Анар - Деде Коркут
Перед глазами его оживала Банучичек: то на коне скачет, то стрелу выпускает, то полынь срывает…
Бейрек стоял перед отцом своим Бейбурой.
— Сын мой, — сказал Бейбура, — что ты видел сегодня любопытного среди огузов?
— Что мне видеть, дорогой отец? У кого есть сын, тот его женит, а у кого есть дочь, тот выдает ее замуж.
— Может, и тебя женить, сын мой?
— Да, дорогой отец.
— Чью дочь взять за тебя?
— Отец, возьми за меня такую девицу, чтобы не успел я встать, а она уже на ногах; не успел сесть на коня, а она уже в седле.
— Сын мой, ты хочешь себе не девицу! Ты желаешь себе джигита, чтобы за его спиной есть, пить, веселиться.
— Да, родной отец, я так хочу. Неужто жениться мне на какой-нибудь неженке, чтобы она падала от ветерка?
— Сын мой, тогда девушку найди ты, а я устрою все остальное.
— Я уже нашел, отец.
— Кто она?
— Дочь Бейбеджана — Банучичек.
Бейбура задумался.
— Сынок, — сказал он, — мы еще в колыбели обручили тебя и Банучичек. Но Бейбеджан умер, власть над девушкой перешла к ее брату Кочару. А он какой-то шальной. Его так и зовут — Дели Кочар. Он поклялся: мол, не отдам сестру замуж. И всех убивает, кто хочет жениться на ней.
— Что же нам делать?
Бейбура снова погрузился в раздумье:
— Кто может пойти сватать ее? Только Деде Коркут, если возьмется. Может быть, Дели Кочар уважит кобзу Деде. Давай посоветуемся с Деде Коркутом.
Деде Коркут молвил:
— Пошлете меня — пойду. Но вы и сами знаете, что Дели Кочар не различает, кто молодой, кто старый. Приведите мне хотя бы двух быстрых коней. Будет бегство и погоня — на одного вскочу, другой в поводу пойдет. Так и спасусь.
Деде Коркута одобрили. Привели двух коней. Деде сел на одного, другой пошел в поводу.
— Да поможет нам бог! — сказал Деде и ускакал.
…Шатер Дели Кочара стоял подле русла высохшей реки. Кочар перебросил мост через безводную реку и принуждал путников по этому мосту проходить. С проходящих он брал тридцать монет, а с мимо идущих битьем выколачивал сорок.
Вот и сейчас он избивал какого-то купца. Купец, плача, приговаривал:
— Ай, джигит, зачем ты так поступаешь, зачем заставляешь с прямой дороги сворачивать на этот негодный мост?
Дели Кочар орал:
— Что ты сказал, сам негодный и сын негодного? Есть ли кто-нибудь яростнее меня, сильнее меня, чтобы мне перечить! Моя богатырская слава дошла до Греции, до Сирии! Десять тысяч врагов мне в забаву. Двадцать тысяч мне для разминки. Тридцать тысяч для меня трава. На сорок тысяч я прищурюсь. Пятьдесят тысяч — с места не тронусь. Шестьдесят тысяч — не вскинусь. Восемьдесят тысяч — не дрогну. Девяносто тысяч — не умолкну. Сто тысяч — не растеряюсь, возьму в руки свой непреклонный меч, взмахну мечом, снесу им головы, а уж тогда остановлюсь. Есть ли такие удалые джигиты, как я?
Кочар избивал купца и повторял:
— Не хотите проходить по мосту, черт с вами, но платите тогда сорок монет.
Купец спросил:
— Хорошо, а сколько ты возьмешь, если мы пройдем по мосту?
Дели Кочар молвил:
— Если пройдете по мосту — тридцать.
Купец высыпал деньги на ладонь Дели Кочара, погнал верблюдов по мосту.
Дели Кочар расхохотался, глядя им вслед, потом выпил огромный кувшин вина, — вино лилось ему на усы, на подбородок, на шею.
Он все пил и пил. В это время подъехал Деде Коркут, спешился, поздоровался.
Дели Кочар, все еще не отрываясь от кувшина, посмотрел на Деде Коркута, потом отвечал насмешливо:
— Ну, здравствуй!
Еще немного отпил и закричал:
— Эй, ты, чей ум расстроен, чьи поступки нелепы, на чьем лице всемогущий написал приговор! У кого есть ноги, тот сюда не идет. У кого есть губы, из моей реки не пьет. Что с тобой? Или настал твой смертный час? Что тебе здесь делать?
Деде Коркут молвил:
— Я пришел подняться на твою отвесную гору. Я пришел переправиться через твою многоводную реку. Я пришел быть сжатым твоей тесной пазухой, быть придавленным твоим широким сапогом. Ту, что светлее месяца, ту, что чище воды, сестру твою Банучичек пришел я сватать за Бамсы Бейрека.
Дели Кочар остолбенел. Некоторое время он дико смотрел на Деде Коркута, потом вскочил с места как ужаленный и завопил:
— Эй, кто там! Оружие мое несите, черного жеребца ведите!
Привели черного жеребца, принесли оружие, Дели Кочар вскочил на коня, выхватил меч. Деде Коркут тоже не медлил: он поскакал. Дели Кочар кинулся в погоню. Один жеребец под Деде Коркутом устал, он перескочил на другого. Дели Кочар настиг Деде Коркута, занес над его головой меч и хотел уже поразить его.
Деде Коркут молвил:
— Да засохнет нечестивая рука!
И рука Дели Кочара застыла в воздухе.
— Помоги! Помоги! — вскричал Дели Кочар. — Деде, исцели мне руку, я отдам сестру за Бамсы Бейрека!
Деде Коркут молвил:
— Хорошо, опусти руку!
И рука Дели Кочара стала здоровой. Он опустил ее и сказал:
— Дадите ли вы мне то, чего потребую за сестру?
— Дадим! Скажи, чего ты хочешь?
— Тысячу верблюдов, никогда не видавших самки. Тысячу жеребцов, никогда не покрывавших кобылы. Тысячу баранов, никогда не знавших овцы. Тысячу бесхвостых и безухих псов. Да еще тысячу блох.
— Чего? Блох?
— Да, блох! Тысячу! Если хоть на одну будет меньше, я тебя убью.
Деде Коркут вернулся в дом Бейбуры. Бейбура спросил:
— Деде, парень или девчонка?
Деде ответил:
— Парень.
— А как ты спасся из рук Дели Кочара?
— Да уж спасся! И девушку высватал.
Деде Коркут передал условия Дели Кочара. Они посмеялись, но Бейбура задумался.
— Хорошо, Деде, — сказал он. — Если я все устрою, блох ты добудешь?
— Добуду.
Табуны жеребцов, стада верблюдов, отары овец двигались к Дели Кочару.
Дели Кочар стоял подле моста, тянул вино из кувшина и пересчитывал их.
— Три по тридцать, пять по тридцать, десять по тридцать…
Наконец он пересчитал и собак:
— Тысяча! — сказал он и вдруг обернулся к Деде Коркуту: — Деде! А где мои блохи?
— Ах, Кочар, сынок, я собрал всех блох в одном месте. Пойдем отберем тех, которые пожирнее, а худых оставим. Ступай за мной.
Деде Коркут привел Кочара на скотный двор.
— Раздевайся, — сказал он.
— Зачем? — спросил Кочар.
— Ну как же! А то они спрячутся в складках одежды и многих недосчитаемся.
Дели Кочар разделся догола. Деде Коркут ввел его в загон, закрыл дверь. Загон был полон блох. Блохи впились в тело Дели Кочара. Кочар видит — сил нет выдержать, завопил в голос:
— На помощь, Деде, спасай! Ради бога, отвори, дай мне выйти!
Деде Коркут стоял снаружи и усмехался:
— Кочар, сынок, что ты шумишь? Ведь ты просил об этом. Пересчитай, их ровно тысяча! Может, не нравятся? Жирных возьми, тощих оставь.
Дели Кочар выл:
— Увы, Деде, взял бы господь и жирных, и тощих! Выведи меня отсюда, Деде! Да буду я твоей жертвой! Ой!…
Вопли Кочара поднимались до небес. Деде Коркут открыл дверь. Голый Кочар выскочил из загона, его облепили блохи, лица не было видно. Он упал к ногам Деде.
— Ради бога, помилуй меня, — твердил он, — всех баранов зарежу в твою честь!
Деде Коркут сказал:
— Беги, сынок, в воду окунись.
Дели Кочар помчался к реке, кинулся в воду.
Деде Коркут прискакал в край огузов. Издалека он начал кричать:
— Магарыч! Магарыч!
Бейбура вышел ему навстречу, разбил яйцо о лоб его коня.
В доме Бейбуры начались приготовления к свадьбе.
Из тканей, предназначенных для невесты, связывали узлы, составляли тюки. Чулки, обувь, уголь, дрова, луковицы, полотенца — все это отложили в сторону, ибо это знаки бедности, темноты, холода, голода, разлуки.
Бараньи рога обвивали красной лентой, морды и ноги красили хной. На шеи коням вешали кисточки. Украшали верблюдов бубенцами.
Банучичек в своем шатре шила Бейреку белый кафтан. Фатьма Брюхатая клала хну на головы, руки, ноги матери Бейрека — Айны Мелек и трех его сестер — Гюнай, Айсёль и Гюнёль.
Гысырджа Енгя клала хну на голову, руки и ноги Банучичек, подкрашивала щеки румянами, глаза и брови — сурьмой…
Утром Бейрек с товарищами вышел на равнину, примыкающую к земле огузской.
Джигит, когда женился, должен был пустить стрелу, Где падала стрела, там ставили свадебный шатер.
Бейрек тоже натянул лук, пустил стрелу. Где упала стрела, он поставил свой свадебный шатер. Джигиты начали скачки.
В группе молодых наездников Бейрека был Ялынджык. Хотя лицо его улыбалось, в сердце у него запеклась черная кровь.
Прискакали всадники от Банучичек, привезли тюки с подарками. Дали Бейреку сшитый Банучичек белый кафтан. Бейрек вошел в свой шатер, вышел оттуда в белом кафтане. Один из дружков молвил:
