Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей
Так они молча сидели некоторое время, пока Манфред, словно очнувшись, неожиданно не выпалил:
— Я тебя не хотел прерывать, Альберт! А ведь твоего отца тоже вызвали, он теперь тоже там. — И он указал в направлении учительской комнаты. — Линднер сам твоего старика перехватил, когда он мимо школы на фуре проезжал.
Подойдя к окну, Альберт выглянул на улицу. И правда, вон она стоит, их фура с обеими телками в упряжке. Этого еще не хватало! Альберт сплюнул.
Все молчали, лишь изредка у кого-нибудь вырывалось проклятие, однако легче от этого никому не становилось.
Постепенно в классе стало совсем темно. Вот хлопнула дверца автомобиля, на котором привезли Альберта и Другу.
— Сматываются, — заметил Калле.
И снова наступило долгое молчание. Вошел учитель Линднер, включил свет. Ребята поднялись.
— Сидите! — сказал он. И в голосе его слышалась такая подавленность, что ученики сразу подумали: все пропало.
Вид у учителя был такой, будто он две ночи не спал. Но, может быть, это лампа так тускло горела? Линднер присел на одну из парт, и никто сейчас не мог бы сказать, о чем он думает. Он ни на кого не глядел и так долго молчал, что в конце концов ребята повесили головы, как увядшие подсолнухи.
Странно, но впервые они чувствовали себя виноватыми и готовы были принять любое наказание. Почему? Они и сами не знали. Но все чувствовали, какую боль они причинили Линднеру. И чем дольше он сидел с ними и молчал, тем сильнее угнетало их это чувство.
Прошло несколько минут. Учитель Линднер поднялся и зашагал к двери.
— Да, чуть не забыл, — произнес он, остановившись, и указал на школьные сумки Други и Альберта, которые, войдя, положил на парту. — Масло в сумках отнесите тем, у кого вы его украли, и скажите, зачем вы это сделали? И еще: подготовкой к походу вам теперь незачем заниматься — на каникулы вы останетесь дома.
Когда шаги учителя стихли в коридоре, ребята поднялись.
— Как это понимать? — спросил Калле уже на лестнице. — Вы что, проболтались, для чего нам деньги нужны были?
Друга кивнул. Он все время думал о своей матери.
На школьном дворе их уже ожидало возмездие. С кнутом в руках возле своей фуры стоял отец Альберта. Невзрачная его фигура вся подалась вперед, сморщенное лицо подергивалось. Он поднял кнут, и ребята отпрянули в сторону. Только Альберт не тронулся с места. Кожаный кнут обжег ему лицо и грудь. Альберт вздрогнул, словно пораженный молнией, но тут же вскинул голову и подставил лицо следующему удару. Он даже не поднял руки, чтобы защититься, и только по его крепко сжатым губам можно было догадаться, сколь велик его гнев и как он страдал от подобного унижения. Отец хлестал его по ногам и вновь по лицу. Он кричал так громко, что даже осип:
— Опозорил ты меня! Проклятый щенок! Бандит вшивый!.. — По его морщинистым щекам сбегали слезы.
— Отец!.. — взмолился Альберт, но так тихо, что ребята скорее догадались, чем услышали.
Все они стояли сейчас в стороне, стараясь не глядеть на своего шефа. По опыту они знали — Альберт и сам справится с отцом. Только ему одному Альберт позволял себя бить и потом никогда не злился, только всегда бывал очень грустный. На лице его вспыхнули две красные полосы, как будто их кто-то краской намазал. Длинный кнут обвился вокруг его шеи. Внезапно Альберт схватил его и вырвал из рук отца. Ребята побледнели, боясь, как бы Альберт не набросился теперь на старика. Но Альберт отвернулся, переломил кнут пополам и отдал отцу. Дрожа всем телом, он проговорил:
— Не бей меня, отец!.. Правда, лучше не надо… — Глаза его влажно поблескивали. Судорожно глотнув, он пошел прочь.
Проводив его диким взглядом, отец сразу весь обмяк. Казалось, вместе с кнутом сломали и его. Смахнув мозолистой ладонью слезы, он заковылял к фуре.
— Пошла, пошла, Лотта!.. — тихо скомандовал он, шлепнув телок вожжами по спине.
Колеса заскрипели.
Альберт сидел, прислонившись спиной к каменной ограде парка, уронив голову на руки, лежавшие на коленях. С липы упал желтый листок и запутался в его волосах. Ветер тщетно пытался высвободить его.
В нескольких метрах от Альберта, на жухлой траве, присели остальные мстители. Кто теребил травинку, кто грыз ногти, и все молчали. Наконец Альберт произнес с наигранной бодростью:
— И вождь ирокезов сказал… — Он тронул рукой красные полосы на лице, похожие на воинственную раскраску, и добавил: — Воины, будем держать совет!
Ребята ответили улыбками, выразив таким образом готовность перейти к следующему пункту повестки дня.
— Если ты насчет масла советоваться надумал, — поспешил начать Вальтер — видно, ему давно уже не давала покоя эта тема, — то нечего вам тут рожи кислые строить! Давайте его себе оставим. — Словно застыдившись, он отвернулся.
— Так мы тебе его и преподнесли! — Калле постучал пальцем по виску. — Ворюга, ты нажрешься до отвала, а нам потом скажут: трусы!
Вальтер посмотрел на него своими жабьими глазами, но так ничего и не сказал.
— Это мы-то трусы? — возмутился Длинный.
— Я тоже считаю, что масло надо вернуть! — пропищал Манфред.
— Ловко это Линднер придумал, — сказал Альберт, сплюнув. — Не верни мы теперь масло, нас и правда вся деревня начнет презирать: трусы, мол, и все! А если мы его вернем, еще хуже получится — «Извините нас, пожалуйста, мы у вас тут маслецо стырили, но мы никогда больше не будем». Уж хуже этого наказания не может быть. Вот как оно! Но, правда, трусами уж тогда никто не обругает. — Он высвободил листочек из своих волос и растер его между ладонями. — Или как ты считаешь, Друга?
— Вернуть! — Другу, по-видимому, сейчас грызли другие заботы.
— Что ж, потопали тогда! — предложил Ганс. — Давайте с песней пойдем по дворам: может, и отпустят нам грехи наши.
— Довольно чудить! — отрезал Альберт. — У кого вы масло сперли? Выкладывайте!
Вальтер назвал пять крестьян, и среди них Шульце-старшего.
— Ну и наломали вы дров! — произнес Альберт, вздохнув. — У Шульце всего две коровенки в хлеву, да и молока они с гулькин нос дают. Он же и пашет на них.
— Поворчи, поворчи еще! — задиристо вставил Калле. — Сами попались, а мы теперь виноваты.
Альберт промолчал, и они тронулись в путь. Прежде чем ступить на двор к Шульце, Альберт сказал:
— Две оплеухи я еще готов получить, но не больше. А после третьей сам сдачу дам.
Все вошли тесной гурьбой, словно стая гусей, только что не гоготали.
Хозяева как раз кормили скотину. Из риги вышел Шульце-младший. Мстители еще больше помрачнели.
— Нам тут сдать кое-что надо! — проворчал Альберт, не поздоровавшись.
— Я и так уж догадался, — приветливо ответил Шульце-младший и посмотрел в сторону свинарника, откуда несся душераздирающий визг свиней. «Позвать отца или лучше не надо? — подумал он. — Нет, не надо! Наверняка Альберту и его дружкам нотациями уже все уши прожужжали, а потом им небось нелегко было сюда прийти». И ведь все они из одного класса — тут уж лучше вместе держаться. Правда, отец отругает его, но уж это он как-нибудь переживет. Он же сам сколько раз ему говорил, чтобы он ребятами Альберта занялся. Вот теперь как раз представляется такая возможность.
Тут Гарри еще вспомнил, что совсем недавно ребята Альберта ночью выкопали дички и посадили их на школьном участке. Все это вместе и заставило его совсем по-иному отнестись к Альберту.
— Давайте масло скорее! Отец в хлеву. А то еще раскричится тут! Я ему потом сам скажу, что вы, мол, приходили и извинялись и все такое прочее. — Говоря это, Гарри даже улыбнулся чуть-чуть.
Мстители так и опешили. Подобного приема они уж никак не ожидали. Они ж не извинились даже, и вообще… Вальтер тут же сунул Гарри масло в руку, и минуту спустя мстителей и след простыл.
Альберт шагал один в стороне от остальных. Время от времени покачивая головой, он оглядывался на двор Шульце. Нет, такого он не ожидал. Нагнав своих ребят, Альберт несколько необычным образом высказал свои чувства:
— А неплохо бы этого Шульце-младшего в наш Союз заполучить!
Заметив удивленные взгляды мстителей, он поспешил добавить:
— Я же сказал только «неплохо бы», а на самом-то деле он все равно нам враг. — Однако ему не удалось придать своему голосу обычной злости.
У других хозяев мстители не так-то легко отделались. Потоки брани и проклятий обрушивались на их головы. Но они вынесли и это, быть может, оттого, что сами осознали свою вину. Только под конец один из крестьян набросился на Альберта с кулаками, но тут мстители, как один, встали на его защиту.
Когда все уже было позади, ребята поняли: этот день они никогда не забудут. Даже Вальтер стал подумывать о том, не бросить ли ему воровать.
Альберт долго отмалчивался. Что-то с ним происходило. Никак не мог он найти, на ком бы сорвать свою злость.
