Эдуард Успенский - Все лучшие повести о больших приключениях
Рыжеватый водитель и его рыжеватый Бобик окончательно проснулись, а наши молодые люди, наоборот, крепко-накрепко заснули.
И спали они долго-долго — до самого Симферополя. Проснулись они от жары. И от того, что Бобик их заместо умывальника облизывал. Грузовик стоял на обочине. Рыжеватый водитель спал.
…Ребята выбрались из машины и оказались в центре Крыма. Ни одного родителя, ни одного учителя, ни одного директора школы не было в ближайших ста километрах. Имеются в виду собственные родители, учителя и директора, посторонние не считаются. Это было так удивительно!
Вокруг куда-то спешили занятые своими делами крымчане, и никто не потрясался, увидев на окраине Симферополя совершенно незнакомых троих молодых, слегка помятых людей совершенно из другого города.
Глава пятнадцатая
Всё, что хочешь, есть на пляже: банки и бутылки даже. С удивленьем смотрят турки, как в песке лежат окурки
В Ялте на городской набережной кого только нет. И чего только нет. И люди, и целые экскурсии, и огромное количество ларьков.
Не заходя в гостиницу, Иван Пистолетов начал вживаться в город. Он заходил в каждое кафе, в каждый бар, всовывался в каждый ларек почти по пояс и, показывая фотографии ребят, спрашивал:
— Вам не знакомы эти ребята? Они должны появиться в Ялте.
— Нет, не знакомы. Наверное, еще не появились, — одинаково отвечали и ларечники, и бармены, и официантки.
Тогда он сообразил, что надо показывать фотографию Жаб Жабыча. Дело пошло веселее.
— Да у нас в налоговой инспекции один точь-в-точь такой сидит! — сказала первая же официантка.
Швейцар из гостиницы «Ялта» долго рассматривал фотографию, а потом произнес:
— Это же кандидат в городскую думу Пилипенко! Им у нас все стенки заклеены.
Только третий опрашиваемый — водитель экскурсионного автобуса — наконец дал правильный ответ:
— Да это чучело у нас на массандровском пляже тележку катает.
— Где этот массандровский пляж? — спросил Пистолетов.
— В Массандре, там, где детский санаторий. А иногда с ним на морском вокзале отдыхающие мужики фотографируются.
— Зачем?
— Чтобы жен успокаивать.
— Как успокаивать?
— А так. Фотограф надевает на эту лягушку женскую шляпу и всех желающих снимает. Мужики фотографируются и фотографию домой шлют. Вот, мол, смотри, дорогая жена, больше и погулять в этой Ялте не с кем, кроме как с этой чучелой в панаме. И все остальные тетки на набережной не лучше.
— И что?
— Жены сразу успокаиваются. Ясно, с такими подружками муж долго дружить не будет. Скоро домой вернется.
«Хорошая мысль, — подумал Пистолетов. — Надо будет мне мою Марусю тоже так успокоить. Я обязательно с этим суринамским пипом сфотографируюсь».
Где-то в глубине души ему даже стало жалко Жаб Жабыча. Еще бы, только что ему выдали паспорт, сделали гражданином, а теперь он тележку катает.
«Ну и что? — думал про себя Иван. — Если ему так хочется, пусть катает».
Вот он бы, Иван Пистолетов, ни за что бы тележку катать не стал. Даже если бы его попросил об этом в форме приказа его любимый начальник Т. Т. Бронежилетов.
И он направился к массандровскому пляжу.
* * *Наша великолепная троица в это время нашла Школьную улицу и разыскивала Вову Новикова — нового друга Жаб Жабыча. Дом номер один был очень большой, целых три этажа, а номер своей квартиры в письме Вова не указал.
Люба Кукарекова действовала не хуже Ивана Пистолетова. Она достала фотографию мальчика в объятиях Жаб Жабыча и стала опрашивать местную молодежь на предмет, не знают ли они этого юношу в синей куртке и сапожках.
Первая же девочка с лопаткой, которая трудилась в песочнице, дала показания, что этого мальчика знает. Что он живет в квартире номер четыре на втором этаже с балконом. К нему еще вот эту толстую лягушку приводят на поводке.
Все сходилось. Люба, Владик и Витя Верхотурцев направились в квартиру номер четыре.
Несмотря на ранний час, мальчик Вова оказался дома, а не в школе. На радость Владика, Любы и Вити, он прогуливал.
— Это твоя фотография? — спросила его Люба.
— Моя, — ответил толстый мальчик. — Да вы входите.
— Ты Вова?
— Вова.
— Почему ты не в школе? — спросил Владик.
— Мне мама утром сказала: «Пока все вот это не будет съедено, из дома не выходить!» — Мальчик показал на две котлеты в тарелке, холодную яичницу на сковороде и большую кружку молока на столе.
— Давай мы тебе поможем, — предложил Витя Верхотурцев.
И в три минуты проблема с выходом из дома была решена: все было съедено подчистую.
Вова рассказал им, что фотограф Стенькин безжалостно эксплуатирует Жаб Жабыча и что его надо спасать.
— А как? — спросил Владик.
— Надо его похитить из сарая. На ночь фотограф запирает его на большой замок.
— А где мы возьмем ключ? — спросила Люба.
— У него в пиджаке. Он же снимает комнату у нас в квартире. А пиджак на вешалке висит.
Несмотря на свою толстоту, этот мальчик был достаточно разумен.
Глава шестнадцатая
Жаб Жабыч работает фотомоделью, а милиционер Пистолетов попадает в милицию
Мощный милицейский интеллект инспектора Пистолетова подсказывал ему, что ребят найти в большом городе вовсе не просто. Проще отыскать Жаб Жабыча и сделать около него засаду. Ребята рано или поздно доберутся до Ялты и тоже выйдут на своего земноводного приятеля. Тут-то он их и схватит. Жаб Жабыча он отыскал очень легко. В Ялте его знал каждый. Первую половину дня Жаб Жабыч катал на массандровском пляже вдоль моря детей в тележке. Он полуплыл, полупрыгал.
Жарило солнце. Море плевалось светом. Волны набегали на тележку. От Жаб Жабыча летели брызги. Дети радостно кричали. Фотограф Стенькин собирал деньги.
— Граждане, прошу вас катать детей! Лучший в мире аттракцион — езда на суринамской пипе. Многие катались на лошадях, многие — на слонах и верблюдах, а на пипах не катался никто!
К вечеру Стенькин с Жаб Жабычем перемещался на площадь около морского вокзала.
Там в это время всегда толпилась толпа. Всем хотелось сфотографироваться в обнимку с говорящей лягушкой в панаме. А некоторые, особенно ретивые, просили, чтобы Жаб Жабыч их на фотографии целовал.
— Граждане! — кричал фотограф Стенькин. — Прошу вас фотографироваться с говорящей суринамской пипой. Многие фотографировались с президентами, с товарищами Клинтоном и Черномырдиным, но с говорящей пипой не фотографировался никто!
И люди валом валили к фотографу Стенькину. Инспектор Пистолетов за всем этим внимательно наблюдал. Он заметил, что Жаб Жабычу все это не нравилось. Он заметил, что, едва фотограф Стенькин набирал некоторую сумму дохода, к нему подходил какой-то полубритый обалдуй в кожаной куртке и забирал часть денег.
В общем, инспектор Иван Пистолетов прилип к фотографу и решил ни на шаг не отходить от него, пока не выловит детей.
Он только отошел от фотографа на пять минут, чтобы отправить в Москву телеграмму.
В Ялтинском главпочтамте он взял телеграммный бланк и написал такой текст:
«Кое-кого нашел, кое-кого ищу. Прошу срочно выслать деньги на приобретение четырех билетов на самолет.
И. Пистолетов».Он написал адрес Владика Устинова и подал телеграмму в окошко. Из окошка ему радостно заулыбались.
Когда инспектор Пистолетов выходил из здания главпочтамта, к нему сзади подошел очень плотный человек в плаще, с руками в карманах, и тихо сказал:
— Руки вверх! Вы арестованы.
Бедного Пистолетова куда-то увели.
Тем временем дети крутились возле сарая, в котором обычно жил Жаб Жабыч.
Упитанный мальчик Вова раздобыл второй ключ, и ребята вошли внутрь.
Люба Кукарекова открыла задвижки у окна, и теперь в любое время они свободно могли забраться в сарай.
Вдобавок мальчик Вова вытащил из парадного пиджака жильца — фотографа Стенькина — паспорт Жаб Жабыча, и теперь в любое время они могли безболезненно покинуть Ялту.
Приближался вечер.
— Где мы будем ночевать? — спросил изнеженный Владик.
— Только здесь, в сарае, — ответил Новиков Вова. — Больше негде. Я вам сюда одеяла принесу.
Он действительно притащил одеяла и запас еды.
— У нас в этом сарае в сезон десять студентов умещается. А зимой мы здесь козу держим.
— А где коза сейчас?
— На балконе, здесь холодно. Пуховая. Ее Белка зовут.
После небольшого совещания, проведенного под председательством Любы, выработан был такой образ действий. Ребята гуляют по Ялте дотемна. Когда фотограф Стенькин приведет Жаб Жабыча в сарай, ребята забираются туда и договариваются с Жаб Жабычем о побеге.
