Майкл Бакли - Меч Чёрного Рыцаря
Она бросила взгляд на дневники, лежавшие на столе, и заметила, что дедушкин дневник раскрыт на какой-то странице. В самом низу было что-то написано, только так мелко, что ей пришлось изо всех сил напрячь зрение, чтобы прочитать:
Список, пациентов приюта душевнобольных. (1955 год)
Сумасшедший Шляпник. — диагноз: шизофрения
Цыпленок Цыпа — диагноз: тревожное состояние с реакцией паники
Ганзель — диагноз: расстройство пищевого поведения (амбулаторное лечение)
Белый Кролик — диагноз: навязчивый невроз, проявляющийся в повторяющихся действиях (амбулаторное лечение)
Старушка-в-дырявом-башмаке — диагноз: общее истощение (амбулаторное лечение)
Икабод Крейн — диагноз: ночные кошмары (амбулаторное лечение)
Красная Шапочка — диагноз: психоз с бредовыми идеями и галлюцинациями, склонность к совершению убийств.
У Сабрины даже сердце зашлось, едва она увидела последнюю строчку. Маленькая девочка в плаще, которая захватила родителей Сабрины, — это же Красная Шапочка! Теперь, когда дневник лежал прямо перед ней, Сабрина кляла себя почем зря: как же она раньше-то не догадалась?! Да, но только как же она могла об этом догадаться? Сказку она читала много раз, и Красная Шапочка вроде бы относилась к хорошим, добрым героям.
Она не была плохой или злой, она сама была жертвой. Но зачем ей в таком случае красть Генри и Веронику Гримм?
И вдруг Сабрина поняла нечто важное: комнаты, которые она видела в заброшенном здании, куда они с Паком попали благодаря волшебной спичке, — это же больничные палаты. Там и был приют для душевнобольных Феррипорт-Лэндинга.
Она вскочила и бросилась через весь дом вверх по лестнице, а потом по коридору к бабушкиной комнате. Она очень постаралась открыть дверь так, чтобы та не заскрипела, и увидела, что ее сестра спит на одной кровати с бабушкой. Сабрина осторожно подошла к Дафне и потихоньку разбудила ее.
— Что случилось? — сонно прошептала Дафна, протирая глаза.
— Ты ведь разозлилась на меня, что я не взяла тебя с собой, когда отправилась за мамой и папой, верно? — спросила Сабрина.
Сестра кивнула.
— Тогда вставай. Пора приниматься за дело.
3
— Но ты же обещала бабушке, что больше не пойдешь туда! — сказала Дафна, пока они бежали по коридору.
— Нет, это не я, а ты ей обещала, — возразила Сабрина.
Тогда малышка загородила ей дорогу и демонстративно скрестила руки на груди.
— Я тебя никуда не пущу!
— Но я точно знаю, кто украл наших родителей, — сказала Сабрина.
— Кто? — спросила Дафна.
— Красная Шапочка.
— Не может быть! — ахнула Дафна.
— Можешь считать, что я сошла с ума, но это правда, — выпалила Сабрина. — Там, где я обнаружила маму с папой, раньше была больница для тех, у кого «не все дома», — для сумасшедших. Красная Шапочка, оказывается, была там на учете. Мне обязательно надо снова попасть в то место. Вдруг, несмотря на пожар, сохранились какие-то улики? Вдруг, мы сможем понять, куда эта идиотка могла упрятать наших родителей? — И Сабрина, обойдя сестру, как ни в чем не бывало двинулась дальше.
Дафна кинулась за ней.
— Ну давай подождем до утра. Вдруг удастся убедить бабушку, чтобы и она с нами поехала, — пролепетала девочка.
— Не надо ее во всё это впутывать, — отмахнулась Сабрина. — У нее сейчас траур, она горюет по мистеру Канису, и вообще неизвестно, когда еще бабушка сможет нам чем-то помочь. Сейчас нельзя медлить, ведь Красная Шапочка запрячет маму с папой куда-нибудь еще дальше. И так уже три дня прошло, а это значит, что у нее три дня форы.
— Но ведь…
— Слушай, Дафна! — перебила Сабрина сестру. — Я обязательно верну маму с папой. Вместе с тобой или без тебя, но я это сделаю! Если бы наших родителей не похитили, не было бы ничего этого… ну, того, что мы узнали за эти полтора года, — ни сиротского приюта, ни опекунов, вообще ничего… Мы бы жили дома с родителями, целые и невредимые. Ведь как только удастся их вернуть, всё изменится к лучшему и станет как было…
— А вдруг там опять этот Бармаглот?
— С ним я как-нибудь справлюсь, — ответила сестре Сабрина, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно увереннее. — Если он вообще появится…
Но на лице Дафны было написано сомнение. По-видимому, голос Сабрины был недостаточно уверенным. Не таким, как она надеялась.
— Тогда надо взять с собой Пака! — твердо сказала Дафна.
— Ни за что! — отрезала Сабрина.
Она до того злилась на этого негодника, что казалось, прямо лопнет от гнева.
— Да-да-да, — закивала Дафна. — Раз уж ты решилась нарушить обещание, которое дала бабушке, придется тебе разрешить ему отправиться вместе с нами.
— Я лучше одна всё сделаю, — вспыхнула Сабрина.
— А я тогда закричу на весь дом и разбужу бабушку.
— Не закричишь!
— Спорим, закричу?
— Очень мне надо с тобой спорить, — проворчала Сабрина и… направилась к двери в конце коридора.
На двери было что-то намалевано, вроде бы похоже на крокодила, но на самом деле это была корявая надпись от руки: «НАРУШИТЕЛЕЙ СЪИДЯТ». Не обращая внимания на предупреждение, Сабрина повернула круглую ручку и дернула сестру за руку, чтобы войти вместе.
Комната Пака была воплощением мечты любого мальчишки. Правда, комнатой ее вообще-то трудно было назвать. Единственное, что в ней напоминало комнату, — это дверь, открывавшаяся из коридора. Над головой вместо потолка раскинулось ночное небо, на котором перемигивались тысячи звезд, отражавшихся в лагуне. Над водной гладью по рельсам неслись вагончики «американских горок», а на песчаной полоске пляжа стоял огромный фургон с мороженым. Справа от фургона был устроен боксерский ринг, где мирно посапывал кенгуру в спортивных трусах и боксерских перчатках. Сабрина заметила в комнате новшество: механического быка, заляпанного сырыми яйцами; вокруг валялась яичная скорлупа и пустые картонные упаковки.
Самого Пака нигде не было видно, лишь слышался щебет птиц да что-то шуршало в кустах — наверное, возился бурундук. Сабрина позвала Пака, но ответа не получила.
— Может, поищем? — предложила Дафна. Сабрина покачала головой.
— Помнишь, в прошлый раз мы явились к нему без спроса и свалились в чан с этой жуткой дрянью — пахтой с клеем? — сказала она; до сих пор у нее в волосах обнаруживались засохшие кусочки этого месива. — Эй, урод, ты где? Дело есть! — крикнула Сабрина.
— Может, он занят? — предположила Дафна.
— Чем? В носу, что ли, ковыряет?
Тут яркий луч высветил книгу, лежавшую прямо на берегу лагуны.
— Пак, что за шутки? — подозрительно спросила Сабрина.
Ответа по-прежнему не было.
— Давай посмотрим, — сказала Дафна и, прежде чем Сабрина успела ее остановить, подскочила к книге и подняла ее.
Перелистав несколько страниц, Дафна впилась зубами в ладонь: она всегда так делала, когда волновалась. Сабрина подошла к сестре — узнать, что ее так заинтересовало.
Оказалось, что это небольшой альбом, на страницы которого были наклеены вырезки из разных журналов и книг снимки детенышей животных. Такие милые-премилые! Щенки, игравшие с котятами. Лисята, которые опасливо выглядывали из-за кустов. Пони, бегущий за мамой по полю. Крольчата, старательно жующие листики салата. И совершенно очаровательные детеныши тюленей с пушистой белой шкуркой, резвящиеся на морском берегу. Сердце Сабрины прямо растаяло от умиления.
— Ой, какие лапоньки! — сказала она.
— Так бы и съела их! — с нежностью призналась Дафна.
И тут совершенно неожиданно их резко подбросило кверху, и они повисли вниз головой на веревке, которой были связаны их ноги.
— Пак! — в один голос завопили сестры. Мальчик-эльф вышел из-за деревьев. На голове у него был зеленый маскировочный шлем — Сабрина видела такие на солдатах в старых фильмах про войну. Одет он был, как обычно, в свою давно не стиранную зеленую толстовку с капюшоном и заношенные джинсы. Однако вся его грудь была увешена орденами и медалями, словно в свои одиннадцать лет он уже дослужился до генерала армии. Следом за ним из-за деревьев выскочило с десяток шимпанзе, которые ни на минуту не переставали тараторить. На каждой обезьяне был такой же шлем, как у их командира, и ярко-красные комбинезоны. На мордах обезьян отражалось невероятное служебное рвение, в волосатых руках они держали шары, наполненные водой.
Пак подошел к столику, на котором стоял старый проигрыватель, и поставил пластинку. Загремела бравурная патриотическая песня.
— Наша ловушка отлично сработала, ребята! — во всё горло заорал Пак, чтобы перекричать музыку. — Я же говорил: неприятель не устоит перед фотографиями славненьких детенышей.
