Дарья Лаврова - Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник)
– Видишь, снега на крыльце почти нет, – все так же бодро заметил ей Белецкий. – Значит, люди здесь бывают. Это, наверно, что-то вроде охотничьего домика. А в таких местах обычно оставляют и продукты, и дрова… на всякий случай… В общем, ничего не бойся! Все не так плохо, как тебе кажется…
Молодой человек первым взобрался на крыльцо и дернул дверь. Она действительно довольно легко открылась. Белецкий посветил внутрь домика фонариком мобильника и крикнул сжавшейся в комок девочке:
– Давай сюда! Все нормально! Как говорится, жить можно!
Дрожавшая от страха и холода Варя сдвинуться с места не смогла. Парень вынужден был сбежать с крыльца и опять за руку потянуть ее за собой.
Сразу от входной двери открылось помещение, похожее на кухню. В неярком свете, исходящем от глазка фонарика, встроенного в телефон Белецкого, Варя разглядела стол, накрытый клеенкой в цветочек, полку с посудой и даже корявую, закопченную печку. В глубине домика стояли широкие лавки, накрытые то ли одеялами, то ли покрывалами. Наверно, на них можно было даже спать. Но весь этот убогий интерьер Варю обрадовать не смог. Она чувствовала себя попавшей в страшную сказку, в домик людоеда, который вот-вот вернется и непременно съест их обоих, вкусно похрустывая заледеневшими косточками.
Белецкий усадил ее на попавшийся под ноги табурет и сказал:
– Отдыхай и ничего не бойся. В таких местах охотники обязательно оставляют спички и, может быть, даже свечи. Надо найти, а то и мой мобильник скоро разрядится, и мы окажемся в полной темноте.
Варе опять не оставалось ничего другого, кроме как положиться на Белецкого. А он принялся шарить на полках, внутри тумбы стола и очень скоро обрадованно воскликнул:
– Ну вот! Я же говорил!
Он положил мобильник на стол. Экран осветил потолок, обшитый грязными щитами. Пока девочка разглядывала разводы на них, Белецкий зажег две свечи. Одну укрепил на столе возле Вари, а с другой, выключив телефон, стал обходить домик.
– Все хорошо, Варя! Есть и запас дров! – опять довольно скоро сообщил он. – Сейчас будет тепло!
Пока Белецкий пытался разжечь печь, Варя все так же недвижимо сидела у стола. Страх уступил место жуткому холоду. Девочке казалось, что она смерзлась вся и никогда уже больше не сможет пошевелить ни руками, ни ногами. Она потеряла ощущение времени и потому не могла сказать, насколько скоро парень, непонятно выругавшись, раздраженно проговорил:
– Ну никак не разжигается… Полкоробка уже извел…
Эти его слова вывели Варю из ступора, и она, к собственному удивлению, довольно легко встала с табурета и подошла к печке.
– Ты не так делаешь, – сказала она. – Надо сначала разжечь какие-нибудь щепки или бумагу, а от них уже и дрова займутся.
– Откуда ты знаешь? – удивился Белецкий.
– У нас на даче почти такая же печка, только почище, конечно.
Девочка осмотрела печь и выдвинула заслонку.
– А это зачем? – опять удивился парень.
– Если не выдвинуть, дым пойдет прямо к нам. Угореть можно.
– Ах да! Я ж про это тоже читал в книгах! Но, дурак, забыл! А ты… – Он с уважением оглядел Варю. – Молодец! Взяла все-таки себя в руки!
Довольная похвалой Варя огляделась вокруг и заметила чурбачок, с которого явно строгали щепу для разжигания.
– Вот! – Она показала его Белецкому. – Надо настрогать с него щепок.
– Чем?
– Папа это делает прямо ножом. Надо нож найти. А потом… – Варя обрадовалась, обнаружив стопку старых газет. – Можно еще и газеты использовать. Когда мы на даче без папы, то мама каждую дровину в газету заворачивает. Ни у меня, ни у мамы сил не хватает строгать. Иногда, правда, все равно дрова долго не загораются, но все-таки такого еще ни разу не было, чтобы мы вообще не смогли печь растопить.
Белецкий последовал Вариным советам. Обнаруженным в столе ножом он настрогал щепочек. Варя на всякий случай обернула несколько полешек газетами. Манипуляции со щепками и газетами пришлось повторить несколько раз, прежде чем огонь все же разгорелся. Сначала занялось самое тонкое полено. Варя с Белецким оба, затаив дыхание, боялись выказать радость – вдруг полешко потухнет, и все придется начинать сначала, но оно их не подвело. Огонь, разгоревшись, перебросился на другие поленья, и в печке весело запылало, загудело и защелкало.
– Ур-р-ра! – в один голос вскричали девятиклассники и даже обнялись, но, очень быстро спохватившись, резко отскочили друг от друга. Варя принялась разглядывать полки с посудой, а Белецкий опять полез в стол, проронив каким-то незнакомым голосом:
– Тут, наверно, должны быть оставлены и какие-нибудь крупы…
Вскоре он опять обрадованно воскликнул:
– Смотри, макароны! Давай сварим! Что-то прямо до ужаса есть захотелось! А до этого голода даже не чувствовал, представляешь?!
– Представляю! – так же радостно отозвалась Варя. – А ты представь, что я нашла две банки тушенки и какие-то рыбные консервы!
– Во как!! Значит, мы можем устроить целый пир! Но, думаю, нам хватит только одной банки тушенки. Мы же не сможем ответно пополнить запасы продовольствия, а потому не стоит наглеть!
– Это правильно! Только вот воды нигде нет… Никаких запасов…
– Эх ты, бывалая дачница! – Белецкий рассмеялся. – Да за порогом море снега!
– Точно!! – Варя тоже рассмеялась и схватила прокопченную, с промятым боком алюминиевую кастрюлю. – Я сейчас наберу!– Ну уж нет! В лесную темноту по воду должен идти мужчина!
Белецкий отобрал у нее кастрюлю и скрылся за дверью. Варя, стоя у теплой печки, поймала себя на том, что продолжает улыбаться. Она вдруг снова ощутила теплоту и силу объятия Белецкого. Ей показалось, что она даже успела уловить его особенный запах. Неожиданно это вдруг снова разволновало ее, и когда с полной кастрюлей снега парень вернулся, Варя начала его незаметно разглядывать. Все-таки не зря он понравился ей, что называется, с первого взгляда. Для своего возраста Саша был хорошего роста, строен. А светло-серые глаза контрастировали с темными волосами, чем и привлекали внимание. Конечно, Белецкий всегда казался очень странным, но только не сегодня. Сегодня он вел себя как самый нормальный человек. И именно он не растерялся, не запаниковал, а искал выход из создавшегося положения. Это тоже почему-то показалось Варе приятным.
Когда Машкин одноклассник все же почувствовал Варин взгляд и обернулся, она спросила первое, что пришло в голову:
– А что там за макароны?
– Какая разница! – ответил он. – Главное, что их можно есть!
Они опять оба в унисон рассмеялись, а потом в очередной раз оба смутились. Белецкий принялся сосредоточенно мешать ложкой в кастрюле тающий снег, а Варя стала разыскивать на полке тарелки. Вместо тарелок она нашла щербатые миски из тяжелого фаянса, но, разумеется, обрадовалась и им.
Глава 9 «Ты – это она… А ты – он…»
Уплетая макароны с тушенкой, Варя с Александром переглядывались и снова улыбались друг другу.
– Когда я ем, я глух и нем, да? – наконец подал голос Белецкий.
– Нет! Просто я в жизни ничего вкуснее не ела! – отозвалась Варя. – Разве можно разговаривать, когда такая замечательная еда!
– Да! Ты права! Это необыкновенно вкусно! Я как-то в Англии стал рассказывать, как в детстве, тоже на даче… мы ели картошку с тушенкой, так меня вообще никто не понял… – Парень вдруг осекся и с опаской посмотрел на Варю. Она удивилась его странному взгляду и переспросила:
– В Англии?
– Ну… это неважно… Главное, нам вкусно, да?
Варя кивнула и опять спросила:
– А что ты в Англии делал?
– Да так… Потом… Это неважно… Хочешь еще макарон? Там остались…
– Нет, спасибо. Хоть и вкусно, но я наелась.
Варя удивилась, что человек не хочет разговаривать об Англии, но настаивать не стала. В данной ситуации ее больше волновало другое.
– Представляешь, что будет с нашими родителями, когда мы не вернемся сегодня домой, – сказала она.
– С моим отцом ничего не будет, – ответил Белецкий.
– Почему вдруг?
– Нет, ты не думай, он нормальный отец, меня любит, – поспешил сказать Машкин одноклассник. – Просто он меня предупредил, что сегодня вечером… ну и ночью… его дома не будет…
– Ну, хорошо, его не будет. А мама? Разве мама не будет волноваться?
– Мама? – Белецкий усмехнулся. – Мама тоже не будет волноваться. И, прошу тебя, не надо меня об этом расспрашивать, ладно?
– Ладно, – растерянно ответила Варя. – Но о своих-то родителях я могу беспокоиться. Они ж с ума сойдут. Наверно, в полицию примутся звонить. В больницы… Ужас просто…
– А я, знаешь ли, думаю, что Иван Степанович позвонит своему внуку Толику, чтобы узнать, почему мы не приехали. Афанасенков начнет названивать тебе на мобилу, мне. Никто ему не ответит, он позвонит тебе домой, ну и, возможно, нас начнут искать.
– Это только в том случае, если Толик скажет моим родителям, что мы с тобой уехали на тридцать пятый километр.
