Ольга Заровнятных - Рецепт идеального лета
– А ты чего это тут совсем одна? – раздался совсем рядом громкий, делано возмущенный голос Костика.
Я вздрогнула: он стоял рядом, уставив руки в бока и глядя на меня с веселыми искорками в глазах. Я замерла, ожидая услышать девичий смех или какую-нибудь злую Наташину шутку… но, казалось, и все остальные тоже замерли, ожидая развития событий.
– Хорошо выглядишь, кстати, – значительно понизив голос, сказал мне Костик и тут же громко, явно чтобы слышали все, заявил: – Такой красивой девушке нельзя оставаться в одиночестве! Идем к нам! – и он решительно подхватил мое ведерко, уже наполовину заполненное сливами, и сделал шаг в сторону. Заметив, что я не двинулась с места, он подошел ко мне вплотную, свободной рукой подхватил меня за талию и требовательно позвал, увлекая вместе с собой: – Пошли-пошли!
Я задохнулась от его поступка. Мне было одновременно и стыдно, и, как ни странно, приятно. Стыдно – понятно почему, а вот приятно было, потому что меня, во-первых, никогда еще не брали за талию, во-вторых, не проявляли так, в открытую, чувств ко мне при всех – пусть это даже был просто спектакль для посторонних глаз, ну и, в-третьих, я чувствовала, что Костик намного сильнее меня, и от этого внутри рождалось какое-то мучительно щемящее, но необыкновенно возвышенное чувство собственной женственности.
Так, в полной тишине, мы прошествовали до дерева, рядом с которым стоял Денис. Я посмотрела на него: он обводил всех победоносным взглядом. Это было очень хорошо, у меня еще больше потеплело на душе. Мне не по себе было от того злобного взгляда, который он бросил в сторону насмехавшихся над нами девчонок, и я даже на миг заподозрила, что он действительно переключился с Наташки на меня в своих чувствах. И если раньше я мечтала, чтобы в меня в лагере ну хотя бы кто-нибудь влюбился, то теперь я осознавала, что в Денисе мне хотелось бы видеть друга, настоящего друга.
Костик поставил мое ведерко на землю, приглашающим жестом указал на ветки со сливами и, посмотрев на Дениса, укоризненно поднял указательный палец в небо. Денис тут же с ловкостью обезьянки вскарабкался по ветвям под самую вершину дерева. А Костик, встав рядом со мной, поднял свои длинные руки и стал срывать сливы высоко над моей головой, куда я уж точно не дотянулась бы.
Мы начали слаженно работать, и если кто-то и посмел сказать по этому поводу какую-нибудь гадость, то уж точно шепотом и по большущему секрету, потому что, глядя на Костика, я сомневалась, что хоть кто-то в этом лагере осмелится грубо пошутить за его спиной и уж тем более – нагло сказать что-то ему в лицо.
Когда все наши три ведерка были наполнены, мы одними из первых пошли к вожатой, ожидавшей нас на самом солнцепеке – на моем любимом пенечке на краю футбольного поля. Это была Галина Ивановна – мама Дениса. Она обвела нас благодушным взглядом, чуть задержав его на сыне, затем бросила взгляд на наши полные ведерки и похвалила:
– Молодцы! Быстро вы сегодня справились. Можете отдыхать… Или еще есть порох в пороховницах?
– Не понял… – неожиданно удивленно произнес Костик. – А у нас что, выбор был?
– Нет-нет, – ответила Галина Ивановна. – Выполнять трудовую повинность должны все, но вы свою норму на сегодня уже выполнили, так что…
Мы с ожиданием взглянули на Костика – он был в нашей тройке явным лидером, – стоит ли нам отправляться отдыхать, или Костик решит, что мы обязаны утереть всем нос и перевыполнить план.
– Пошли в тенек, – решил Костик, обращаясь к нам.
И мы пошли. Однако на полпути к «гигантским шагам» Денис неожиданно возразил Костику:
– А почему мы идем в тенек? Такое солнце! Можно лечь прямо здесь – и загорать! – Денис остановился, будто и впрямь вознамерился разлечься посреди футбольного поля, и поучительно объяснил нам: – Мне мама всегда говорила, что солнечные лучи благотворно воздействуют на организм, укрепляют его, – он уверенно взглянул на нас и продолжил: – Солнечные лучи – они сродни иммуностимуляторам, поэтому детей так часто отправляют летом на юг, хотя солнца летом полно везде. Но на юге как бы больше.
– Бардак у тебя в голове, – незамедлительно заявил Костик, потрепав Дениса по волосам.
Денис оскорбленно отпрянул, тут же пригладив взъерошенную Костиком прическу, и обиженно посмотрел в его сторону, а тот терпеливо объяснил:
– Ну сам подумай: если бы солнце было так полезно, на фига бы нам было носить панамки и бейсболки… – Он кинул оживленный взгляд на меня и попросил: – Дашь погонять?
– Что? – недоуменно спросила я.
– Бейсболку свою дашь погонять? – переспросил Костик.
– Что сделать? – с нажимом спросила я.
Костик посмотрел на меня, как на пещерного человека, и, чуть ли не по слогам, объяснил:
– Погонять – значит дать поносить, на время.
– Не знаю, – растерялась я. – Я никому раньше не давала… погонять…
– Ой, ладно, забей, – отмахнулся он и вновь повернулся к Денису: – Короче, твоя мама, видимо, забыла объяснить тебе про солнечный удар…
– Жаль, с нами Лены нет, – задумчиво произнесла я. – Она наверняка в курсе, можно ли загорать на таком пекле, если голова прикрыта бейсболкой… Она же информацией напичкана, как энциклопедия.
– И хорошо, что нет, – прервал меня Костик. – Она сейчас не только информацией напичкана, но и инопланетным зародышем. Прямо ходячий бигмак.
Ни Денис, ни я никак не отреагировали на его язвительную шутку, уж больно она напоминала шутки Наташи. Можно было бы, конечно, упрекнуть его или одернуть… Но мне казалось, что такие люди – себе на уме и никто им не указ, даже друзья. Да мы и друзьями-то не были, так – волею обстоятельств соединенная троица.
– Шуточки у тебя… – неожиданно произнес Денис, в упор глядя на Костика.
– Ну, извините, – пожал плечами Костик. – Никого не хотел задеть. – Глаза у него вновь заблестели, и он заявил: – У меня самого от моих шуточек желудок свело. Так что если от них и есть кто пострадавший – так это я!
Я невольно улыбнулась. Денис тоже хмыкнул. А Костик, оглянувшись на столовую, внезапно нахмурился:
– Еще бы его не свело… Мы с вами едва обед не пропустили.
Мы с Денисом тоже посмотрели на столовую – в нее уже стягивались по одиночке и группами обитатели лагеря. Тогда и мы решительно направились на обед. Костик, разумеется, торопливо шел впереди нас с Денисом.
Мы шли по сухой желто-белой траве, но она, помятая футболистами, не издавала ни малейшего шороха. Вообще вокруг было очень тихо, несмотря на то что был ясный день. Птицы не пели, кузнечики не стрекотали, листва деревьев тоже молчала из-за безветрия.
Зато, едва мы вошли в столовую, на нас обрушился гул голосов. Видимо, пословица «Когда я ем, я глух и нем», начертанная на стене столовой широкими мазками художника-оформителя под картинкой с рыбой, выпучившей глаза, внимание детей не привлекала, а вожатые к порядку не призывали.
Мы выбрали пустующий столик и уселись за него. Не договариваясь, мы устроились так, чтобы сидеть напротив входа. Костик первым опустошил свою тарелку и теперь сидел, нервно барабаня пальцами по столу и поглядывая то на Дениса, размеренно поглощающего свою еду, то на мою тарелку – она была полной, у меня из-за всех этих событий кусок в горло не лез.
– Что у них порции такие мизерные, будто они младенцев кормят, – проворчал Костик.
– Хочешь мою? – предложила я.
– О, давай! – оживился Костик, придвинул к себе мою тарелку и немедленно запихнул в рот полную ложку гречневой каши. – Говорят, сегодня два парня в медкорпус загремели после вчерашних арбузов, – пробубнил он, уплетая мою порцию. – Как говорится, жадность фраеров сгубила.
Мы закончили с едой – точнее, ребята закончили – и еще какое-то время сидели, неторопливо попивая какао с молоком, словно на террасе какого-нибудь кафе. Когда в стаканах ничего не осталось, Костик схватил их и быстро ушел по направлению к кухне. Он довольно быстро вернулся, осторожно неся стаканы, вновь наполненные какао.
– Что? – спросил он, увидев наши удивленные взгляды. – Я так все время делаю. У них там этого какао – хоть запейся. Хотя третий раз, наверное, уже не нальют, – он подмигнул мне и поставил перед нами стаканы.
И мы снова стали пить, невольно наблюдая за входящими и выходящими из столовой. Впрочем, в столовую почти уже никто не входил, лишь какие-то единицы, зазевавшиеся за игрой и едва не пропустившие обед. Гремели стаканы и тарелки, работники столовой собирали грязную посуду со столов.
– Что-то я нашей общей подружки не заметил, – с подозрением протянул Костик.
– Я тоже, – согласился Денис.
– Вы о Лене? – на всякий случай уточнила я.
– Вы чего это тут? – раздался рядом с нами женский голос. – К стульям прилипли, что ли?
Мы вскинули головы – на нас с недовольством смотрела одна из работниц кухни, полная женщина, уже в возрасте, в белом переднике и белом колпаке. Она держала в руках поднос, нагруженный пирамидой тарелок, и тяжело, с одышкой, дышала.
