Владимир Ляленков - Знаменитая танковая
Комбриг был ранен в бедро. Он сидел на ящике рядом со своим танком. Вокруг него собрались командиры. Как прорываться? По одной, по две машины в разных направлениях? Их уничтожат. Броситься всем разом? Вражеских танков в два с половиной раза больше. Сосредоточат огонь все, и половина не прорвётся. К тому же шестнадцать человек раненых.
Положение казалось безвыходным. Но не ждать же до последнего снаряда! Можно было оставить человек десять смельчаков, а остальные в потёмках налегке проберутся за насыпь. Оставшиеся подожгут машины и тоже уйдут. Но танкистам жаль было машины.
Вдруг (а дедушка говорил: на войне часто происходили «вдруг» важные события) к командирам подошёл старый механик Колосов. Когда он с дедушкой ездил за снарядами к деревне, приметил вот что: железная дорога там шла на подъём. Местами рельсы и насыпь не возвышались над землёй, как это обычно бывает. Наоборот, полотно железнодорожное на подъёме как бы врезалось в землю. И по обеим сторонам железной дороги земля возвышалась над ней. Колосов решил: в том месте, где овраг подходит близко к железной дороге, откосы земляные можно срыть. По дну оврага танки подойдут на малых оборотах к этому месту. Так же на малых оборотах могут переползти через полотно. И уйти к Нижнедевицку.
– Ежели там только заслона нет, – говорил Колосов комбригу и командирам. Он сам не очень верил в такую авантюру. Но комбриг тут же послал людей проверить, есть ли у железной дороги заслон.
Ночи летние на Курщине короткие. Там, где овраг подходил к железной дороге, заслона не было. Враги считали, что танки не могут пройти здесь.
Бойцы очень торопились. Лопаток не хватало, уставших быстро сменяли. Даже руками отгребали землю. Минут за сорок срыли откосы, забросали рельсы землёй. Получился переезд. Первыми ушли мотострелки, унося раненых. На позициях было тихо. У фашистов уже не играли на гармошках, тоже стояла тишина. Только взлетавшие ракеты да скользившие по земле лучи двух прожекторов говорили, что враги настороже.
Если запускать в такой тишине моторы, враги могли заподозрить неладное. И наши решили пожертвовать тремя машинами. Все танки разом сделали по два выстрела в сторону немцев. Те переполошились. Загудела какая-то сирена. Они открыли огонь. Десятки ракет взлетели в небо. В такой суматохе танки по одному скатывались в овраг. Три оставшихся танка палили в разные стороны. Водители газовали, с рёвом машины вертелись на одном месте. Бросались вперёд, назад, в стороны. И били, били из пушек без всякого прицеливания. Наконец за железной дорогой взлетели две наши зелёные ракеты. Водители вывели танки из укрытий. Направили их на вражеские позиции. Сами повыскакивали из машин, бросились к оврагу… и ушли.
Через сколько времени враги спохватились, что их провели, бойцы так и не узнали. Когда наступил рассвет, они были уже далеко. Впереди немцев не было. Справа и сзади доносилась из-за горизонта канонада.
Корпусом командует генерал Полубояров
За деревней Новая Ольшанка танкисты догнали штаб своего корпуса. Впереди отступали стрелковые части, обоз с беженцами. За Новой Ольшанкой дедушка и механики бросили свою дырявую бэтушку: мотор заглох, возиться с ним не имело смысла.
Было жарко, душно. Настроение у всех было скверное. Днём продвигались медленно, потому что часто разносилось по растянувшейся колонне:
– Во-оздух!
И все спешили прочь с дороги. У дедушки вдруг начала кружиться голова. В глазах разом потемнело, ноги подкашивались. Видимо, его контузило во время боя, когда привалило землёй. Василич и Колосов помогли ему забраться на телегу с тяжелоранеными. И он, свесив ноги, сидел на задке телеги.
В деревне Зязноватке своих догнали разведчики Павел Никитин, Зобнин, Куличенко и Яковлев.
Дедушка сидел на телеге понурившись. Вдруг знакомый голос произнёс над ним:
– Что, старина, и тебе досталось?
Дедушка поднял голову, увидел всадника. Чуть позади ехали на лошадях ещё трое. Дедушка всматривался в лицо всадника, но оно расплывалось, и дедушка никак не мог понять, кто это. Голос знакомый, а лицо не мог рассмотреть.
– Не узнаёшь? – произнёс весело знакомым голосом всадник. – Куда тебя фриц уцелил?
Дедушка смотрел и продолжал молчать. На груди Никитина висел немецкий автомат, а по бокам – термосы. С одного термоса он отвинтил крышку, налил в неё и подал дедушке.
– Держи, дед, – сказал он, – выпей шнапсу. Полегчает.
Дедушка выпил. В глазах у него прояснилось, и он признал Никитина.
– Выбрался, Пашка! – сказал он.
– Как видишь. Савельева убили, Якин Васька пропал. Не знаем, где он. В бригаде не появлялся он?
– Не знаю, – сказал дедушка, – я не видел его.
– А Савельева убили, – повторил Никитин. – Столкнулись в лесу с фрицами. Думали, их много, начали обходить. Они нас заметили и тоже – в сторону. Должно быть, ихняя разведка была. Пустили очередь. И срезали его.
Разведчики угостили шнапсом раненых, механиков и ускакали вперёд.
* * *– А куда же он поскакал, дедушка? – снова спрашивал я.
– К штабу. Комбригу доложить о своём возвращении… И до октября месяца я уж не видел его.
– Почему?
– А потому. Ты слушай и не перебивай, – сердился дедушка. – Когда мы переправились через Дон, корпус наш перешёл в подчинение шестой армии. И сражался он за Воронеж. А меня, Василича и Колосова направили работать в ремонтной базе. Она была километрах в двух от фронта. И там чинили танки… За Воронеж сильные бои шли. Как я после уже узнал, внук, фашисты во что бы то ни стало хотели захватить его. Тогда бы они овладели железнодорожным узлом, перерезали бы шоссейную дорогу. А она связывала наш центр с югом. Жестоко дрались под Воронежем, в самом Воронеже. Целые кварталы его переходили из рук в руки. Почти весь город был разрушен. Но овладеть всем городом врагам так и не удалось. Там их остановили. И к октябрю бои затихли. Наши войска заняли прочную оборону на восточном берегу Дона. Приковали к себе очень много вражеских войск. А в это время южнее Воронежа армия Паулюса двигалась к Сталинграду, понимаешь?
– Понимаю, – кивал я.
* * *С августа месяца 17-м корпусом стал командовать генерал Полубояров. И танков и бойцов в корпусе осталось очень мало. Командование решило отправить корпус на пополнение, как говорят военные. В ночь со 2-го на 3 октября корпус должен был погрузиться в вагоны на станции Усмань. А дедушка, Василич и Колосов ремонтировали себе танки. И ничего не знали о том, что родной их корпус уезжает на пополнение. Дедушка так потом и не уяснил, отчего это произошло: то ли в корпусе о них забыли, то ли начальник РПБ – ремонтно-походной базы – не сообщил им об отъезде корпуса, желая оставить опытных механиков у себя. И они бы отстали от корпуса, остались бы под Воронежем. Но под вечер 2 октября дедушка зачем-то вышел на опушку рощи, в которой размещалась база. Вдоль опушки тянулась дорога. По ней со стороны фронта мчалась полуторка. В кузове её сидели два бойца. Машина уже промчалась мимо дедушки. Потом остановилась, из кабины высунулся Никитин и крикнул:
– Дед, ты чего здесь бродишь? Мы же ночью грузимся.
– Куда? – крикнул дедушка. А Никитин ему:
– Жди здесь. Мы заберём эмку командира корпуса и поедем! Отремонтировали эмку? – Дедушка и этого не знал. – Ну, жди здесь!
Дедушка бросился в кузню, сообщил новость Василичу и Колосову. Забрали они в землянке вещевые мешки – и к дороге. Дождались полуторку и отремонтированную эмку и укатили к своим, в родной корпус.
Ночью остатки корпуса уехали с фронта, 6-го числа выгрузились на станции недалеко от Саратова. Пешком прошли километров пять и оказались в дачном посёлке. Их уже ждали в домах койки, застеленные чистым бельём. Хозяйством в основном там заведовали женщины. Дедушка говорил: бойцы уж и забыли, что существует на свете чистое бельё. Как на чудо, смотрели на улыбающиеся лица женщин. Подушки, простыни трогали руками. Даже нюхали. Когда помылись в бане, рядовым дали команду: отбой. Они завалились спать, а командиры уехали в Саратов к начальству.
Уже на следующий день стали прибывать новенькие танки, новые бойцы. Рядовых фронтовиков назначили старшинами, лейтенантами. Павлу Никитину присвоили звание лейтенанта, и он сам набирал себе взвод разведчиков из новых бойцов.
– Я думал, меня и механиков моих старых пошлют на завод танки собирать, – рассказывал дедушка. – Но в корпусе стали создавать сразу две походные ремонтные базы. Одна как бы тыловая. Она должна была следовать за корпусом километрах в трёх – четырёх от него. Её задача: ремонтировать сильно повреждённые машины. А задача передовой РПБ – ремонтировать танки на поле боя и оттаскивать в тыл сильно повреждённые машины. Надо было проверять моторы поступающих тягачей. Да ещё мы с Колосовым и Василичем занимались с новенькими ремонтниками. Работы много было. Очень много… Создать заново целый корпус – трудная задача. А всё делалось в спешке. Командиры почти не спали. Потому что и ночью привозили новых людей, технику. Подробно изучали боя под Касторным и Горшечным…
