Вера и Марина Воробей - Сумасшедшие каникулы
Лиза готовила уроки, когда раздался звонок Туси. «Ты телевизор смотришь?» — крикнула подруга в трубку так, что в ушах у Лизы зазвенело. «Нет, а что?» — «Что! Там Америку арабы бомбят! Беги, включай! Я потом позвоню!»
Лиза бросилась в комнату к родителям с криком: «Включайте телевизор!»
Когда они увидели кадры с врезающимся в первую башню самолетом, у Лизы перехватило дыхание, к горлу подступили слезы. Там же люди, подумала она. И там, и в самолете! И вдруг этот кошмар повторяется! Второй самолет врезается в здание торгового центра в самом центре Нью-Йорка, сотрясая сознание американцев и всех людей, «прилипших» К экранам телевизоров. Ей казалось, что страшнее ничего и быть не может. Но когда на ее глазах, плавно оседая, в пыль превратился первый дымящийся небоскреб, а за ним и второй, мама схватилась за сердце и бросилась за корвалолом, отец побелел и процедил сквозь зубы такое, что Лиза никогда раньше от него не слышала. А сама она упала в кресло и на некоторое время потеряла способность что-либо соображать и двигаться. Да, этот день не только изменил мир, он заставил многих людей взглянуть на свою жизнь иными глазами, переосмыслить ценности. Ребята в школе несколько дней только и говорили об этом. Учителя махнули рукой на отметки и даже не ставили двойки за неприготовленные домашние задания. Лиза помнит, как телевизионные службы пытались выяснить — нет ли среди жертв этого чудовищного теракта русских. Так что же это получается: отец Марка находился в это время в Америке?!
— Значит, твой отец видел весь этот ужас собственными глазами? — спросила Лиза.
— Не совсем. Он как раз сидел в аэропорту, ожидая, что с минуту на минуту объявят посадку на рейс Нью-Йорк — Москва. Ну а когда все случилось, то сразу же перекрыли воздушный коридор, и ему пришлось остаться в городе еще на два дня. Вот тогда он уже смог съездить в центр и взглянуть на руины. Жуткое зрелище.
— А он не рассказывал тебе, что он почувствовал в тот момент?
— Ты спрашиваешь, как заправский журналист, — усмехнулся Марк.
Лиза смутилась, но к счастью, Марк не заметил этого. Он задумчиво произнес:
— Отец мне тогда сказал одну вещь: «Никогда не думал, что жизнь так коротка». Тебе не кажется, что здесь становится слишком шумно? — внезапно спросил он, обводя взглядом переполненный зал.
— Кажется, — согласилась Лиза. Вскоре они оказались на улице.
Лиза не предполагала, что они с Марком так прекрасно проведут время. Чем больше она его узнавала, тем больше удивлялась, что могла так неправильно судить о нем. На съемках он казался ей совершенно иным, он и выглядел как-то иначе. Хотя в чем заключалась разница, ей трудно было уловить, когда он вот так улыбался. Они гуляли, разговаривали, но все хорошее почему-то быстро заканчивается.
— Мне понравился этот вечер, а тебе?
— Мне тоже, — честно сказала Лиза, замедляя шаг у своего дома. — Мороженое было вкусным, и вообще…
— Что? — решил уточнить Марк.
— Ничего, — Лиза отвела взгляд.
— Нет. Эти красивые глаза что-то скрывают. Что? — настаивал он.
— Я подумала, что ты совсем не такой, каким показался в самом начале.
— И каким же я показался тебе в самом начале?
— Этаким самоуверенным ковбоем, которому все нипочем.
По лицу Кирилла пробежала тень. Надо же, как точно Лиза угадала знакомые черты младшего братца! И тут Кирилл внезапно осознал, что именно он и есть сейчас Марк. Что именно его считают хорошим парнем, с которым Лиза провела приятный вечер. Он с трудом напустил на себя беззаботный вид:
— Лестное сравнение, но должен признаться: я страшно боюсь лошадей.
Лиза рассмеялась, украдкой взглянула на часы.
Уходить не хотелось, но родители будут волноваться, если она не вернется домой вовремя.
— Мне пора, — вздохнула она.
— Да, конечно, — согласился он.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
У Лизы было такое чувство, что между ними осталось что-то недосказанное.
— Еще увидимся, — прошептала она и побежала домой.
Кирилл постоял несколько секунд, а потом развернулся и пошел в сторону метро. Он ругал себя на чем свет стоит.
Не успел он открыть дверь, как к нему подлетел Марк.
— Как прошло мое свидание?
— Чудесно, — проворчал Кирилл, направляясь на кухню.
— Что же ты такой хмурый, если все так чудесно?
Кирилл сделал вид, что не слышит. Он полез в холодильник, достал бутылку пепси и стал жадно пить прямо из горлышка.
— Ладно, рассказывай, чем вы с Лизой занимались, — Марк взглянул на настенные часы, — целых три с половиной часа?
— Тебе так важно это знать? — Кирилл поставил почти пустую бутылку на стол.
— А ты хочешь, чтобы я молчал как рыба об лед, когда мы с ней встретимся?
Выражение лица Кирилла резко изменилось. Он все больше и больше жалел, что ввязался в историю, в которой для него не было места. Его рассказ об этом замечательном вечере превратился в сухое изложение фактов: о чем говорили, что ели, где ходили.
— Так ты даже не поцеловал ее на прощание?
— Что? — возмутился Кирилл.
— Брось. Мы живем в двадцать первом веке.
Дружеский поцелуй при прощании теперь социальная норма, а не преступление, — философски заметил Марк.
— А тебе не кажется, что целовать девушку, которая даже не знает твоего настоящего имени, по меньшей мере странно?
— Надеюсь, ты не сказал ей, что ты — это не я? — испугался он.
— Успокойся, ковбой, она ни о чем не догадалась, — раздраженно ответил Кирилл.
Он чувствовал себя обманщиком, лгуном, и все из-за своей мягкотелости. Правильно Марк говорит, что Кирилл живет по принципу: «У кого нет коня, все садись на меня!» Довыручался на свою голову!
— Ну и что ты собираешься делать? — спросил Кирилл, и почувствовал, что затаил дыхание в ожидании ответа.
— В смысле?
— В смысле Лизы, — напомнил он, заставляя свое сердце биться в обычном ритм.
— А… Завтра позвоню ей. Может, мы куда-нибудь сходим. — Марк зевнул и потянулся. Если, конечно, все сложится.
— Значит, у тебя все же есть номер ее телефона?
— Нет, — поспешил оправдаться Марк, но узнать его не проблема.
Когда братья улеглись, Марк тихонько позвал:
— Кир.
— Что?
— Забыл тебя спросить: тебе Лизавета понравилась?
— Давай спать, — не сразу ответил Кирилл.
Он выключил ночник, прекращая разговоры.
6
— Ну постарайтесь же выразить хоть какие-нибудь человеческие эмоции, друзья мои! — наставлял Константин Сергеевич.
Туся покачала головой и пошла к себе. В этой сцене классный руководитель 10 «Б» разговаривал по душам с Марком. Видно, у них не очень получалась задушевная беседа.
Туся вспомнила Кахобера Ивановича — вот кого нужно было приглашать на эту роль. Ее настоящий классный руководитель действительно умел найти к ученику подход, кроме того, он в молодости учился во ВГИКе. А потом ее мысли переключились на Лизу: «Как прошел ее вчерашний вечер с Марком? Подружка так и не позвонила. Наверное, гуляли допоздна. Знакомились. Ничего. Сегодня уж я все разузнаю, во всех подробностях».
Размышляя над вполне реальным вариантом «Лиза и Марк», Туся успела снять грим, принять душ и переодеться в легкий сарафан. Когда она была полностью готова, в дверь постучали.
— Можно? — спросил Константин Сергеевич, приоткрывая дверь.
— Конечно. — Туся встала.
Она ждала, что КС зайдет за ней.
— Только что позвонила твоя мама. У нее какое-то срочное совещание, так что…
— Так что наш обед отменяется, — закончила Туся, обиженно поджимая нижнюю губу.
— Ничего подобного. Мы просто идем обедать вдвоем. Я приглашаю тебя в недавно открывшуюся «Греческую таверну». — КС наклонил голову, и его серебристые виски блеснули в солнечных лучах. — Ты готова попробовать греческую кухню?
— Готова! — воскликнула Туся.
Она была готова попробовать любую кухню, потому что была голодна. А тут ресторан, да еще такой, о котором трубят на каждом углу!
Выходя из комнаты, Туся по привычке бросила взгляд в зеркало. Нет, все-таки ей грех жаловаться на внешность. Стройная, гибкая, выразительные серо-зеленые глаза, прямой носик и темно-каштановые волосы ниже плеч. Она редко собирала их в хвост или скручивала в жгут, предпочитала оставлять блестящие тяжелые пряди распущенными, вот так, как сейчас, когда они вьются на ветру, пока темно-вишневое «Вольво» КС мчится по шоссе.
Через полчаса Туся, сама того не ожидая, оказалась в сказочном оазисе. Небольшой уютный ресторан занимал два этажа. На первом этаже в углу играл маленький оркестр. Молодая гречанка напевала волшебные мелодии солнечной страны, где триста шестьдесят пять дней в году длится лето. Удивительно, но здесь, в центре Москвы, существовал другой мир. Этому способствовала вся атмосфера зала, и интерьер, и, разумеется, кухня. У Туси глаза разбежались от обилия незнакомых названий блюд в карточке, когда они заняли столик на втором этаже.
