Жаклин Уилсон - Трейси Бикер – суперзвезда!
– Погоди, Трейси! Не пей все, а то опьянеешь! – предостерегла Кэм.
Мне не хотелось прерывать заклинание, поэтому я проигнорировала ее замечание. Я сделала еще глоток, поперхнулась и разбрызгала зелье.
Зелье попало мне в нос и потом прямо из него и вылилось – зрелище не из приятных. Я никак не могла откашляться, пока Кэм хлопала меня по спине и вытирала мне лицо салфеткой.
– О боже! Неужели я все испортила и приворот не сработает?! – прохрипела я.
– Нет-нет, зелье попало в тебя не только через рот, но и через нос, поэтому, мне кажется, эффект от его действия будет сильнее. Однако серьезно тебе говорю: хватит! Дженни мне никогда не простит, если я приведу тебя в детский дом совершенно пьяной.
– О боже, Кэм! Мне кажется, у меня все мозги вытекли, – произнесла я заплетающимся языком, кружась на месте и притворяясь, что спотыкаюсь и падаю.
– Трейси! – испуганно пробормотала Кэм, бросившись ко мне, чтобы не дать упасть.
– Шучу, шучу! – хихикнула я.
– Ну, может быть, и мне сделать глоток, если зелье такое мощное?
Кэм взяла ложку, размешала зелье, что-то пожевала, прежде чем быстро его отпить с противоположной стороны бокала. Потом она поперхнулась, и зелье потекло у нее по подбородку.
Наступила моя очередь стучать ей по спине.
– Эй, полегче, Трейси! – пробормотала Кэм. – О боже, какой ужас! Какая горечь! Какой перевод вина!
– Будем надеяться, зелье поможет нам обеим, – сказала я. – А кто твой любимый человек?
Зря я это ляпнула. Насколько я знаю, у Кэм никого не было, и это меня вполне устраивало. Мне не хотелось, чтобы какой-нибудь тип командовал ею по субботам и мешал нам замечательно проводить время вместе.
Я знала, какими они могут быть, эти «любимые». Именно из-за них я и оказалась в приюте. У моей мамы был этот Ужасный Монстр, Чудище Годзилла – бойфренд, который отвратительно ко мне относился, поэтому меня пришлось отдать. Хотела бы я посмотреть, как это теперь у него получится. Тогда ведь я была маленькой. Ну, я и сейчас маленькая, но дерусь сурово и безжалостно. Спросите хотя бы Жюстину От-Кого-Скоро-Мокрое-Место-Останется-Литтлвуд. Если бы мне встретился этот бойфренд, Чудище Годзилла, я бы его нокаутировала, а потом спустила бы с лестницы и выставила за дверь – вон из моей жизни.
А если бы неизвестный любимый Кэм задумал что-нибудь подобное, ему бы тоже не поздоровилось. Остерегайтесь Бикер – Устрашителя Бойфрендов.
– У тебя ведь нет друга, правда, Кэм? – спросила я, пока она готовила для меня фруктовый смузи, чтобы перебить ужасный вкус зелья.
– Друга?! – на мое счастье, по-настоящему удивленно спросила Кэм. – Ох, Трейси, ну хоть ты не начинай! Моя мама всегда ко мне с этим пристает, когда я ее навещаю. – И она заговорила пронзительным, высокомерным тоном: – «Неужели ты до сих пор не встретила порядочного человека, Камилла? Имей в виду, меня не удивляет, что ты никому не интересна. Ты только посмотри на себя – эта ужасная короткая стрижка и жалкие джинсы!»
Кэм налила себе бокал вина и сделала несколько глотков.
– О боже! В следующий раз сразу останови меня, когда я заведу разговор о маме. – Она поежилась. – Хватит об этом! Ну, а как насчет тостиков с корицей?
Это было по-настоящему вкусно. Я съела целых шесть штук!
Не понимаю я фобии Кэм по отношению к маме. Вот лично я люблю говорить о своей. Но ведь у меня самая лучшая и красивая мама – кинозвезда. Может быть, мне бы тоже было не интересно о ней рассказывать, если бы она была такой же кошелкой и снобом, как мама Кэм.
Обычно я не люблю, когда Кэм отводит меня назад в детский дом, но в тот вечер я с удовольствием туда отправилась, потому что у меня были МЕГАПЛАНЫ.
Я обшарила шкафчик Илень (я ас, когда дело касается взламывания замков), в котором она хранила свои материалы по арт-терапии, и разжилась розовой оберточной бумагой и самой лучшей открыткой из тонкой белой бумаги, а также набором фломастеров, которыми еще можно было рисовать. В общем-то, я не воровала. Я использовала их в истинно художественных и терапевтических целях.
Запихнув свою добычу под джемпер и осторожно ступая, чтобы ничего не уронить, я дотащилась до своей в комнаты и занялась ТВОРЧЕСТВОМ.
Я с головой ушла в работу, когда в дверь постучала Дженни. Она попробовала войти, но не смогла, потому что я плотно придвинула к двери стул, чтобы отпугнуть незваных гостей.
– Чем ты там занимаешься, Трейси? Ну-ка впусти меня!
– А что тебе не нравится, Дженни? Я работаю, но не скажу над чем. Это секрет.
– Вот этого я и боялась! Что ты там делаешь? Я хочу посмотреть.
– Нет-нет, нельзя! Я делаю подарки к Рождеству, – прошипела я.
– Ах! – сказала Дженни. – Ах, Трейси, какая ты умница! Прости, родная! Не буду тебе мешать. Но уже поздно. Поскорее выключай свет, детка!
И она пошла по коридору, мурлыча себе под нос рождественскую песенку, по всей вероятности думая, что я мастерю подарок именно для нее.
Теперь-то придется покорпеть и что-нибудь придумать. И для Майка тоже. И для Илень. И уж конечно для Кэм, хотя мне бы хотелось подарить ей нормальный подарок. И все-таки нужно было соблюсти приоритеты. Мама прежде всего.
Я завернула помаду в розовую бумагу, потом вырезала из картона прямоугольник, нарисовала розовые улыбающиеся губы и очень аккуратно написала красивыми печатными буквами:
Приклеила картонку к первому свертку и сделала еще три.
На второй этикетке я нарисовала две руки и написала:
Я приклеила ее на упакованный в оберточную бумагу лосьон для рук.
На третьей картонке я нарисовала большое бьющееся сердце и написала:
Затем я упаковала в оберточную бумагу красивую подвеску-сердечко, стараясь не перекрутить красную ленточку, и приклеила этикетку к розовому свертку.
Три подарка завернуты и подписаны. Остался только один! На него ушло больше всего времени, потому что пришлось прокомментировать книгу «Рождественская песнь в прозе».
На тыльной стороне передней обложки я изобразила себя в костюме Скруджа, нарисовала для него специальный пузырь со словами «Фи! Чепуха!».
Я поместила себя в костюме Скруджа и на внутренней стороне задней обложки, но на этот раз я вышла на поклон в конце спектакля.
Было много аплодисментов и пузырей со словами «УРА!», и «ПОТРЯСАЮЩЕ!», и «МОЛОДЕЦ, ТРЕЙСИ!», и «САМЫЙ ЛУЧШИЙ СПЕКТАКЛЬ НА СВЕТЕ!», и «ЗАЖГЛАСЬ НАСТОЯЩАЯ ЗВЕЗДА!».
Я написала на титульном листе:
«Тебе не обязательно читать всю книгу. Просто приди и посмотри, как я играю Скруджа в «Рождественской песне в прозе» в 19.00, в среду, 20 декабря в школе Кингли-Джуниор!!! Я посвящу мое выступление ТЕБЕ, лучшей маме в целом мире. С огромной любовью, Трейси».
Затем я завернула в оберточную бумагу «Рождественскую песнь в прозе» и стала трудиться над последней наклейкой. Нарисовала книгу, на обложке которой постаралась уместить название, написанное мелкими-мелкими буквами, и под ним следующий текст:
«Это замечательная книга. По ней поставили замечательную пьесу. И в этой пьесе есть самая замечательная роль Скруджа, и я ее играю (в 19.00, в среду, 20 декабря в школе Кингли-Джуниор). Поэтому, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, приходи и посмотри на меня! С огромной любовью, Трейси».
Потом я долго сидела и смотрела на все четыре розовые посылки у себя на коленях, представляя, как мама их откроет и накрасит губы помадой, и намажет руки лосьоном, и наденет на шею репсовую[4] ленту с сердечком, читая все послания.
Я представила себе, как она прыгнет в машину и поедет посмотреть на свою дочь-суперзвезду. И она будет так мною гордиться, что ни за что и никогда не захочет уйти без меня.
На следующее утро я загнала Дженни в угол в ее офисе и спросила, нет ли у нее большого пакета, чтобы я смогла отправить подарки маме.
– Но ведь еще рано отсылать рождественские подарки, Трейси! – сказала Дженни.
– Нет-нет, эти нужно отправить до Рождества! – заявила я. – Мы должны отправить их первым делом в понедельник утром. Первым классом.
– Хорошо, первым делом, первым классом. Полагаю, почтовые расходы оплачиваю я?
– Да, и напиши, пожалуйста, на пакете: «Срочно! Открыть немедленно!» Послушай, может, лучше мне самой это сделать? – спросила я.
– Думаю, я справлюсь, – ответила Дженни.
– Ты уверена, что у тебя есть точный адрес моей мамы? – c тревогой спросила я.
Они мне его теперь не дают, потому что я пыталась убежать, чтобы ее найти. И телефон ее мне тоже не дадут. Горько и несправедливо, учитывая, что она моя мама. Я предъявила им по этому поводу железные аргументы, но они не сдались.
– Не беспокойся, Трейси, у меня есть адрес твоей мамы, – сказала Дженни.
– Просто это архиважно. Мне нужно, чтобы она пришла посмотреть, как я играю в школьной пьесе, – объяснила я.
