Мария Грипе - ...И белые тени в лесу
Я медленно окунула весла и тут же подняла их, глядя на блестящие капли, стекавшие в воду. Лодка плавно скользила по реке. Стоял прекрасный тихий день. Весла податливо рассекали речную гладь. Вода была гладкой и ясной, как зеркало.
– А здесь сильное течение?
– Нет, не очень. А что?
– Да так… Я просто подумала… Если течение не такое уж сильное, то, по-моему, очень странно, что за такое короткое время тело Лидии могло уплыть неизвестно куда, так что его потом не нашли. Ведь поиски начали немедленно.
– Да, это и вправду странно.
– А никто тогда этому не удивился?
– Не знаю, не знаю, я об этом ничего не слышал. Но вы совершенно правы.
Голос звучал абсолютно спокойно. В нем не было ни тени удивления или недоверия. Аксель попросил меня продолжать. Но смотрел он куда-то в сторону – может быть, чтобы не мешать мне. Я стала грести, обдумывая, что скажу дальше. И вдруг произошло нечто странное.
Я почувствовала, что все эти мысли уже давно сидят у меня в голове и только ждут, когда я облеку их в слова. Я даже не удивилась, настолько они были мне знакомы, хотя сама я об этом не знала.
Слова просились наружу, я говорила не спеша, мысли мои были отчетливыми и ясными.
– Но ведь никто не знает о том, что на самом деле случилось тогда у реки, пока эта камеристка Эмма со своим женихом бегали в замок за помощью. Может быть, течение здесь ни при чем.
– Как это так?
– Может быть, тело вовсе не потонуло.
– Как это?
– Ведь кто-нибудь мог вытащить Лидию из реки. Прошло столько времени, прежде чем подоспела подмога. Пока их не было, могло произойти все что угодно, правда ведь?
Я попыталась заглянуть ему в глаза. Аксель кивнул, но ответил, не глядя на меня:
– И такой вариант имеет право на существование. Но есть ли смысл в этих догадках? Ведь так или иначе Лидия исчезла, и теперь уж какая разница – в воде или на суше. Теперь ее с нами нет.
– Если она мертва, то, разумеется, нет никакого смысла гадать.
– Что вы имеете в виду?
– Как выглядят глаза у утопленников?
Аксель молчал.
– Ведь камеристка сказала, что у Лидии были потухшие глаза. Это всего лишь ее личное впечатление. Но когда человек без сознания, взгляд у него тоже может быть потухшим. Тем более что Эмма была перепугана не на жизнь, а на смерть. Она могла преувеличивать. Возможно такое?
– Возможно.
– Но в конце концов, ведь единственными, кто видел, что Лидия лежит в воде, были Эмма с женихом. Правда?
– Насколько мне известно, да. Во всяком случае, так говорили.
– А может, все было немного не так?
– Может быть.
– Значит, ее мог видеть кто-то еще?
– Думаю, да.
– А ведь каждый здравомыслящий человек, увидев женщину, лежащую в воде, первым делом вытащит ее на сушу и попробует понять, в каком она состоянии. Надо же проверить, жива она или нет?
Аксель ничего не ответил, и я продолжала дальше.
– Но почему тогда этот кто-то позволил ей исчезнуть?
Аксель молчал.
– И кто на такое мог пойти?
– Какие будут предположения?
– Предположений не так уж и много. Это был кто-то из ее ближайшего окружения. Правильно?
– Что вы хотите сказать?
Аксель сидел неподвижно, отвернувшись в сторону. После моих слов он медленно повернулся и посмотрел мне в глаза.
– Вы намекаете на то, что Лидия не собиралась покончить с собой?
– Да нет, она же написала прощальное письмо, значит, она собиралась это сделать. Но может, в последний момент она испугалась?
– И?..
Он вытряхнул пепел из трубки и набил ее свежим табаком.
Я поиграла веслами в воде.
– А что было дальше, я не знаю. Это уж виднее тому, кто при этом присутствовал, – сказала я, не глядя на Акселя.
– Что вы хотите сказать?
– Разве вы не понимаете?
Я отпустила весла и пристально посмотрела ему в глаза. Порывисто вздохнув, он наморщил лоб, а потом так глубоко затянулся трубкой, что раскашлялся. Когда Аксель снова успокоился, он сказал:
– Значит, договорились: вы уезжаете из замка?
Я молча кивнула.
– Вы готовы ехать завтра днем?
– Да. Но я вернусь обратно. Я не оставлю Арильда и Розильду.
– А Карл? Что думает об этом Карл?
– Он остается.
– Значит, Карлу ничего не известно о ваших догадках?
– Нет.
По Акселю было видно, что у него гора с плеч свалилась. Мы продолжали молчать.
Потом он спросил, не устала ли я грести, и предложил заменить меня на веслах. Сначала я покачала головой, но потом поняла, что он, как и я, хотел просто немного погрести и направить лодку туда, куда хотелось бы ему.
Мы поменялись местами, я села впереди.
Аксель тотчас стал грести к середине реки. Плавными мощными взмахами весел он быстро подогнал лодку туда, где течения почти не было.
Затем отпустил весла, чтобы немного отдохнуть.
– Вы хотите сказать, что Лидия осталась в живых?
– Да.
– Значит, Лидия до сих пор жива?
– Во всяком случае, такое вполне может быть.
Он сделал несколько взмахов веслами, глядя на берег, где высился замок. Затем сказал:
– Наверно, самым простым выходом было бы все отрицать и попросить вас молчать о нашем разговоре. Скорее всего, вы и сами на это надеетесь. Но, к сожалению, я не могу так поступить.
Замолчав, он посмотрел на меня своими серьезными глазами.
– Вы узнали правду. Лидия жива.
Несмотря на то, что я об этом догадывалась, – а теперь, после всего происшедшего, я уже могу сказать, что я почти наверняка обо всем знала, – для меня это было чудовищным потрясением. В горле у меня пересохло, я не могла сказать ни слова.
– Да-да, Лидия осталась в живых. Но насколько вы понимаете, жизнь эту счастливой не назовешь… О том, что Лидия жива, известно только мне.
– Я никому ничего не скажу.
Аксель продолжал. Я слышала его глухой и печальный голос, как во сне.
Он вовсе не спал как убитый в ту ночь, когда произошло несчастье. Он услышал крик камеристки и тотчас поспешил к реке, но увидел, как Эмма с женихом несутся в замок за помощью. Они его не заметили.
Аксель стал оглядываться вокруг, чтобы понять, почему кричала камеристка, и тогда увидел Лидию, лежавшую в воде. Он тоже сначала подумал, что она мертва, но когда вытащил тело на сушу, он заметил слабые признаки жизни и понес ее к себе домой, где она понемногу пришла в себя.
В то время Аксель жил один. Он тогда еще не был знаком с Верой.
Ненадолго задумавшись, Аксель сказал:
– Я был очень привязан к Лидии. И она ко мне тоже.
Смутившись, он опустил глаза – почти как мальчишка.
– Я думаю, не будет преувеличением сказать, что в то время у нас было много общего. Нас связывала глубокая привязанность, о которой мы никогда не говорили. Хотя оба об этом знали.
Аксель замолчал. Мальчишеское выражение лица постепенно исчезло, и он продолжил.
Почему-то никому и в голову не пришло разбудить Акселя, когда принялись прощупывать дно. Он прекрасно слышал, как люди суетятся на берегу, и каждую секунду ждал, что они постучат, но по какой-то непонятной причине они так его и не позвали. Аксель не мог оставить Лидию, он даже подумать не решался о том, что произойдет, если кто-то придет и увидит, что она у него. Лидия была очень плоха.
Когда она очнулась и поняла, что произошло, она, разумеется, была вне себя. Она упрекала Акселя за то, что тот спас ее. Но в то же время рассказала, что, когда Эмма стала кричать, она на мгновение пришла в себя, и ее тотчас охватил чудовищный страх перед тем, что уже слишком поздно и она действительно умирает. Она даже пыталась выбраться из воды, но у нее не хватило сил – тело ее не слушалось, и она снова потеряла сознание.
– Где-то в глубине души она не хотела умирать – сказал Аксель.
Она решилась на это в припадке отчаяния. Иначе и быть не могло. Но когда она очнулась у него дома, когда опасность была уже позади и Лидия поняла, что натворила, тогда она снова захотела умереть. Но Лидия все время сама себе противоречила. Она была в полном отчаянии. Она любила своих детей, но считала себя плохой матерью. Лидия не хотела больше причинять им зла и поэтому решила покончить с собой. Она продолжала твердо стоять на своем. И в Замок Роз возвращаться не хотела.
Аксель всеми силами пытался ее переубедить, но напрасно. Лидия была настроена решительно и ни на какие уговоры не поддавалась. Единственным ее доводом было то, что она не хочет больше портить жизнь своим детям. Хватит уже и того, что она загубила свою собственную. Больше она не будет обременять всех своим присутствием.
В первые сутки Аксель скрывал ее у себя дома. Затем он помог ей исчезнуть.
– Я редко поддаюсь уговорам, но Лидии я никогда ни в чем не мог отказать. Я хотел сделать все, что было в моих силах, чтобы облегчить ей жизнь. И, разумеется, знал, что поступаю неправильно. Но если она только и думала о том, как бы подальше отсюда уйти… ну что я мог сделать?
Итак, Лидия снова вернулась к жизни, чтобы остаться в полном одиночестве.
