Юрий Дьяконов - Ливень
У Вовки от обиды дрогнули губы. Он отвернулся и, чтобы не заплакать, крепко зажмурился. Но тут к его губам прикоснулась кружка, и в рот полилось густое теплое, парное молоко. Вовка схватил кружку вместе с чьей-то рукой и пил, пил, пил, не переводя дыхания, не открывая глаз, боясь, что кружка вдруг исчезнет.
— Передохни! Захлебнешься! — раздался над ухом Сережкин голос. — У нас много еще.
Вовка открыл глаза и засмеялся громко, радостно. Жизнь полна чудес! Он пьет настоящее парное молоко. В руках старика Семеныча еще целое ведро. Он огляделся вокруг. Ой, как все изменилось с вечера! Хотя над ущельем еще пролетают черные лохматые тучи, но дождя нет. Нет и водопадов. Только кое-где со скал бегут тоненькие струйки. И вода ого как опала!.. За тендером тянется вереница уже сухих вагонных крыш. А на высокой бетонной стене спокойно жует сено стадо дяди Гордея. И сам Гордей расхаживает между ними с ведром в руках. Присел на корточки около большой черной коровы…
«Ох ты-ы! Как же сразу не догадался. Вот откуда молоко взялось! Гордей доит корову». Вовке кажется даже, что он слышит, как в ведро звонко ударяют струйки: «Вз-зы-ы! Вз-зы-ы!»
А как дядя Гордей забрался на стену? Он же плавать не умеет… И раненый часовой, который вчера метался и бредил, сидит как ни в чем не бывало рядом со стариком Семенычем. А между коленями винтовка стоит. Настоящая. Боевая!.. А что если попросить поцелиться из винтовки?.. Но тотчас его внимание привлек знакомый рокочущий звук. Он поднял голову и закричал радостно:
— Самолет! Самолет летит!
Все вскочили. Над ущельем летел маленький самолет с красными звездами на крыльях.
— Я говорил! — прыгал от радости Вовка. — Нас спасут на самолетах, как челюскинцев с Северного полюса!
Пролетая над поездом, самолет покачал крыльями. Потом он скрылся за горой, вновь появился и пролетел еще ниже. Было видно даже голову летчика. От самолета отделилась черная точка с красным хвостом и стремительно полетела вниз.
— Вымпел! Вымпел сбросил! — закричал красноармеец Антон.
То ли летчик плохо рассчитал, то ли резкий ветер дунул не вовремя, но вымпел, светлый мешочек, набитый песком с вложенным в него письмом, зацепился своим алым матерчатым хвостом за ветку дерева над самым ущельем и беспомощно повис на полпути к земле.
Вовка чуть не плакал от досады.
— Ничего, — утешал его Сергей, — главное, они теперь знают, что мы здесь. И скоро придут на помощь.
Вода спадала медленно. Ущелье было похоже на длинное озеро с отвесными берегами, заполненное желто-серой густой водой. А посредине — поезд, как кит на отмели. Брюхо в воде, а спина наружу.
В полдень по ущелью понеслись какие-то звуки.
— А ну цыть! — приказал комиссар. Прислушался: — Так и есть: паровоз гудит.
— Сигналит, азбукой Морзе кричит, — на ухо комиссару шептал Сергей. — Только понять трудно:…то…ло….ве…
— Верно, Сережа, сигналит… Ты азбуку Морзе хорошо знаешь? Тогда возьми мой блокнот. Записывай. Потом разберемся…
Ветер пахнул в их сторону. Теперь явственно донеслись прерывистые, частые гудки паровоза: точка… тире… точка…
Сергей читал и записывал в блокнот: «Кто за обвалом? Отвечайте. Прием». Лица взрослых повеселели. Помощь пришла. Вовка козленком прыгал по тендеру, хватал всех за руки, выкрикивал:
— Я говорил! Нас не забыли!.. Как челюскинцев!..
— Правильно, Вовка, — похвалил комиссар. — А теперь молчок! Передавать ответ будем… — Комиссар осекся и огляделся вокруг растерянно. Тихо, будто самого себя, спросил: — Передавать-то чем? Машина холодная. Пару нет. Гудок не работает. Кричать? Что толку. Не докричишься.
Сережке было мучительно-неловко смотреть на расстроенное лицо комиссара. Мысли заметались в поисках выхода:
— Ага! — закричал он так, что все вздрогнули. Мигом съехал по горе угля с тендера в будку паровоза и вновь появился с горном в руках: — Такой звук! Лучше паровоза!
— Ну, знаешь!.. — только и сказал комиссар и так глянул, что Сережка покраснел, будто принял дорогую награду. — Передавай! Да не спеши: «Товарный 162 бис тчк Всего семь человек тчк Пять взрослых зпт двое детей тчк Здоровы ждем указаний тчк Машинист Лозовой». Ну-ну! Передавай, что приказываю: «…двое детей…»
Сергей вскинул горн:
— Та-а-а… та, та, та… та-а-а… та-а-а… — на одной ноте играл Сергей: тире, точка, точка, точка, тире, тире…
Горн кричал так, что у всех звенело в ушах. Дважды повторил Сергей весь текст. Вскоре из-за поворота донесся ответ: «Держитесь тчк Четырнадцать ноль ноль взорвем завал тчк Взрывы малые тчк Последствий не ожидается тчк Сообщите фамилии детей тчк Петров».
— Ох ты! Сам начальник дороги припожаловал! — обрадовался комиссар. — Теперь дела пойдут. Он у нас в гражданскую дивизией командовал…
В два часа дня в ущелье загрохотали взрывы. Сверху сорвались камни, забарабанили по крышам вагонов, поднимая фонтаны брызг, скрылись в воде. Все обошлось благополучно.
— Смотрите! Смотрите! Плывет! — закричал глазастый Вовка.
И правда. Большая доска, что полдня плавала, приткнувшись к тендеру, начала медленно разворачиваться, двинулась вперед, проплыла мимо паровоза и скрылась за поворотом ущелья. В том же направлении поплыли щепки, клочки сена, вырванные кусты.
Взрывы сделали свое дело. Вода начала заметно спадать.
— Смотрите, Дмитрий Иванович, на ту скалу… Да нет, не так. Подойдите к самой арке туннеля и пригнитесь или лучше сядьте, — волнуясь, говорил Сергей.
Комиссар посмотрел и сперва ничего не увидел. Потом послушно сел на крышу вагона, свесив ноги…
Там, вдалеке, где стоит паровоз, слева, круто уходит вверх темно-серая с желтыми прослойками скала. На верху ее, над самым обрывом, растут большие деревья и кусты. Скала как скала, только чуть выдалась уступом вперед.
Но когда комиссар сел и снова глянул — мурашки побежали по спине… Будто исполинский топор опустился вниз и отрубил, как щепку от старого пня, громадный выступ скалы вместе с деревьями и густыми кустами. В прорубленной щели виднелась узкая полоска хмурого неба… скала вдруг дрогнула… качнулась вперед… Пот бисеринками выступил на лбу комиссара. Он схватился руками за крышу вагона: нет, не скала, это он сам качнулся…
Но все равно: сколько она простоит? Может, рухнет сейчас… может, ночью… тысячетонная громада камня обрушится на паровоз. А там люди… Нужно срочно что-то предпринять. И главное — чтобы не было паники. Чтобы об этом не знал никто, кроме него… и Сережки.
Он глянул прямо в серые серьезные глаза горниста:
— Молодец, Серега, что меня одного позвал. Смотри — никому!.. И улыбайся на всю катушку. Понял? Это приказ.
Спускаясь на тендер вслед за Сережкой, комиссар скомандовал весело:
— Кончай перекур, ребята! Вы тут, гляжу, без дела совсем закисли. А ну, Николай, хватай лопату. Разжигай самовар! Чайку горячего хочется… Ты, Семеныч, со мной. Поможешь машину осмотреть. Ты, Сергей, с Вовкой помогите Николаю, подгребите уголь с тендера. А ты, Антон, — сказал он красноармейцу, — иди, позови Гордея. Хватит ему с коровами возиться.
Все принялись за дело…
Как только давление пара в котле достигло нормального, комиссар приказал:
— На паровозе остаюсь я и Семеныч. Остальные — марш вперед! Захватите ломы и лопаты. Приказываю расчистить путь аж вон до того камня. Нечего ждать, пока к нам на помощь придут! Мы и сами к ним подвинемся. Да и ночью в тепле спать будем…
Вода уже только чуть-чуть прикрывала рельсы. Но если не попадешь ногой на шпалу — провалишься по колено, а если шагнешь вбок — искупаешься по пояс.
Гордей на руках отнес Вовку до большущей глыбы, неизвестно когда упавшей на рельсы метрах в ста перед паровозом, и поставил его наверх.
— А что я тут делать буду? Я с вами хочу работать, — закапризничал Вовка. Но Сергей быстро его успокоил:
— Чудак-человек! Это же самое ответственное дело. Будешь сигнальщиком и впередсмотрящим, как на корабле. Вот тебе мой горн. Следи за паровозом и за поворотом ущелья. Если что — загудишь! Понял?
— А что — если что? — шепотом тревожно спросил Вовка.
Но Сергей не стал распространяться:
— Сам знаешь! Не маленький!.. Смотри не прозевай!
И Вовка приступил к выполнению своих нелегких обязанностей. Выпучив от усердия глаза, он смотрел то в сторону паровоза, то, резко повернув голову, смотрел вперед, туда, где ущелье поворачивало вправо… Пока ничего подозрительного не было. Но Вовка крепко сжимал в руках Сережкин горн и был готов в любую минуту выполнить свой долг.
Гордей с Николаем и Сергей с красноармейцем Антоном сантиметр за сантиметром ощупывали рельсы, залитые водой. Лопатами и ломиками расчищали их от камней и земли, проверяли, не размыт ли водой балласт между шпалами.
Когда добрались до глыбы, где дежурил Вовка, все были мокрыми, облеплены грязью до самой макушки и еле держались на ногах от усталости.
