Мария Грипе - Тень на каменной скамейке
Я иногда замечала, что Каролина внимательно наблюдает за мной, и однажды она сказала, что попробует придумать имя, которое бы мне подошло. Но мне придется потерпеть, пока она узнает меня получше, а на это требуется время.
Это меня обрадовало, и вскоре я перестала так много думать о своем ужасном имени и о том, что пообещала Каролина. Все происходило, как она сказала, время шло, и постепенно нас стало занимать совсем другое.
Как-то раз Свея обнаружила, что Каролина улизнула из дома поздно вечером и вернулась лишь посреди ночи. «Должно быть, у нее весьма странные дружки», – заметила Свея. Мы тоже удивились, потому что считали, что Каролина не знает никого в городе, кроме нас. Дело принимало таинственный оборот, и Свея, поняв, что тут что-то нечисто, насторожилась, как кошка, почуявшая мышь.
Мы с Роландом не знали что и думать. Нас это особенно удивило, потому что по вечерам мы частенько тайком от всех засиживались у Каролины. Мы не хотели, чтобы об этом узнала Свея, потому что она считала, что хозяевам не подобает быть с прислугой запанибрата.
Значит, Каролина ушла после того, как мы отправились спать. В это с трудом можно было поверить.
Комната Свеи была внизу, рядом с кухней. И хотя ее отделял от Каролины целый этаж, она слышала, как ночью скрипела чердачная лестница.
Роланд и я жили на втором этаже, в соседних комнатах, моя находилась как раз под комнатой Каролины, но никто из нас не слышал ни звука. Это потому, сказала Свея, что мы спим как сурки, а она мучается бессонницей. После того как Каролина вернулась, Свея уже не смогла уснуть, и поэтому маме теперь следует проучить эту девчонку. «Это ваш долг, хозяйка! Так-то!»
Свея хотела, чтобы мама также разузнала побольше о прошлом Каролины. Она все время говорила об этом. Но Каролина не раскрывала своих тайн. Как Свея ни пыталась подловить ее, Каролина ни разу не попалась. И ни разу не удалось заставить ее проговориться. А теперь Свея хотела, чтобы мама выведала все у бабушки. Раз уж она прислала к нам Каролину, то должна знать, что она за птица.
Нужно разузнать о ней хотя бы ради детей, твердила Свея. Мы, дети, не должны якшаться с кем попало. Или нас зря считают «детьми из хорошей семьи»?
Ну и выражение! Она, может быть, думает, что бывают «дети из плохой семьи»? Это кто же, например?
Видимо, Каролина.
В конце концов Свея уговорила маму написать бабушке. Но бабушка в ответ спросила, почему бы нам не узнать все у самой Каролины, раз уж она живет у нас. Ведь это было бы проще всего. Бабушка не хотела говорить, что она знает или чего не знает. Каролина – замечательная девушка, и мы должны радоваться, что она с нами, писала бабушка в конце письма.
Но такой поворот только больше разозлил Свею. Теперь она убедилась, что с Каролиной дело нечисто. И рано или поздно все раскроется. «Но мне все же кажется, Свея, что на Каролину можно положиться», – тихо пролепетала мама.
Но Свея ничего не ответила. И ходила с таким видом, будто знает все лучше других. Это не предвещало ничего хорошего. Когда у Свеи было такое лицо, всем было не до шуток.
Мы ждали, что вот-вот разразится буря. И только Каролина держалась, как не в чем ни бывало. Наверное, оттого, что совесть у нее чиста, думали мы.
Но за несколько дней до Рождества произошел случай, который меня очень озадачил.
Меня пригласила к себе школьная подруга. Было третье воскресенье Адвента [3], мы решили устроить маленький сочельник и разыграли подарки, которые захватили с собой. Я принесла латунный подсвечник в виде ангела и фарфорового гномика.
Когда я возвращалась домой, было не меньше трех часов, и на улице уже почти стемнело. Начали зажигать фонари. Шел мелкий снежок, в окнах домов мерцал свет. На душе у меня было легко и радостно в предвкушении Рождества. К тому же я нечасто ходила в гости, ведь и мы никогда никого к себе не приглашали.
Моя школьная подруга жила на другом конце города. Я бежала по снегу, то тут, то там сворачивая за угол. Улицы были тихими и пустыми. Я не встретила ни одного человека, кроме фонарщика, который неожиданно возник передо мной со своим длинным шестом. Он шел зигзагом, от фонаря к фонарю, поднимал шест с огоньком на конце, вновь зажженный фонарь начинал мягко светить, и скоро весь город украсился шариками света, мерцающими в снежной дымке.
Я была далеко от дома, в другой части города, куда мы почти не ходили. Вдруг я услышала голоса. Я шла вдоль забора и только что миновала ворота, как они открылись и на улицу вышли трое парней. В руках у каждого было по апельсину, и они бережно несли их перед собой, словно фрукты были хрустальные. Они пошли по улице, а я быстро перешла на другую сторону и сделала пару шагов в другую сторону. Когда обернулась, они стояли под фонарем. Я остановилась и отошла в тень, поближе к стене дома. Я не знала, чего жду, но меня не покидало странное чувство.
Парни закурили и стояли с апельсинами в одной руке и папиросками в другой. Они были плохо одеты, без пальто, а один даже без куртки, на нем был только черный шерстяной свитер. Шапок на них тоже не было, только на том, что в свитере, черная кепка с козырьком. На всех были тонкие ботинки. Они были бедны и слишком легко для зимы одеты, но лица их казались довольными.
Вдруг парень в свитере бросил свою папироску на землю и уже собирался наступить на нее, как другой быстро наклонился и подхватил окурок. «Отсыреет …» – пробормотал он.
Двое с укоризной посмотрели на парня в свитере и принялись разглядывать папироску, словно некую драгоценность, вертеть ее в руках и дуть на нее, пытаясь высушить. А черный свитер стал подбрасывать свой апельсин. Он подкидывал его все выше и выше, ловя почти у самой земли.
Сердце у меня заколотилось. В этом парне было что-то… Что-то настолько знакомое… Я не могла оторвать от него глаз.
Вдруг парень в свитере уронил апельсин. Он покатился к стене, где я стояла. Парень обернулся и двинулся ко мне. И тут я увидела его лицо!
Я думала, у меня остановится сердце. Парень посмотрел на меня, и наши взгляды встретились.
Это было лицо Каролины. Ее глаза смотрели на меня и не узнавали.
Я окаменела. Апельсин лежал в метре от моих ног. Парень наклонился и поднял его, едва не коснувшись меня. Он слегка улыбнулся, снова посмотрел мне в глаза и, с рассеянным видом подбрасывая апельсин, направился к своим друзьям.
Я поспешила домой, но у поворота снова обернулась. Парни все еще стояли под фонарем. Я слышала, как они напевали: «Тихая ночь, дивная ночь», кто-то из них насвистывал, а парень в черном свитере все играл апельсином. Но в мою сторону больше не смотрел. А зачем ему на меня смотреть? Ведь он меня не знает.
На мгновение я подумала, что обозналась. Но когда он бросал апельсин или поворачивал голову, в его движениях я узнавала Каролину.
Должно быть, у нее есть брат. Наверное, они даже двойняшки. К тому же он живет в этом городе.
Это могло бы объяснить, куда Каролина исчезает по ночам. Видимо, Свея не ошиблась.
Но почему Каролина не сказала, что у нее есть брат? Может, она стеснялась, что он бедно одет?
Нет, на нее это не похоже. Тут что-то другое.
Когда я вернулась, в доме было необычно тихо. Папа уехал, Свея тоже ушла. Надя спала. Раздавалось только жужжание швейной машинки. Мама шила платье для куклы, которое она собиралась подарить Наде на Рождество. Я спросила, где Роланд, и мама, не отрываясь от шитья, ответила, что точно не знает. И продолжала крутить ручку машинки.
– В гостях было весело?
– Да. А Каролина дома?
– Да, наверное. Вкусно угощали? Ну да, конечно, вкусно.
Это было похоже на маму. Спрашивала и тут же сама отвечала – на самом деле ей просто не хотелось разговаривать. А это означало, что она, вероятно, догадывается, что Роланд сидит у Каролины, но не хочет показать это. Бедная мамочка!
Я тяжело вздохнула и направилась прямиком на чердак.
Мне было совсем невесело. Радоваться было нечему. Неужели Каролина и вправду водит нас за нос? И как я теперь посмотрю ей в глаза? Разве мне приятно встретить ее брата, даже не имея понятия о том, что он существует? Что мне теперь ей сказать?
Я повернула на чердак. Наверху не было слышно ни звука. Полная тишина. Может быть, Каролины и нет дома. Но как только я собралась идти обратно, я услышала, как она запела. У нее был низкий, чуть глуховатый голос. Она пела красиво и, казалось, для себя. Возможно, там и нет Роланда, как я думала. Хорошо бы побыть с ней хоть раз наедине!
Я поспешно взобралась вверх по ступенькам и постучала. Голос тут же умолк, но Каролина не отвечала. Я постучала снова.
– Это я… – проговорила я.
– Входи. У меня не заперто.
Это я знала. Каролина никогда не запиралась. Ведь двери существуют затем, чтобы их открывать, а не запирать. Свея считала иначе. Была она у себя или нет – ее дверь была заперта всегда.
Но Каролина оказалась не одна. С ней был Роланд. Они сидели на кровати, опершись спинами о стену и склонив головы друг к другу. На комоде горела маленькая свечка в латунном подсвечнике, похожем на тот, который я отнесла сегодня в гости. Латунный ангел со свечой в руке. Мы купили их с Роландом вместе, и я думала, что он подарит его кому-нибудь из нашей семьи, например Наде. Но его получила Каролина.
