Тамара Чинарева - Портфель чемпиона
— Оляпка — это птичка… — хихикнул Дудкин. — Нам на природоведении говорили…
— Читай, Катя… — велела учительница, не обращая внимания на Дудкина.
Оляпкина поежилась и начала:
— Этот кот был всем кошкам кошка!
Класс рассмеялся.
— Ничего смешного не вижу… — постучала указкой учительница. — Катя просто не с того начала. — Надо дать портрет Ю-Ю, написать, какой у нее нос, какие лапки…
— Это у меня есть… — сказала Катя. — Спала Ю-Ю в доме, где хотела — на диване, на стульях, на пианино… Но больше всего любила спать, заползши на газетные листья…
— Листы… — поправила учительница.
— Листы… — повторила Катя.
— А что это за слово — «заползши»?
— Ну, заползя…
— Дети, разве бы Куприн мог так написать… — сокрушенно покачала головой Лидия Ивановна. — Ну, ладно, читай дальше…
— Да тут одно предложение осталось… — жалостливо посмотрела в глаза учительницы Катя.
— Тем более, читай…
— Когда я пишу по ночам, Ю-Ю вскакивает на мой стол…
— Ха-ха-ха… Оляпкина по ночам, оказывается, книжки пишет… — покатился со смеху Дудкин.
Раздался громкий стук. Будто обвалился потолок в соседнем классе или целый класс, построившись в шеренгу на физкультуре, одновременно прыгнул с места в длину. Это Катя учебником по литературе стукнула по затылку насмешника Дудкина. Рука его дрогнула и вывела в тетради жирную и безобразную загогулину.
— К сожалению, она права… — сказала Лидия Ивановна. — Хотя Ю-Ю, конечно же…
Она не успела договорить. В дверь постучали, и на пороге возникла женщина с почтовой сумкой на плече. Все, как и положено, когда входит взрослый человек, встали, а почтальонша смутилась и сделала шаг назад.
— Вы уж извините… — сказала она. — Восемь лет работаю — и пенсии ношу, и переводы, и ценные письма, а вот дневник — в первый раз…
Она протянула Лидии Ивановне школьный дневник. Лидия Ивановна взглянула на обложку и удивленно сказала:
— Что я вижу?
— Дневник Ромы Бабурина?.. А как он к вам попал?
— Обыкновенно… — ответила почтальонша. — Из почтового ящика. И одни пятерки! Мать-то небось больше самого ученика расстраивалась…
Она окинула взглядом парты, пытаясь по выражению лица угадать владельца пропавшего дневника.
— У меня у самой сын… — добавила почтальонша. — Разве я не понимаю?
И она ушла.
— Странная история… — сказала Лидия Ивановна. — Очень странная…
Ее размышления прервала Оляпкина. Она тянула руку, подпрыгивая на стуле.
— Как пишется «наружу» — отдельно или вместе? — выкрикнула Катя, не дождавшись, когда Лидия Ивановна вызовет ее.
— Вместе, Оляпкина, вместе… Слова «ружу» в природе нет.
— Я знаю… — грустно вздохнула Оляпкина.
Глава 7
Рома Бабурин, как нажал кнопку звонка своей квартиры, так и не отпустил ее до тех пор, пока не звякнула цепочка, не щелкнул замок и не появился в дверях взлохмаченный от быстрого бега дедушка.
— Ну ты и сообразил… Таким звонком можно до инфаркта довести… Хорошо, у дедки сердце крепкое, а бабушка в магазине, а то бы… — дед безнадежно махнул рукой.
— Деда, дневник нашелся! — хлопнул Рома по крышке портфеля.
— А что же ты молчишь? Где он? — дед выхватил портфель и втащил внука в прихожую.
— Почтальон принес прямо на русский… Мы как раз изложение писали про Ю-Ю. Оляпкина, знаешь как написала? «Когда я пишу по ночам, кошка прыгает на мой стол…»
— При чем тут кошка? — рассердился дед. — То собака, то теперь кошка!
— Да ты послушай, дед… Кошка ни при чем… Почтальон принес дневник, когда мы писали изложение про кошку…
— Бандероль, что ли?
— Нет… Его опустили в почтовый ящик, там номер школы, класс и фамилия на обложке…
— Ну-ка, покажи! — дед вытащил из портфеля дневник и стал его внимательно разглядывать.
— Видать, дома держали… — рассуждал дед. — Сухой, чистый… А страницы-то все?
— Я не считал…
— Как же… Это документ. Он в порядке быть должен. Может, тебе двоек да колов наприписывали, да росписи наподделывали, а ты ушами хлопаешь…
Исчезло с Роминого лица радостное выражение. Он вытянул шею и начал рассматривать страницы из-за дедушкиного плеча.
Дед, послюнив палец, сосредоточенно перелистывал страницы, будто пенсию у почтового окошка считал.
— Пятерки все… — с удовольствием заметил он. — Вроде лишних отметок не видать, так, сбаловал кто-то…
Вдруг из страниц выпал конверт. Чистый, без адреса, но заклеенный, как положено.
— У-у-у… — сказал дед. — Почтальонка письмо забыла…
— Так адреса-то нету… — повертел конверт в руках Рома. — Давай откроем?
Но дед вырвал из его рук конверт:
— Ты что? Вдруг там чья-нибудь тайна?
— А вдруг письмо мне? — предположил внук.
Дед, запустив пятерню в чуб, задумался.
— Надо отца с матерью подождать… А то дело такое… — Он положил конверт на столик перед зеркалом и придавил футляром от бритвы.
Бабушка, вернувшись из магазина, застала деда с внуком в большой задумчивости. Она не задавала никаких вопросов. Она только посмотрела на сковородку с нетронутыми макаронами и все поняла.
— Миша! Ты мне ничего сказать не хочешь? — сказала бабушка, встав в дверях кухни.
— А чего рассказывать? Нашелся дневник, а в нем чужое письмо без адреса…
— А как оно туда попало?
— Ты все равно ничего не поймешь… — сказал Рома.
— Бабушка у вас никогда ничего не понимает! — обиделась бабушка, ушла на кухню и громко включила радио.
Дедушка с Ромой только хотели пойти помириться, как зазвонил телефон. Наступил момент сеанса связи квартиры Бабуриных с цехом ширпотреба.
— Ромашок, как дела? — спросила мама.
— Нормально! Писали изложение про Ю-Ю.
Как всегда мама слушала и попутно пересказывала подругам. Про изложение они поняли, а про Ю-Ю не очень.
— Девчата спрашивают про кого писали?
— Про Ю-Ю! — повторил Рома.
— Ты что буквы глотаешь? — мама подула в телефонную трубку. — Алло!
— Я ничего не глотаю! Это так кошку звали — Ю-Ю!
— Прямо так и звали? — усомнилась мама, но все же громко повторила своему цеху. Все начали обсуждать, и пришли к мнению, что имя для кошки совсем неподходящее. Ну, Васька, ну, Мурка, ну, Тишка… Куда ни шло. А Ю-Ю… Как же ее с улицы-то звать?
— Я что, виноват? — крикнул в трубку Рома. — Это писатель Куприн так ее назвал…
Цех ширпотреба простил такую странность хорошему писателю Куприну. Главное, что у него интересные книжки. А если человек к делу своему относится совестливо, то пусть кошек называет, как хочет.
— Ну, и что? Написали изложение? — спросила мама.
Девчата, облокотившись на машинки, ждали отметку. Но Надежда Ивановна сказала:
— Еще не проверили… Завтра скажут! — потом она помолчала и воскликнула вдруг: — Что-что-что? Дневник почтальон принес?
Подруги Надежды Ивановны ахнули, а тетя Груша сказала:
— Это какая-то шайка орудует… — и прихлебнула из бутылки кефир.
— Так… так… — кивала головой Надежда Ивановна. — Письмо… И адреса нет? Странно… Подожди, сейчас посоветуюсь…
Она обернулась к женщинам:
— Дневник принес почтальон, а в нем оказалось письмо без адреса. Как вы думаете, открывать?
— В милицию нести! — крикнула тетя Груша. — Пусть отпечатки пальцев снимут.
— Что вы… — зашумели женщины. — По такому пустяку сразу в милицию… Может, там ничего такого? Распечатывать и все!
— Наши говорят — распечатывать! — сказала Надежда Ивановна. — Так что распечатывайте и читайте. Дедушка против? Так у меня целый цех в свидетелях!
Рома разорвал конверт. Из него выпал календарик. На фоне ослепительно синего моря плыл корабль с алыми парусами.
— Красота какая… — забыла про обиду бабушка. — И где это такие плавают?!
Рома засунул в конверт руку, как в варежку, и вытащил сложенный вчетверо листок. У деда при виде листка очки от волнения запотели.
Сначала Надежда Ивановна услышала в трубке шелест бумажки, а потом стихи…
Пират, забудь про небеса,
Забудь про отчий дом!
Чернеет дырка в парусах,
Пропоротых ножом…
— И все? — хором спросили мама, бабушка и дедушка.
— Еще написано: «Спасибо за дневник. Извини. Решался вопрос жизни и смерти…»
После этих слов бабушка рухнула на коробку с пылесосом.
— Вопрос чего? — не поняла мама.
— Жизни и смерти… — заунывно повторил Рома.
Надежда Ивановна быстро пересказала содержание записки своему цеху, и в трубке послышался такой гул, будто там готовился к взлету самолет. Потом трубка заговорила чужим голосом:
— Рома, сынок! Это тетя Груша. Жди маму и один не выходи из дому…
