Александр Валевский - Тайны поселка Званцево
Порывшись в куче стружек, я извлек еще один сюрприз — прямоугольную деревянную дощечку, покрытую белой эмалевой краской. Такие дощечки с названиями улиц висели на званцевских заборах.
Так вот куда привел меня счастливый случай! Я нахожусь в производственных мастерских «лесных невидимок». Отлично! Теперь-то мне удастся их поймать! Я устрою постоянное наблюдение за этим домом. Я сам стану невидимкой, но выслежу всех, всех до единого. Никто теперь не уйдет от меня, не скроется!
Оставив всё в таком положении, в каком оно находилось до моего прихода, я быстро собрал свои вещи, перекинул через плечо рюкзак и поскорей оставил убежище невидимок.
Поселок находился недалеко. Вскоре я вышел на одну из окраинных улиц и сразу признал ставшее мне таким знакомым Званцево.
По случаю воскресенья мой хозяин Иван Петрович был дома и мастерил книжную полочку.
Увидев, что Настеньки нет дома, я сразу приступил к расспросам о доме, в котором провел ночь. (О ночлеге там я умолчал.)
— А! «Болотный замок! — понимающе кивнул головой Иван Петрович и нахмурился. — Неприятное место! Не ходим мы туда никогда. А история такова. Дом построен еще до революции одним царским чиновником, неким Краузе. Во время оккупации Званцева Краузе служил у немцев. Ну, одним словом, предатель. Партизаны его изловили, расстреляли и бросили в болотную яму. А сверху памятный кол вбили. Говорят, этот кол и поныне торчит. С тех пор «Болотный замок» брошен. Никто и на дрова-то его брать не хочет.
Я стал рассказывать Ивану Петровичу о своих лесных приключениях, и мне показалось, что в саду кто-то вертится, словно пытается заглянуть в комнату. Выглянув в окно, я никого не увидел. Только хозяйский сын Костя копал в огороде червей.
— Здравствуй, Костя! — окликнул я его. — Как поживают караси и щуки?
— Здравствуйте! — ответил он не оборачиваясь, занятый своим делом, и добавил, как мне показалось, совсем мрачно: — Не клюет!
Я уже знал, что вытянуть его на разговор — дело бесполезное.
Хотя я и порядком устал за прошедшие сутки, но всё же решил перед обедом немного пройтись по поселку. Меня занимал вопрос: какие ящики для писем и газет висят на званцевских дачах? Нет ли среди них ультрамариновых? Но, пройдя несколько улиц, я не встретил ни одного образца из виденных мною в «Болотном замке».
Дома меня ожидал сюрприз. У потолка моей комнаты болтался розовый воздушный шарик, К нитке была привязана свернутая в трубочку тонкая бумажка. Я развернул ее.
«Искать нас бесполезно. „ЛН”».
Вот что было написано на бумажке. Внизу, украшенная топографическими знаками, красовалась загадочная восьмерка.
Как попал ко мне этот воздушный шарик? Ведь дверь комнаты во время моего отсутствия оставалась всё время закрытой на ключ. На балкон без приставной лестницы не проникнуть. Да никто бы из невидимок и не рискнул на это, зная, что хозяева находятся в доме!
Стало быть, невидимки не случайно назвали себя «невидимками». Их действительно никто не может увидеть. Вероятно, они находятся всё время рядом со мной, следят за каждым моим шагом. Доказательство этому — полученная записка.
Вечером я долго сидел на балконе, продумывая план, как лучше и незаметнее организовать засаду в «Болотном замке», как перехитрить маленьких хитрецов.
Было темно и тихо кругом. Уже собираясь спать, я услышал вдруг в саду приглушенные голоса. Кто-то спросил:
— Алло! Зекс?
Другой голос ответил:
— Есть, Зекс!
— Операция «Черепаха» завтра в десять ноль-ноль.
— Есть! Принято!
И голоса затихли. Я услышал легкий шелест кустов и тотчас же выскочил в сад, но, конечно, в темноте ничего не увидел.
Вернувшись в комнату, я зажег свет и записал в блокнот услышанный разговор. Потом достал письмо невидимок и стал думать и гадать над тем, что означает присланная мне загадочная восьмерка?
Часть третья
Ребус не разгадан. В засаде. Эвакуация „Болотного замка”. Я подозреваю Костю. Операция „Черепаха”. Знакомство в кювете. Ультрамариновые ящики появляются всюду. Набат! Вот они — лесные невидимки! Мы узнаем фамилию вожака. Чтение „Зеленой книги”. Маленькие хозяева большого хозяйства. Чем объясняются „танцы” компасной стрелки. Здесь пройдет голубая дорога. Садо-виноградо. Я приеду весной!
Происшествия сыпались как из рога изобилия. Я даже не успевал их подробно записывать. Накануне, просидев допоздна над загадочной восьмеркой — ребусом, который мне прислали лесные невидимки, я, конечно, проспал. И ребуса не решил и с кровати не поднялся в положенный час. А задача была ясная и определенная: встать, как говорится, с петухами, и, пока все спят, незаметно пробраться в расположение «Болотного замка». Там, невдалеке от «фабрики» невидимок, я предполагал засесть в хорошо замаскированном, укромном местечке. Таких удобных для засады местечек было два. Я заметил их еще в прошлый раз, когда уходил из «Болотного замка» после ночлега: древний, полуразрушенный погребок-ледничек во дворе дома и естественное укрытие — группа густых, разлапистых елок, росших у самой ограды. Предпочтение хотелось отдать этому второму местечку. Оно казалось более надежным. К нему можно было незаметно подойти со стороны леса. Погребок, правда, находился ближе к дому, но подступы к нему оставались открытыми. Если бы я встал, как было задумано, на рассвете, — другое дело. Сейчас пробраться к погребку без риска быть замеченным из замка не представлялось возможным.
Я долго полз по-пластунски к заветным елочкам, делая передышки и опасливо поглядывая по сторонам. Никого! На счастье, утро было не росистым. Лишь отдельные капельки кристально-прозрачной влаги сверкали на солнце радужными алмазами.
Вот и ограда! За ней — совершенно черная, мрачная дача с покосившейся башней. Кругом тишь, пустота, безлюдье.
Я осторожно прокрался к ближним елкам и, выбрав одну из них, самую большую и густую, влез ужом под ее широкие, раскидистые и пахучие ветви. Развернуться и устроиться было делом одной минуты, и вскоре я уже сидел на пружинистой мшистой кочке, разглядывая в бинокль и замок и все подступы к нему. Определив на глазок расстояние от меня до крыльца дачи, я достал свой ФЭД и подготовил его к предстоящей фотосъемке.
«Ну, берегитесь, невидимки! Теперь вы в моих руках! Я незаметно перещелкаю всех вас на фотопленку. Сделаю увеличения, а потом при встрече представлю вам портреты как вещественное доказательство. Попробуйте, отопритесь!»
Так думал я, тайком наблюдая за «Болотным замком». Но не тут-то было! Прошел час, второй, третий…
Ни одна живая душа не посетила ветхую дачу и не покинула ее.
Я устал. От неудобного сидения под елкой у меня заболели плечи и шея, затекли ноги. Пришлось вылезти из укрытия и чуть-чуть размяться. Мучительно хотелось курить. Но, боясь привлечь к себе внимание табачным дымом, я терпел.
Прошло еще два часа. Всё оставалось по-прежнему: я был один среди этих пустынных, забытых людьми мест. В замке не раздавалось ни стука, ни шороха. А кругом разлилась такая тишина, что даже трусливый зайчишка и тот вылез на полянку перед дачей и стал безбоязненно выщипывать из пышного пахучего разнотравья свою излюбленную кислянку — заячью капустку.
Я сфотографировал обедающего русака. Однако не для этой же цели я сюда приполз на животе и маялся почти пять часов, скрючившись в три погибели под елкой! Надо было что-то предпринять решительное. Не сидеть же здесь до утра сложа руки!
«Приготовиться к атаке!» — скомандовал я самому себе и затем с криком: «Даешь!» — бросился через поляну к старой даче.
Еще на бегу, помня о скопище летучих мышей, я бросил на веранду свою палку и через минуту взбежал на крыльцо.
Бесплодная атака! «Противника» не было. Я обошел все помещения замка. Они были пусты. Исчезли и верстак, и ящик с инструментом, и рабочие заготовки. Исчезло всё, даже стружки. Замок был пуст. Лесные невидимки покинули его.
Грустным я притащился домой. И вот тут-то, как говорится, и «прорвался мешок». А из него, словно горох, посыпались происшествия.
Еще у калитки я услышал громкий голос и торопливую, раздраженную речь своей хозяйки. Она ругала сына. Я не вслушивался. Кроме того, у Насти, когда она волновалась, была привычка проглатывать слова, и я не сразу понял, в чем дело. Только войдя в сад, я увидел Костю. Вид у него был необычный. Молчальник сидел на скамейке, виновато болтая забинтованной ногой. И коленку и щиколотку украшали толстые марлевые повязки. Руки Кости в многочисленных ссадинах и царапинах были закапаны йодом. Мать хлопотала и суетилась около него, рассерженно покрикивала:
