М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая
- Было бы побольше, сошло бы за пресс для отжима белья, — пробормотал сын похоронного церемонийместера. — А так…
Он заглянул внутрь жестянки.
- Так, ага. Ножи, значит. Это измельчает… Изогнутые лопасти оказались острыми. Искатель приключений отдернул палец.
- Это измельчитель, — завершил свою мысль Джейк.
- Измельчитель чего? — поинтересовался Дюк ехидно.
- Чего-нибудь.
- Нет, ты скажи!
Джейк покрутил ручку колеса. Полюбовался, как вертятся ножи на дне жестянки.
- Да чего угодно. Оно достаточно острое, чтобы запихать туда что-нибудь твердое…
- Ну-у, — протянул Дюк немножко с досадой, — да.
- И в то же время это «что-то» не обязательно твердое, — продолжал размышлять Джейк. — Я бы попробовал взболтать яйца. К примеру, сделать гоголь-моголь. С бренди, знаешь?
Сын баптистского пресвитера некстати вспомнил вкусное «лекарство», которое взбивала зимой Роза на Рождество, или когда в доме Саммерсов простужался кто-нибудь из детей.
- Хм, — Дюк шмыгнул носом. — Вот черт, мне и в голову не пришло. Могло бы быть вкусно.
Он подумал, что надо бы спросить у мачехи, нельзя ли получить на кухне парочку яиц и немножко бренди, но мистер и миссис Маллоу вот уже четверть часа как беседовали в запертом кабинете, вгоняя Джейка, который догадывался, что говорят о нем, в нешуточное смятение.
Над следующим предметом Джейк думал не меньше пяти минут. Вертел так и этак. В самом деле, куда и для чего может быть нужна деревянная дребедень, сильно напоминающая подлокотник от кресла с торчащим на конце рычагом, покрытая красивой, но явно для чего-то нужной, резьбой по бокам?
- Ну, раз… — сказал Дюк. — Два… Джейк сосредоточенно сопел.
- Сдаешься? — улыбка юного Маллоу становилась все шире и шире.
- Нет, — буркнул Джейк.
- Сдаешься-сдаешься, — приятель отобрал у него штуку. — Это сигнальное устройство. Суешь за дверь, закрепляешь в полу, — вот, видишь?
Он перевернул устройство, демонстрируя металлический шип, убиравшийся внутрь.
- За дверью гостиной весь пол в дырках. Если в дом лезет вор, оно премерзко звенит. Она, ну, миссис Маллоу, сказала, что предпочтет что-нибудь менее разрушительное. Я бы тебе показал, но…
Дюк задумался.
- Черт, мне строго-настрого запрещено его трогать, — с досадой сказал он. — Опять сбегутся соседи, опять скандал… Так что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.
Искатели приключений постояли минутку, вслушиваясь в мирную тишину дома. С кухни доносился звон посуды, которую мыла недовольная молчаливая горничная. С улицы прогремел колесами экипаж.
- Э-э-э, — сказал Дюк и медленно поднялся по ступенькам. — Ну, только если посмотреть. В сущности, вот.
Он аккуратно прикрыл дверь гостиной. Паркет за ней и в самом деле был безобразно истыкан. Дюк с размаху воткнул шип и закрепил устройство. Джейк осторожно нажал дверную ручку, чуть-чуть потянул на себя, и тут же отпустил. От раздавшегося звона у сына пресвитера заложило уши.
- Ай! — Дюк обшаривал отцовское изобретение со всех сторон. — Ой, черт, забыл, где оно выключается!
Зато выскочившая из дальней двери гостиной миссис Маллоу отлично это помнила.
- Томас, — вскричала она, — я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!
При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.
- Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! — Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. — Иначе разговор был бы совсем другой!
- Но миссис Маллоу, — осторожно вставил сын пресвитера, — это не он. Это я.
- Не защищай его, пожалуйста, — строго оборвала женщина. — Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как малое дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!
Комната Дюка:
Комната Дюка, как и столовая, казалась немножко пустой: мебели явно недоставало.
Слева от двери помещалась высокая узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом с рюшами. Рядом — низенькое кресло-качалка с обтянутым цветастым репсом (как и вся остальная мебель) сиденьем.
Над кроватью — детская картинка с рыжим котом, играющим на скрипке, под которой висела бумажная маска льва с выпученными глазами и радостным оскалом до ушей.
Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: книги, книги, книги: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл — все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть — с французскими названиями. На средней, как раз там, где стояли книги приключений — изрядный беспорядок. Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или на берег Винуски: он мог спокойно сесть в дубовое кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик, и читать, сколько влезет при свете низко свисавшего с потолка фонаря.
Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу, стоявшему у окна.
Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались с ногами на подоконник.
- И вот из этого дома, — завистливо задохнулся Джейк, — ты хочешь уехать?
Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке (похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья).
- Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? — спросил он. — У меня все, у тебя ничего, так?
Джейк смотрел в окно.
- Всякие интересные штуки, — продолжал Дюк, — книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да?
Ответом был молчаливый кивок.
- Да, все так, — Дюк отпихнул горшок в сторону. — Но тут я спрошу вас, сэр: ну и что?
Джейк повернулся к нему.
- Ты смылся потому, — между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, — что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.
Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.
- Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? — поинтересовался Дюк. — Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» — шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что ну что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?
Джейк как раз думал, как бы так дождаться окончания этой прочувствованной речи и потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе была целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк тихо мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемонийместера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у сына пресвитера не осталось.
- Мечты должны сбываться, — произнес Джейк вдруг. — Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.
Он соскочил с подоконника на диван, с дивана — на пол.
- Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы — не хочу.
- Ну, это и так понятно, — Дюк пожал плечами.
- Ага, понятно, — хмыкнул Джейк и забегал по комнате взад-вперед. — Как бы не так. Гробы не хочу. Стоять за прилавком в каком-нибудь магазине — подите, пожалуйста, в зад. Сидеть за столом, как ты говоришь, в какой-нибудь в конторе — тоже сомнительное удовольствие.
Он остановился.
- А чего я хочу?
- Ну как это, чего? — удивился Дюк. — Приключений, ты же сам сказал.
- Точно, — сказал Джейк. — Я только долго не мог понять, каких. Но потом решил, что это как-нибудь само.
- И посмотри, как все отлично складывается, — заметил Дюк. — Такое, черт побери, совпадение! Это судьба, не иначе. Другого объяснения я не вижу.
Сын баптистского пресвитера, который давно решил, что не так уж важно, есть ли на свете бог, нет ли его, и которого не единожды передергивало при упоминании «божьего промысла» и при мысли о том, что кто-то взял, да и распорядился его жизнью по собственному разумению, был вынужден согласиться, что против такой судьбы ничего не имеет.
- Ну пусть, — согласился он. — Пусть будет судьба. Слушай, можно мне журнал посмотреть?
- Мог бы и не спрашивать, — махнул рукой Дюк, соскакивая с подоконника. — Надо же нам до завтра что-нибудь делать.
