Михаэль Энде - Джим-кнопка и Лукас-машинист
В городе стояли тысячи домов, у каждого дома было много-премного этажей, и у каждого этажа была своя, выступавшая вперед крыша из золота, похожая на зонтик.
Из каждого окна свешивались флажки и цветные фонарики, а на боковых уличках от дома к дому тянулись сотни веревок для белья. На них жители сушили свою выстиранную одежду. Миндальцы – очень чистоплотный народ. Они никогда не надевают грязного, и даже самые маленькие, те, что не больше горошинки, ежедневно устраивают стирку и развешивают белье на веревочках не толще обыкновенной нитки.
Эмме пришлось очень осторожно прокладывать себе дорогу в этой огромной толпе людей, чтобы никого ненароком не задавить. Эмма ужасно волновалась, это было слышно по ее пыхтенью. Она все время тутукала и свистела, чтобы дети и внучата уходили с дороги. Бедная Эмма совсем запыхалась.
Наконец, они добрались до главной площади перед царским дворцом. Лукас нажал на рычаг – Эмма остановилась и с огромным вздохом облегчения выпустила пар.
От страха миндальцы бросились врассыпную. Они никогда не видели локомотивов и приняли Эмму за чудовище, которое направляет на людей свое горячее дыхание, чтобы убить, а потом съесть на завтрак. Лукас неспешно закурил трубку и сказал Джиму:
– Ну. пошли, паренек! Поглядим, дома ли царь Миндальский.
Друзья выбрались из локомотива и направились ко дворцу. Чтобы добраться до входных ворот, им пришлось шагать наверх по девяносто девяти серебряным ступеням. Ворота, десяти метров в высоту и шести с половиной в ширину, были сделаны из резного эбенового дерева. Это очень черная порода дерева, чернее смеси из сажи, смолы и угля. На всем свете имеется всего лишь сто два центнера семь граммов этой породы. Такое оно редкое. Добрая половина от этого количества пошла на строительство дворцовых ворот.
Рядом с воротами висела табличка из слоновой кости, на которой золотыми буквами было написано:
ЦАРЬ МИНДАЛЬСКИЙ А внизу находилась кнопка звонка из большого цельного алмаза.
– Черт меня побери! – в восхищении сказал Лукас-машинист, хорошенько все разглядев. А у Джима глаза опять сделались круглыми-прекруглыми. Тут Лукас нажал на кнопку звонка.
В огромной двери из эбенового дерева распахнулось маленькое окошечко. Оттуда выглянула большая желтая голова и благожелательно осклабилась друзьям. Конечно, у головы имелось также и туловище, но оно было полностью закрыто дверью и потому не видно. Большая желтая голова спросила фальцетом:
– Что угодно двум вашим сиятельствам?
– Мы оба – иностранные локомотивные машинисты, – отвечал Лукас. – А угодно нам поговорить с царем Миндальским, если это возможно.
– По какому поводу вы желаете говорить с его царским величеством? – спросила голова, благожелательно улыбаясь.
– Мы лучше скажем ему об этом лично, – ответил Лукас.
– К сожалению, это совершенно невозможно, достопочтеннейший шиманист очаровательного молокатива, – почти прошептала голова с невидимым туловищем, улыбаясь еще благожелательней, – поговорить с его царским величеством совершенно и абсолютно невозможно. Или у вас есть приглашение?
– Нет, – смутился Лукас, – а зачем?
Большая желтая голова в окошке отвечала:
– Простите меня, недостойного, но тогда я не имею права вас пропускать. У царя нет времени.
– Но когда-нибудь за целый день, – рассудил Лукас, – у него наверняка найдется для нас время.
– Крайне сожалею! – ответила голова со сладкой улыбкой до ушей. – У его царского величества никогда не бывает времени. Прошу прощения! – И тут окошечко с треском захлопнулось.
– Черт побери меня совсем! – выругался Лукас себе под нос.
Пока они спускались обратно по девяносто девяти серебряным ступеням, Джим говорил:
– Мне кажется, царь как раз бы и нашел для нас время. Это все желтая голова. Она нас к нему пускать не хочет.
– Вот именно, – сердито согласился Лукас.
– И что же нам теперь делать? – спросил Джим.
– Для начала осмотрим-ка мы город! – предприимчиво предложил Лукас. Он никогда долго не сердился.
Друзья пересекли площадь, на которой собралась огромная толпа людей. Миндальцы разглядывали локомотив с почтительного расстояния. Эмма чувствовала себя не в своей тарелке. Она сконфуженно опустила глаза-прожекторы. Когда Лукас подошел к ней и щелкнул по толстому боку, Эмма с облегчением задышала.
– Послушай, Эмма, – сказал Лукас, – мы с Джимом пройдемся немного по городу.
Стой здесь, будь умницей и веди себя тихо до нашего возвращения.
Эмма покорно вздохнула.
– Это ненадолго, – утешил ее Джим.
И друзья отправились в путь.
Много часов бродили они по узким переулкам и пестрым улицам, и куда ни глянь, везде было много ужасно странного и непонятного.
Например, ухочисты! Ухочисты работали примерно так, как у нас чистильщики обуви.
Они выставляли на улицу удобные стулья, садись, пожалуйста, – и чистка ушей начинается! Но не просто там тряпочкой, отнюдь нет! Это была долгая и искусная процедура. На маленьком столике у каждого ухочиста имелось серебряное блюдо, а нем – бесчисленное множество маленьких ложечек и кисточек, и палочек, и щеточек, и ватных шариков, и жестяночек, и горшочков. И все это шло в дело. Миндальцам очень нравится ходить к ухочистам. Во-первых, конечно, по причине их чистоплотности, а во-вторых, потому что когда ухочисты осторожно выполняют свою работу, в ушах так приятно щекочет и покалывает. А это миндальцы очень любят.
Еще там были считальщики волос. Они пересчитывали у желающих волосы на голове.
Ибо в Миндалии важно знать, сколько у тебя волос на голове. У считальщиков волос были крошечные плоские щипчики из золота, которыми они могли прихватывать каждый волосок. Отсчитав сотню волос, они завязывали их в пучок на бантик. И так до тех пор, пока вся голова не покроется такими бантиками. Рядом со считальщиком волос сидел помощник, который подсчитывал общий результат. Понятное дело, часто требовалось много часов, чтобы сосчитать все волосы. Но были, правда, и такие, у которых подсчет заканчивался чрезвычайно быстро, потому что в Миндалии тоже есть люди, на голове у которых осталась всего лишь пара волосинок.
Но и это еще не все!
Повсюду на улицах выступали фокусники. Один, например, вырастил из маленького семечка прямо на своей ладони настоящее деревце, на котором сидели и щебетали крошечные птички. На веточках висели миниатюрные плоды. Их можно было сорвать и съесть. На вкус они были сладкие, как сахар.
Выступали тут и акробаты, жонглировавшие своими маленькими, не больше бусинок, детишками, словно мячиками. А детки, взлетая в воздух, ухитрялись играть на маленьких дудочках веселую музыку.
А что здесь только не продавалось!
Тот, кто ни разу не бывал в Миндалии, никогда этому не поверит. Но если начать перечислять все эти фрукты, дорогие ткани, посуду, игрушки и просто нужные и полезные вещи, то книжка наша станет в десять раз толще, вот почему мы этого делать не будем.
Да, там были еще и резчики по кости. Это совершенно невероятное и замечательное занятие. Некоторым из них было уже больше ста лет, и за всю свою жизнь они вырезали одну единственную вещь. Но вещь эта была настолько ценной, что ни у кого в мире не хватило бы денег, чтобы ее купить. Поэтому резчики в конце концов дарили ее тому, кого считали достойным. Некоторые, например, вырезали шар величиной с футбольный мяч. Поверхность этого шара была покрыта великолепными изображениями. Изображения эти не были нарисованы, они вырезались, да так тонко, словно дорогое кружево. При этом из твердущей слоновой кости. Если же глянуть сквозь это кружево из кости, как сквозь очень изящную решетку, то внутри шара можно было увидеть другой шар. Он свободно лежал внутри первого и тоже был весь покрыт чудесной резьбой. Внутри второго шара лежал еще один. И так до самой середины. Удивительным и небычным было то, что резчики творили чудо из цельного куска, не открывая при этом ни один из шаров. Только сквозь маленькие дырочки кружевных узоров с помощью очень тоненьких маленьких ножичков и резцов они доводили свое творение до конца. Начинали резчики эту работу много-много лет назад, будучи еще детишками-горошинками. А когда она подходила к концу, резчики становились древними седыми старцами. Шары эти, лежащие один в другом, были рассказом об их жизни, как книга с рисунками, полная тайны.
Все миндальцы очень чтут резчиков и называют их «Великие мастера слоновой кости».
Глава седьмая, в которой Эмма изображает карусель, а друзья знакомятся с одним внучонком
Целый день друзья бродили по городу. Солнце уже опускалось за горизонт, и в свете вечерней зари засияли золотом Пиньские крыши. В переулках, где уже сгустились сумерки, миндальцы зажгли свои лампионы, переливавшиеся разными цветами. Они носили их, подвесив на длинные кнутовища, взрослые миндальцы
