Йозеф Плева - Маленький Бобеш
Отец с дедушкой вышли на улицу, а мать с бабушкой все-таки стали связывать вещи в большие узлы и спускать их в погреб.
— Лучше, пожалуй, спустить в погреб, чем вынести на улицу, — решили они. — На улице могут и обокрасть.
Так, по крайней мере, утверждала бабушка. Мать на это ей не возражала. Говорила, что кто во время такого несчастья решается красть, тот вообще не человек. Но все-таки мать делала все, что велела бабушка.
Бобеш заметил, что Франтишек, даже несмотря на необычный шум, спокойно спит.
— Как же сверкнула молния! — сказала бабушка.
И, прежде чем она договорила, ударил страшный гром.
— Гроза все еще совсем близко. Может еще поджечь, — беспокоилась мать.
— Этот старый дурак тоже выскочил. А потом болеть будет.
Бобеш сразу же понял, что речь идет о дедушке, и ему не понравилось, что бабушка так его называет.
— Йозеф тоже может простыть и заболеть. — Это уже мать думала об отце.
Бобеш не выдержал. Как только мать спустилась с бабушкой в погреб, он надел штаны, схватил пальто и шапку и выскользнул на улицу.
Никогда еще Бобеш не видел столько людей! Никогда еще он не слышал столько крику и не видел такого движения! В свете зарева, освещавшего все кругом, он видел, как по улице не переставая бегали взрослые и дети. Увидев детей, он набрался храбрости и побежал прямо к горящему дому. Высокие языки пламени поднимались к черному небу и прорезали густые тучи дыма. Слышался сильный треск. Бобеш исчез в толпе и пробился вперед, поближе к полыхающему пламени. Дом принадлежал Вашеку, который служил на железной дороге. У Вашека была большая черная борода, и Бобешу он всегда напоминал Безручку. Конечно, только своей бородой, потому что, в отличие от Безручки, Вашек всегда был хорошо одет. Вашек все еще пытался спасти кое-какие вещи; теперь он волок узел с бельем. Борода и волосы у него растрепались, рубашка на груди расстегнулась, пот с него лил ручьями. Он работал молча. Зато его жена все время заламывала руки над головой и громко рыдала: «Боже, какое несчастье, какое несчастье!»
Бобеша больше всего интересовали пожарники. Он просто глаз с них не сводил. Видел, как быстро приставляли они лестницы к соседним домам, как ловко по ним лезли, как рубили топориками крышу, сбрасывали дранку и направляли на огонь шланг, из которого вырывались струи воды. Все еще лил сильный дождь. Но Бобеш его почти не замечал. Подъехала еще одна пожарная машина и остановилась неподалеку от горящего дома. Толпа помешала ей подъехать ближе. Все бегали, что-то кричали, но один пожарник, у которого была самая блестящая каска, кричал громче всех:
— Здесь не хватает воды, поезжайте к реке!
Пожарная машина с грохотом уехала. Бобеш видел, что беготня и шум не прекращаются. Он не переставал удивляться работе пожарников. Восхищался тем, как они бросались в дым и огонь. Бобеш заметил, что один пожарник, стоявший внизу, время от времени трубил в трубу, и тотчас же другой пожарник, державший в руках шланг, менял свое положение, забирался то выше, то ниже и направлял струю воды то влево, то вправо. Но Бобеш никак не понимал, зачем все-таки пожарники поливали водой дома, которые и не думали гореть, и зачем из соседних домов выносили вещи.
— Перекинулся уже, перекинулся! — кричал кто-то рядом с Бобешем.
— Щит уже прогорел! — кричали другие.
И действительно, с крыши соседнего домика, прилепившегося к дому Вашека, высунулся язык пламени. Пожарники сразу же направили на это место поток воды. Пламя на мгновение спряталось, но через некоторое время вырвалось снова, более могучее, с высоким снопом искр. Вместе с ним огромное облако дыма поднялось над домом. Пожарники, остававшиеся еще на крыше, стали быстро спускаться вниз. Дым душил их. Вдруг с крыши слетел какой-то горящий предмет и упал в толпу. Все в ужасе отпрянули. По крикам людей Бобеш вскоре понял, что на чердаке стояло несколько горшков сала и висело несколько кусков шпика. Дом принадлежал пану Прохазке, у которого было свое небольшое хозяйство.
— Как же они не сняли сало! — слышал Бобеш вокруг.
— Теперь все разлилось по крышам, и из-за него может сгореть целое предместье.
— Могут даже люди сгореть, — предположила какая-то женщина.
Когда пламя охватило всю крышу соседнего дома, стало светло как днем.
У Бобеша от волнения стучало сердце. Никогда он не видел ничего подобного. Вдруг кто-то потянул его за пальто. Он рванулся в сторону от испуга, но потом обрадованно закричал:
— Гонзик!
— Вот это огонек, а?
— Ты тоже, значит, проснулся?
— Как же! Я летел сюда как стрела. Вмиг добежал. Наши тоже здесь. Сюда, наверное, скоро соберется все предместье и даже весь город. Посмотри-ка, вон там стоит полицейский!
— Где?
— Ну, не видишь? Вон там.
— А зачем он здесь?
— Наверное, его здесь поставили сторожить. Видишь, люди выносят вещи, а он, должно быть, охраняет. Отец говорил мне, что однажды на рынке горел один торговец, так у него раскрали полмагазина.
— Так это ж нехорошо, Гонзик.
— Ну конечно, нехорошо… А знаешь что, Бобеш? Перестал дождь. Пойдем посмотрим, как работает на реке пожарная машина.
— Теперь, ночью?
— Да ведь это ж недалеко. Все равно людей там хоть пруд пруди.
Бобешу страшно хотелось поглядеть вблизи, как работает машина. Он не заставил себя долго уговаривать. Не прошло и десяти минут, как ребята были на берегу реки. Недалеко от моста стояло три пожарных машины. Горели ацетиленовые лампы. Но они могли бы и не гореть — реку освещало зарево пожара.
— Посмотри-ка, Гонзик, что там делают? Почему одни все время поднимают руки вверх, а другие опускают вниз?
— Да это качают воду. Давай подойдем поближе — получше увидим.
Когда они протолкались через толпу к самому пожарному насосу, Бобеш вдруг схватил Гонзика за руку:
— Гонзик, видишь? Отец!
Отец Бобеша качал воду. Лицо его раскраснелось, пот катил с него градом. Работали все молча.
— Смениться! — приказал пожарник.
Тотчас же к насосу встали другие люди. Большинство из них были здешние. Пожарников у реки почти совсем не было. Увидев, что отец перестал качать, Бобеш подбежал к нему.
— Боже мой, откуда ты здесь взялся? — воскликнул отец.
— А я здесь с Гонзиком.
— Ну, будь осторожен, Бобеш. Как бы здесь с тобой чего не случилось! Не подходи близко к огню.
— Не бойся, папа. Как ты вспотел!
— Милый Бобеш, это ведь нелегкая работа.
— А кто вам велел качать воду?
— Никто. В беде люди всегда должны помогать друг другу.
— А вам заплатят за это?
— Если ты кому-нибудь помогаешь, то это всегда делается задаром. Горел бы наш дом, и нам люди помогали бы задаром.
— И чужие тоже, папа?
— Да, и чужие.
— А почему некоторые просто так стоят, не помогают?
— Вероятно, они не могут.
— А некоторые даже вредят.
— Как это — вредят?
— Отец Гонзика говорил, что однажды во время пожара все разокрали.
— Это только подлецы крадут.
— Ты таким не стал бы помогать, правда?
— Конечно. Они не заслуживают того, чтобы им помогали. Но огонь гасить все равно надо, чтобы он не перекинулся на другие дома.
— А он уже перекинулся на другой дом.
— Что, разве горит уже второй?
— Да, горят два дома, — подтвердил Гонзик.
— Значит, и Прохазка горит, — сказал отец.
Он хотел немедленно вернуться домой. Пора, мол, выносить вещи. Но товарищи уговорили его. Убедили, что опасности нет, что огонь так далеко все-таки не дойдет. А потом вскоре все услышали утешительную новость, что городские пожарники пустили в ход мощную паровую пожарную машину. Теперь дело должно было пойти гораздо быстрее.
— А где стоит паровая машина? — спросил Бобеш.
— На другой стороне, за мостом.
— Можно я туда пойду, папа?
— Не ходи, оставайся здесь. Или погоди… мы пойдем туда вместе. Я и сам хочу на нее поглядеть.
Гонзик пошел вместе с ними.
— А где дедушка? — спрашивал Бобеш по дороге отца.
— Дедушка? Он помогает пану Вашеку выносить вещи. — Нет, я его там не видел.
Когда подошли к паровой пожарной машине, Бобеш удивился, до чего же похожа она на паровоз. Отец объяснил ему, как она работает.
— И люди на ней не так устают, правда, отец?
— Конечно, здесь не то что вручную.
Подходило все больше людей. Все рассказывали, что пожар затухает, но дом пана Прохазки спасти все же не удалось. Потом перестали работать и пожарные машины. Отец с Бобешем пошли к пожарищу и встретились там с дедушкой. Пожарники всё еще трубили разные сигналы. Бобеш расспросил отца и о сигналах. Пожарище было уже темным. Только кое-где вспыхивали искры и поднимались иногда маленькие язычки огня. Но их быстро заливали водой. Люди так и стояли здесь с ведрами, ушатами и тазами в руках. На месте обоих домов торчали обгоревшие бревна. Почерневшие от дыма трубы казались Бобешу необыкновенно высокими, как будто какой-то злой великан грозил небу черными пальцами.
