка читает книгу «Зоя»,
Губами чуть заметно шевеля.

И у нее, у тоненькой, высокой,
Горели гневом синие глаза;
Она, наверно, те читала строки,
Где рыжий немец Зою истязал.

А брови были сдвинуты сурово,
Вплеталась в косы солнечная нить…
И мне казалось, девочка готова
Бессмертный подвиг Зои повторить.

Деловито девушка проходит
В сапогах тяжелых по полям,
Девушка гадает о погоде
По высоким снежным облакам.

Думает о новом урожае,
Раскрошив комочек земляной…
Почему Весну изображают
Озорницей, ветреной, шальной?

Нет, она не кружит в хороводе,
Не одета в яркие шелка,
И полям не дарит плодородье
Щедрая и легкая рука.

Нам теперь иной Весна знакома.
Вот она по борозде идет, —
Выпачканы руки в черноземе
И глаза полны людских забот.

На зимнем бульваре веселый подросток,
Снежками бросаясь, попал ненароком
Девчонке курносой
В горячую щеку.
Но вместо того, чтоб навзрыд разреветься,
Она, обернувшись к нему, улыбнулась…

Вот так, у счастливых, сменяя Детство,
Почти незаметно приходит Юность.

Не гром за рекою —
Копыта гремят.
Летит за Чапаем
Могучий отряд.

Чапай — командир,
На коне вороном,
Крылатая черная
Бурка на нем.

Он рубит бандитов,
Он гонит их прочь.
Но вот над землей
Опускается ночь.

Чапаев уводит
На отдых отряд.
Уставшие за день
Чапаевцы спят.

Заря загорается,
Словно костер.
Враги у Чапая
Снимают дозор.

Обрывистый берег
Урала-реки.
К Уралу подходят
Враги-беляки.

И раненный пулей
Чапаев плывет.
Всё чаще, всё ближе
Строчит пулемет…

Сестренка и мама
Уснули давно,
А я всё лежу,
Вспоминаю кино.