Александр Батров - Завтра - океан
Она налила сыну чай и вышла из комнаты.
Оставшись один, Борис машинально поднес стакан ко рту, отпил глоток и поперхнулся. Во дворе послышался голос Нины.
— Мирза, Мирза, Мирза! — звала она свою овчарку.
— Ничего, будет тебе бегемот! — зло пробормотал Борис и подумал: «А что, если по-настоящему похитить у Нины Мирзу? Нет, не годится… Но Нина — Ниной… Главное, Вася Херсоненко! Как он только мог принять сторону девчонки?».
Долго сидел за столом Борис и думал, угрюмый и недвижимый.
О случившемся на берегу Отрады думал и Вася Херсоненко.
Одобрит ли желание ребят строить водную станцию директор школы Анна Алексеевна? «Должна одобрить. Непременно». Петр Ильич Белов, их классный руководитель, сам в прошлом — моряк-полярник, горячо поддержит ребят. Вот только история с неразлучной тройкой…
Вася слегка вытянул губы, словно собрался тихонько засвистеть. Так он всегда делал, когда у него что-нибудь не ладилось. Он поднялся из-за стола и, поглядев в окно, решил: «Завтра соберу комсомольцев и пионеров класса. Будем держать совет».
Звезды вечернего неба ярко светили. Вот Полярная, вот Венера, вот созвездие Ориона. Вдоволь налюбовавшись, Вася направился в кухню. Там он разжег примус и поставил на него медный чайник, начищенный матерью до зеркального блеска.
Васина мать работала на судоремонтном заводе чертежницей. На том же заводе работал и Васин отец, Семен Николаевич, мастер корпусного цеха.
Со всех океанов и морей шли советские корабли врачеваться к корпусному мастеру, и Семен Николаевич, осмотрев корпус поднятого на док судна, говорил:
— Вот, на корме, видать, Бискай свое взял, отыгрался…
Моряки удивлялись и спрашивали:
— Как же вы, Семен Николаевич, догадались о Бискае?
— Очень просто, — отвечал мастер. — Бискайская зыбь особенная: вся бурлит, от нее резко, как в лихорадке, дрожит корпус корабля.
Услышав на лестнице неторопливые отцовские шаги, Вася бегом бросился к двери:
— Отец, есть новость!
Семен Николаевич вошел в комнату и, присев к столу, сказал:
— Ну-ка, Рыжик, выкладывай.
— Мы водную станцию решили строить… Чай наливать?
— Налей. Что же, давайте, ребятки. — Семен Николаевич улыбнулся, отхлебнул из стакана чай и кивнул головой. — Водная станция — дело хорошее! Кто же первый подал вам всем такую мысль? Не ты ли, Рыжик?
— Нет, — тихо ответил Вася, — это наша неразлучная тройка придумала.
— Видать, молодецкая ваша тройка! — Улыбка осветила обветренное лицо отца.
А Вася, присев к столу, раскрыл книгу. Но читать не хотелось. Все вспоминалась ссора на берегу Отрады.
8
Директор школы Анна Алексеевна Зимина обладала удивительной памятью. Она знала по имени и фамилии каждого ученика, знала, кто на какой улице живет и кто чем увлекается.
Когда на другой день Вася, Алеша и Женя Сименцул пришли к ней, Анна Алексеевна по озабоченным лицам ребят поняла, что произошло что-то необычное.
— Рассказывайте все, как есть, — сказала она, словно уже знала, о чем будет идти речь. — Я слушаю.
Вася стал рассказывать о водной станции и, закончив, сказал:
— Анна Алексеевна, ребята увлечены, горят желанием строить. Вот только неразлучная тройка отказалась…
Анна Алексеевна удивилась:
— Как же так? Ведь они славные ребята, влюбленные в море… Неужели я в них ошиблась? — Поднявшись из-за стола, она в раздумье прошлась по кабинету. — Да, может быть, и ошиблась. А вот ваше желание изучать морское дело я, откровенно говоря, хвалю. И за вашу водную станцию я всей душой? Ну просто всей-всей!
Анна Алексеевна возвратилась к столу и открыла журнал 7-го класса «Б».
Вася Херсоненко хорошо знал ее. «Сейчас она улыбнется, — подумал он, — кивнет головой и скажет: „Добро, мальчики!“».
Но Анна Алексеевна молчала. Это встревожило Васю.
— «Добро» не сказала, — сообщил он шепотом Сименцулу.
Анна Алексеевна закрыла школьный журнал.
— Да, ребята, не сказала, — улыбнувшись, заметила она. — А почему? Потому что в школе сейчас самая жаркая пора: приближаются экзамены. А в каникулы — пожалуйста!
— Анна Алексеевна, разрешите нам уже сейчас начать постройку водной станции! Мы начнем завтра! — горячо произнес Вася Херсоненко.
— Ну, а если у вас понизятся по какому-нибудь предмету оценки?
— Мы в тот же день прекратим работу, — заверил Вася.
— Погоди, погоди, дай подумать, — сказала Анна Алексеевна. — Кого же вы наметили?
— Липецкого, Шевчука, Сименцула, Чижикова с сестрой, Новикова, Дьяченко, — торопливо перечислял Вася Херсоненко, — и других…
Анна Алексеевна покачала головой, видимо не соглашаясь.
— Не много ли ребят? Ведь домик — не совсем домик, а рыбацкая халупа… Кто же еще?
— Стуржа.
— Нет, Стурже нельзя: он всех педагогов привел в отчаяние. И Дьяченко слабый… Вот видите, лучше всего дождаться каникул.
— Анна Алексеевна, мы их подтянем! — Алеша Чижиков поднялся и шагнул к столу. — Мы сможем, — твердо сказал он. — Ну разрешите… Пожалуйста!
— Ох, ребята, мастера уговаривать! — весело произнесла Анна Алексеевна. — Захотите — все сможете. Руки у вас крепкие и головы светлые. И давайте договоримся: если строить, так строить самим, без нянек… И старший пионервожатый не сможет вам помочь — у него сейчас много важных и сложных дел с малышами, а ваш седьмой класс «Б» почти весь комсомольский. Ну, добро, мальчики!
— Есть! — обрадовался Вася.
— Есть без нянек! — так же по-матросски ответил Алеша.
— Идите, ребята, — щуря глаза, словно от яркого солнца, сказала Анна Алексеевна. — А ты, Вася, останься.
Когда мальчики вышли из кабинета, лицо Анны Алексеевны приняло озабоченное выражение. Недовольно взглянув на Васю, она сказала:
— Как же нам быть с этой неразлучной тройкой, как вы их называете?
— Надо решать. Мы поставим вопрос на классном собрании, снова протянем в «Ежике». Пусть знают!
— А я не советую протягивать, — тихо сказала Анна Алексеевна. — Вы лучше похвалите их в «Ежике» за хорошую мысль — построить водную станцию.
— Они же упрямые, Анна Алексеевна! — удивленный словами директора, запротестовал Вася. — Их надо против шерстки.
— Похвалите. И похвалите весело, от всего сердца, — еще раз посоветовала Анна Алексеевна.
И Вася понял ее.
Но, выйдя в коридор, он в беспокойстве развел руками.
Нет, Анна Алексеевна не знает, какие они упрямые…
9
После урока географии, когда мальчики шумной стайкой устремились к двери, неожиданно раздался голос старосты класса, Петра Новикова:
— Борис, Коля и Вадя — к директору!
— За что же? — забеспокоился Борис. — Двоек у нас нет, поведение отличное…
— Наверное, наговорили про нас всякое… Мораль читать будет, увидите, — сказал Коля.
Но Анна Алексеевна приветливо встретила друзей.
— Присаживайтесь, — сказала она. — Я, мальчики, вами довольна!
Борис расцвел. Вадя почувствовал приятное волнение. Коля горделиво приосанился. Не так просто было заслужить одобрение строгой Анны Алексеевны!
— Вы отличники, — продолжала она, — хорошо знаете и любите море. Вот только одно удивляет меня — это ваше нежелание дружить с товарищами. Вы будущие моряки… Не верится!
Друзья переглянулись. Прошла минута. Ответа не было. Анна Алексеевна, словно забыв о неразлучной тройке, что-то быстро записывала в небольшую тетрадку. Вдруг она подняла голову и пристально взглянула на каждого:
— Не нравится мне ваше молчание, мальчики… Ох, не нравится!
— Это вы о водной станции, Анна Алексеевна? — спросил Вадя и весь залился краской. У него даже руки покраснели.
— Да, о водной станции.
— Мы хотим… Мы согласны… — начал Борис, — но только без Чижиковой. Она, знаете, как нас оскорбила!
— Нина? Ведь она добрая, скромная девочка!
— Она назвала меня бегемотом.
— А меня верблюдом.
— А я вот… козел.
— Нина?
— Истинная правда, Анна Алексеевна!
— Значит, вы обидели ее.
— И не думали!
— Тогда расскажите все по порядку. Ну, ты, Коля…
Коля неохотно стал рассказывать о ссоре. Когда он дошел до письма Нины, Анна Алексеевна рассмеялась. У нее даже слезы выступили от смеха. Сначала Борис, Коля и Вадя обиделись, а потом и сами рассмеялись.
— Я вам ничего не советую и не приказываю, — на прощанье сказала Анна Алексеевна. — Поступайте так, как велит сердце.
В этот же день к вечеру все трое сидели у ворот и глядели, как дворник Никита поливает из шланга деревья. Вадя, задумавшись, вслушивался в журчание струи.
— Знаете, — неожиданно сказал он, — верблюд очень красивый… Настоящий корабль пустыни.
Борис собрался было согласиться с Вадей, но передумал и из чувства противоречия сказал:
