Меган Маккаферти - Вторая попытка
— Так, значит, ты не считаешь, что поступал неправильно? — Я была готова одеться и уйти в этот миг.
— Я просто не вижу смысла в самобичевании. Мне кажется, полезнее сосредоточиться на нужном тебе человеке, чем попрекать себя ошибками прошлого.
Вот оно. Я столько лет этого ждала. Хоуп, должно быть, простила его, теперь пришло мое время.
— Как ты не можешь чувствовать за собой вину, когда брат моей подруги — твой лучший друг — погиб по твоей глупости?
— Хиз… — он запнулся. — Хиз — не я. Я никогда не влипал в это дерьмо так глубоко.
— Правда?
— Да, — ответил он. — Я накуривался каждый день, принимал экстази, немного кислоты, чуть-чуть грибов. Не то чтобы это было здоровое питание, но я никогда не кололся. Никогда. Это просто не мое.
Я знала, что это правда.
— А почему ты чувствовал, что надо срочно что-то принять?
— Чтобы обострить чувства. Или впасть в радостное отупение. Зависело от дня и наркотика.
— Ты скучаешь по тому времени?
— Никогда, — ответил он.
— Правда? Никогда?
— Никогда, — повторил он. — Жизнь — интересная штука и без этого.
— Почему ты позволяешь людям думать, что ты плотно сидел на игле, хотя на самом деле нет?
— Потому что понял, что невозможно контролировать мысли других, поэтому проще абстрагироваться.
Верное наблюдение, как мне кажется. Если бы я жила с такими убеждениями, думаю, мне было бы легче.
Затем я задумалась. Если с наркотиками не прошло, так, может быть, общественное мнение право насчет девушек?
— Так вот, возвращаясь к моему вопросу…
— Джессика… — простонал он, кусая подушку.
— Сколько девушек? Или это тоже преувеличено?
Он широко ухмыльнулся, и я сделала вывод, что насчет девушек преувеличения не было ни на йоту.
— О господи.
Он взял меня за руку.
— Джессика, с тех пор как мы с тобой по-настоящему впервые заговорили — тогда, в машине у твоего дома, — ты единственная, кто хоть что-то значил для меня. Я не хочу обсуждать с тобой девушек, потому что ни одна из них ничего не значит для меня, как Лен ничего не значит для тебя сейчас. К счастью для нас, любовь не работает на основе «обслуживания в порядке поступления». Вспомни о Глэдди и Мо…
Он хотел сказать больше, и я поторопила:
— Что?
Я знала, что он хотел сказать. И мне надо было это услышать.
— Ты не первая девушка, с которой я сплю. Но впервые я чувствую, что не просто трахаюсь, что мы действительно занимаемся любовью, как бы банально это ни звучало.
Клише, как оно есть — то, что самец говорит обычно девушке, которую лишил девственности. Но сейчас я действительно хотела услышать эти слова. Мне нужно было их услышать, ибо я знала, что это правда. Я верила ему.
— Меня зацепило, что ты ждала так долго и выбрала… — Он снова запнулся и спрятал лицо у меня на животе, его руки обхватили мои бедра. — Это так много значит для меня — то, что ты выбрала меня, чтобы я стал твоим первым мужчиной.
Он передвинулся выше, пока наши тела не слились воедино, как живой, дышащий символ инь-янь.
— Я жалею, что была такой дурой.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы весь год могли бы быть вместе, — призналась я. — Подумай, сколько времени мы потеряли.
— Я говорил тебе об этом. Нет смысла сожалеть о прошлом.
— Но мы могли бы столько времени провести вместе…
— Джессика, — прервал он, нежно целуя меня в кончик носа. — Пройдя через все это, мы помогли друг другу стать теми, какими должны были стать.
— Но…
— Это произошло — запутанно и сложно, но произошло.
— Но…
— Джессика, мы были совершенны в своем несовершенстве.
— Но…
— И мы такие, какие есть.
Я прижалась губами к его макушке, чувствуя мягкость его волос. Я вдохнула его мягкий сладкий запах. Мне нужно было нечто большее, чем просто поцелуй, я хотела поглотить его целиком. Я хотела…
— Джессика Дарлинг.
— Маркус Флюти.
«Я хочу, чтобы ты был первым, вторым, третьим и последним», — подумала я.
А затем мы посмотрели друг на друга и начали смеяться. Мне нравилось то, как мы лежали рядом обнаженные и смеялись над тем фактом, что мы — это мы.
Вместе.
Целая вселенная как связанное единство.
Самадхи.
Пятнадцатое июня
Последний выпуск «Дна Пайнвилля».
ЧТО ЗА НИКТО ДУРАЧИЛ ВАС ВЕСЬ ГОД? ТЭРИН БЕЙКЕР, ВОТ КТО. УВИДИМСЯ НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД В «КРИКЕ ЧАЙКИ».
Я позвонила Тэрин, чтобы поздравить ее с этим храбрым признанием.
— Помни, не издевайся над людьми только ради издевки, — сказала я. — Поначалу это забавно, но потом становится неприятным. И портит тебе карму.
— Да.
— Пытайся делать добро. Даже в такой клетке с крысами, которая называется школой.
— Попытаюсь, — сказала она. — Кто-то же должен продолжить твое дело.
Эта идея, разумеется, вызвала у меня смех. Особенно после всех потуг в этом году.
Я была готова положить трубку, когда Тэрин невинно изрекла:
— Ты и Маркус.
Я и Маркус. Я все еще не могла поверить в это, когда услышала.
— Вы теперь вместе?
— Да, — встревоженно сказала я и прошептала беззвучно: — Я и Маркус. Я и Маркус. Маркус и я.
— Долго же вы ждали.
— Да, — повторила я бездумно. — Да, долго.
Возникла задумчивая пауза, после которой она сказала:
— Не знаю, как я не замечала этого раньше.
И как только я услышала эти слова, я поняла, что она знала правду. Она знала, что я пописала в ту баночку из-под йогурта, чтобы прикрыть Маркуса. Но я совершенно точно знала, что наш секрет никогда не появится в дайджесте «Дна Пайнвилля», в «Крике чайки» и где бы то ни было еще — моя награда за то, что я была первой, кто выслушал Тэрин Бейкер, и обращалась с ней как с нормальным человеком, чем и завоевала ее доверие.
— Спасибо, Тэрин, — сказала я. — За все.
— Нет, Джесс, — с еле заметным смешком в голосе, таким неожиданным для нее, ответила она. — Тебе спасибо.
Двадцать первое июня
Это было так странно — встретить родителей Маркуса. Обычные родители, как у всех, просто сложно поверить, что кто-то вроде Маркуса вообще может иметь родителей. Более логично представить себе, что Маркус случился в результате лабораторного эксперимента, проведенного с целью посмотреть, что будет, если смешать улиток, плюшевые хвостики, искристый смех и виагру.
Конечно, я нервничала, потому что все еще не оправилась от удара, узнав, что миссис Леви люююююбит Мэнду — сертифицированную шлюху, — однако меня бы при возможности она точно расчленила бы и бросила в пропасть. Я боялась, что родители Маркуса автоматически и необъяснимо возненавидят меня. Перед тем как приехать, я пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что спасет наш диалог. Я знала лишь, что его отец — мастер по возрождению старых машин, а мама работает в детском саду.
— Мой папа любит скорость, — сказал Маркус.
— Скорость? Как метод передвижения?
— Нет, в «лице» машин и мотоциклов, — пояснил он. — Просто ему не терпится сидеть на месте.
— Эээ, хорошо.
— А мама любит шить, вышивать и все такое.
Интересно было задуматься над тем, как эти привычки проявились в их сыне. То, как он перекатывает монетки в карманах, щелкает зажигалкой, постукивает по столу… И как он подписывает свои футболки. Я сказала об этом Маркусу.
— Никогда не задумывался об этой связи, но ты права, — сказал он. — А теперь я скажу, чем ты похожа на твоих родителей.
— Честно говоря, этого я знать не хочу, — пробормотала я, перед тем как быстро положить трубку.
Мистер и миссис Флюти действительно оказались настоящими. Они также были ненормально высокими. Даже мама Маркуса баскетбольного роста повергла меня в шок. А я-то ожидала увидеть маленькую фарфоровую китайскую куколку, обмахивающуюся веером, или кого-то вроде изящной Барби.
— Наконец-то мы встретились со знаменитой Джессикой Дарлинг! — воскликнула она, сжимая меня в объятиях.
Мистер Флюти хлопотал в комнате, готовя барбекю.
— Мы ждали тебя, чтобы начать трапезу, — быстро-быстро проговорил он. — Я все спрашивал Маркуса, когда же приедет твоя новая подружка? Однажды мы проезжали мимо твоего дома, и я хотел заскочить и представиться, но Маркус сказал, что это будет некруто, а я бы не хотел, чтобы мой сын считал меня некрутым, так что я сказал, что мы заскочим в следующий раз.
Я быстро уяснила, что мистер Флюти всегда «проскакивает» из одного места в другое.
Маркус просто стоял рядом, потирая бровь. Я видела его в новом качестве — было забавно наблюдать, как спокойный, холодный и собранный Маркус так преображается в обществе родителей.
Во время ужина я поняла, от кого Маркус унаследовал эту шизофреническую манеру вести разговор. За хот-догами, жареными бобами, бургерами и кукурузой мы с Маркусом и его родителями, помимо прочего, обсуждали буровые скважины на Аляске, противостояние палестинцев и израильтян, проблемы тучных детей и Нью-Джерси в целом.
