Екатерина Боронина - Огнам рамат
Анна Федоровна, разрумянившаяся от мороза, оживленно разговаривала с пионервожатой, встретившей пятый класс на станции.
Петя и Саша шли позади всех. Саша с трудом сдерживал на поводке Рама, рвавшегося вперед.
— Соболев! Василевский! Не отставайте! — крикнула Анна Федоровна, окруженная девочками.
Мальчики ускорили шаг.
Несвижский показал им язык и неестественно захохотал. Всю дорогу он подбегал то к одному, то к другому пятикласснику и что-то нашептывал им. Гаврин, как тень, ходил по пятам за Несвижским, неловко ступая большими отцовскими валенками.
Когда Саша и Петя догнали своих, Несвижский закривлялся и запел, как пели раньше татары-старьевщики на дворах:
— Халат! Халат! Огнам рамат! Огнам рамат!
Кругом все засмеялись.
Несвижский, дразнясь, повертел перед носом Саши клочком бумаги.
Саша едва удержался, чтобы не свалить Несвижского в снег. Так вот что он поднял в вагоне! Клочок из записной книжки, где они записывали…
— Я тебе покажу! — Петя грозно шагнул к Несвижскому. Несвижский спрятался за спину Гаврина.
— Огнам рамат! Огнам рамат! — продолжал он петь.
— Петя! Не дерись! — Саша схватил друга за руку.
Гаврин крикнул:
— Что, Огнам и Рамат, испугались?
Несколько девочек хихикнули. Одна Тамара Бесперчая вступилась:
— Ну, чего вы к ним пристали!
Остроносенький Вася Морозов, на всякий случай пустившись бежать, сказал:
— Да она влюблена в Василевского.
— Рам! Возьми его!
Овчарка кинулась за Морозовым.
— Ай, ай, ай! — пищал он, как мышь, барахтаясь по пояс в сугробе.
— В следующий раз не будешь!
Саша позвал собаку.
* * *Вечером в лагере, возвращаясь из умывальни, Петя и Саша услыхали, как мальчишки в спальне обсуждают вопрос, что такое Огнам рамат.
— Это имя и фамилия! — пробасил Гаврин.
— Ничего подобного! — ответил Морозов. — Рамат — это полное имя собаки Василевского.
— А Огнам ее фамилия, по-твоему?
— Эх, ты, капля! Вот я так знаю, — сказал Несвижский торжествующе.
Саша даже перестал дышать.
— Надо читать слова с конца в начало.
— Огнам — получается Манго! — восхитился Гаврин, — то есть Манголия. Они хотят бежать в Манголию.
— Да не Манголия, а Монголия, — поправил Морозов.
— Ну и что же? — обиделся Гаврин. — Они сами ошибку сделали, а я верно говорил.
— Ой, осел! — злился Петя. — Я тебе дам ошибку!
— Манго — это поэма Пушкина, — предположил Морозов, хотя на самом деле поэма называется Монго и написал ее не Пушкин, а Лермонтов.
— Вовсе не поэма! — мрачно возразил Изя Друскин, лучший в классе знаток географии.
— А что же?
— Дерево. Растет в Азии.
— Марат? — неожиданно выпалил Гаврин. — Они убегут на Марат. Пересоставить буквы Рамат — получается Марат.
— По-твоему, они только и думают, куда бы им смыться? — съехидничал Несвижский. Несвижский сделал паузу.
— Рамат перевернуть — значит Тамар. Понимаете?.. Та-ма-ра.
— Бес-пер-чая… — в тон Несвижскому подхватил Морозов. — Я же вам говорил, что она влюблена в Василевского. А он в нее.
— Факт! — Гаврин глупо засмеялся.
Саша распахнул дверь в спальню.
Лежа в кроватях, мальчишки хохотали, дрыгая от восторга ногами.
— Дураки! Ломайте себе головы! Все равно не скажем! — Петя изо всех сил хлопнул дверью.
Игра на море
1
Был «мертвый час» после обеда. В комнате крепко спали. Несвижский во сне бормотал: «Ладно, ладно. Чего лезешь…»
Двенадцать кроватей стояли двумя рядами.
В соседней комнате девочки. Там тоже тишина.
Где-то внизу, на кухне, бренчат посудой.
Саша высунул голову из-под одеяла и чуть-чуть потянул за ногу Петю.
— Давай скорей, — прошептал он. — Наши проснутся…
Мальчики поспешно оделись.
— Бери простыню, Петя.
Петя снял с кровати простыню, свернул и спрятал под куртку на живот.
— Не заметно?
— Ничего. Сойдет.
— Ружье не забыть бы. — Саша надел через плечо самодельное ружье.
На цыпочках мальчики вышли из комнаты, спустились вниз.
В столовой у окна сидела Анна Федоровна и читала газету. Рам дремал подле печки.
— Куда вы? Почему не спите?
— Честное слово, выспались. Можно погулять с Рамом? Полчасика…
— Ты, Петя, не то вырос за эти дни, не то потолстел? — Анна Федоровна оглядела Петю с ног до головы.
— Поправился. Ем много. — Петя похлопал себя по животу.
— Ну, идите. Скоро чай пить будем. Не опоздайте.
— Рам! Рам!
Пригревшаяся у печки собака нехотя пошла за мальчиками.
В саду Петя и Саша устроили военный совет: где лучше играть — в лесу или на море.
— Ясно — на море. Подумаешь невидаль — лес! — авторитетно решил Петя.
Море, совсем не похожее зимой на море, начиналось за садом. Оно лежало под снегом — белое и ровное, как степь.
Иди, иди — конца ему не будет.
На всякий случай оглянувшись, не следит ли за ними кто, мальчики обогнули дачу и вышли из сада. Отойдя вдоль берега шагов двести, они двинулись прямо по морю.
— Ты будешь перебежчиком, — сказал Петя, — а я пограничником.
— Только не все время, — согласился Саша.
Подробности игры в «перебежчика и пограничника» были выработаны мальчиками заранее. Анна Федоровна сообщила им, что ждет сына со дня на день. Последнее письмо пришло уже из Москвы, где лейтенант остановился по делам. Поэтому Саша и Петя в ускоренном порядке заканчивали обучение Рама.
После ссоры с товарищами из-за Огнам рамат мальчики стали держаться особняком. Заметив это, Несвижский и Гаврин распустили среди девочек слух, что Саша влюблен в Тамару Бесперчую, а она в него. Когда Тамара разозлилась на сплетню, девочки окончательно уверились, что дыму без огня не бывает.
В конце концов Тамара, обиженная насмешками, боялась сказать Саше хоть слово. Опять-таки и этот факт был истолкован в пользу глупой сплетни: отводит другим глаза.
То и дело товарищи кричали мальчикам:
— Огнам и Рамат! Огнам и Рамат! Халат-халат!
Саша и Петя остались в одиночестве. Конечно, после долгого триумфа в классе осенью, когда лейтенант лежал в больнице, одиночество оскорбляло их. Но так как их головы были до отказа набиты разными тайнами и так как их тайны всех интересовали, то они мужественно и даже гордо переносили оскорбления по своему адресу.
Когда мальчики оказались далеко от берега, Саша надел поверх шапки и пальто простыню. Веревочкой Петя стянул простыню вокруг воротника.
— Ну, иди! Я отвернусь. Когда сосчитаю до полтысячи, буду искать.
Взяв Рама за поводок и поставив его мордой к берегу, Петя начал считать:
— Раз, два, три, четыре, пять…
Саша побежал. Простыня, как белый рыцарский плащ, развевалась за его спиной.
Метрах в сорока виднелась гладкая полоска льда. За льдом сугробы. Там он спрячется.
— …Четыреста девяносто восемь. Четыреста девяносто девять. Пятьсот! — честно досчитал Петя и обернулся. Бр! Стоять на месте холодно.
Саши не было видно.
— Да вот же след! — На снегу были ясно видны следы Сашиных бурок.
Петя и Рам побежали по следу. Но вскоре след пропал. На ледяной глади ничего не видно.
— Ищи! Ищи!
Собака суетливо забегала. Потом, принюхавшись, помчалась к сугробам.
За большим сугробом на корточках сидел Саша, закутавшись в простыню. Он был едва заметен.
Завидя «пограничника» с собакой, он бросился бежать, ловко перескакивая через сугробы.
«Пограничник» отставал. «Ему что! Пальто короткое… А мне мама на рост сшила», — злился Петя.
— Стой! Стрелять буду! — Петя нацелился из ружья.
«Нарушитель» продолжал удирать.
«Пограничник» спустил собаку с поводка.
— Возьми его! Возьми!
Обрадованный Рам резво припустил за «перебежчиком». Догнал его, ухватил зубами за простыню.
— Ура! Наша взяла! — заорал Петя в восторге.
Прошло, должно быть, около часу с тех пор, как началась игра. Горизонт скрылся за серой, скучной мглой. Темные, распухшие тучи, казалось, прижались к самой земле. Снежинки сперва робко, потом все смелее и смелее закрутились над морем.
Друзья поменялись ролями. Петя стал «перебежчиком». Он подвернул злосчастное пальто, запихав полы за кушак, и сразу сделался похожим на извозчика в широкой поддевке.
Наконец, Петя был схвачен.
— Ой, как темно! Попадет нам от Анны Федоровны, — забеспокоился он. — Ну, пошли.
С решительным видом Петя двинулся вперед.
— Петя, нам в другую сторону. Берег там! — Саша показал в противоположную сторону. — Я хорошо помню.
Огней на берегу за густой пеленой снега не было видно.
