Любовь Воронкова - Федя и Данилка
Саша, коричневый от загара, в полосатой тельняшке, стоял во весь рост на корабле и, сдвинув брови, мрачно глядел, как уходила кефаль. Мускулы на его руках и на спине лоснились, будто смазанные темным ореховым маслом. Данилка ни жив ни мертв сидел на разостланном пиджаке и ждал, когда Саша обернется к нему. А Саша все стоял и глядел в море, словно даже и взглянуть не мог на Данилку.
– Ну, так, – сказал он наконец, – нарыбачили мы с тобой.
Если бы вдруг подломилась корабла и Данилка полетел вниз, в глубокую воду, ему лучше было бы, чем теперь. Он сидел опустив голову – пускай Саша ругает его, пускай даже наподдаст! Подумать только, что Данилка наделал!
Но Саша не стал ни ругать, ни бить Данилку. Он только крякнул и сказал:
– Собирайся, рыбак, на берег. А как подойдем к берегу, выскакивай и беги. Я уж как-нибудь один с артелью договорюсь.
Данилка только посмотрел на Сашу. Лучше этого человека для него сейчас на свете не было.
Так они и сделали. Спустились в лодку, поплыли к берегу по розовой зоревой воде. А чуть лодка коснулась прибрежного песка, Данилка выскочил на берег и, как заяц, припустился домой.
Мать уже подоила корову и выгоняла ее со двора. Рыжее стадо шло по улице, поднимая невысокую пыль.
Краснушка, такая же рыжая, как все колхозные коровы, пошла вместе со стадом. А мать увидела Данилку и остановилась у калитки.
– Что случилось, сынок? – еще издали спросила она тревожным голосом.
Данилка молча прошел мимо нее во двор.
– Что случилось, Данилка? – У матери даже голос пропал, так она испугалась. – С отцом что?
– Нет, не с отцом… – еле выговорил Данилка и залился слезами.
Мать села на ступеньки под зелеными олеандрами и Данилку посадила рядом. Данилка поплакал, а потом все рассказал матери. Мать с облегчением вздохнула – ничего, никакого несчастья не случилось!
– Зато теперь ты понял, как надо на корабле дежурить, – сказала она, – и то хорошо.
– Да, хорошо, – не то сказал, не то проскрипел Данилка, – а отец-то… А ребята теперь все смеяться будут…
Но мать успокоила Данилку:
– А отец-то разве сразу хорошим рыбаком стал? Тоже сколько раз ошибался, пока научился рыбу ловить. А ребята? Ну что ж, посмеются да перестанут, какое горе! Ты лучше послушай-ка, что ведра говорят…
Данилка улыбнулся:
– «Мы пустые», – это они говорят?
– Угадал, сынок!
Мать пошла топить печку, а Данилка схватил ведра и побежал к источнику.
Вода ушла
Данилка шел к источнику, а сам все думал: узнали уже или еще не узнали в деревне, как он рыбу спугнул? Если узнали, то сейчас от разных насмешек Данилке и деться будет некуда.
Чем ближе он подходил к источнику, тем медленнее были его шаги. Он шел и все боялся. А ноги все-таки привели его туда, где у самой скалы стояла каменная колонка с большим краном.
«Ух, народу сколько! – с досадой подумал Данилка. – Весь колхоз собрался!»
И правда, возле колонки что-то очень много нынче собралось народу. Все приходили, и никто не уходил. Толпились, кричали – не то бранились, не то жаловались.
«Что-то случилось!» – догадался Данилка и ускорил шаги, забыв о своей беде.
– Воды нет! Воды нет! – вот что кричали в толпе. – Вода ушла! Ах ты горюшко, воды нет! Что же нам делать? Воды нет! Председателя! Зовите председателя – воды нет!
Данилка протолкался сквозь толпу к источнику. Кому-то наступил на ногу, кто-то дал ему подзатыльник, но он даже не заметил этого. Каменная колонка стояла сухая. Из отвернутого крана не падало ни капли. И в большом корыте, куда наливали воду скотине, светилась лишь маленькая длинная лужица.
Пришел председатель, Тихон Иваныч. Невысокий, но широкоплечий, он раздвинул толпу и подошел к колонке. Завернул кран, снова отвернул. Воды не было. Тихон Иваныч задумался, шевеля своими большими свислыми усами.
– Ушла вода, – сказал он. – Где-то в горе водяную жилу перерезало.
– Что ж делать-то? – чуть не с плачем спросила тетя Фрося Бабкина. – Чем же мне теперь свою картошку поливать?
– Нашла о чем говорить! – закричала телятница Анна. – О картошке! Тут вот телята придут из стада – чем я их поить буду? А то картошка!
– А лошади? Где лошади напьются? – закричал и конюх Василий Барабулькин. – Чем я лошадей напою?
– Лошадей можно к водохранилищу сгонять, – заговорили другие колхозники. – А сами мы что пить будем?
– Ох, что ж нам делать-то! Конец пришел! – заголосили колхозницы.
И такой шум подняли, что председатель рассердился.
– Оттого что вы голосите, вода не появится, – сказал он. – Кто свободен – снаряжайтесь за водой в совхоз и в горы – к Лягушачьему источнику. А я сейчас в Феодосию поеду, буровиков вытребую. Дело налаживать надо, землю бурить, воду искать, а не кричать здесь попусту!
Данилка с пустыми ведрами пошел обратно домой. Он шел и думал:
«Вот так дела… А как же мы сегодня без чая, без супу? А умываться – на море бегать?»
Он свернул к Феде. В окнах у Бабкиных ветер трепал желтые занавески – наверху ветру гулять свободнее. Данилка хотел крикнуть, но черный Валет уже увидел Данилку, залаял и завилял хвостом, и сам Федя выскочил на крыльцо. Еще не умытый, с вихрами на макушке, он сбежал, а вернее – скатился вниз по крутой каменной лесенке.
– Что это? – спросил он. – Что кричат?
– Вода из колхоза ушла, – ответил Данилка.
– Как ушла? – не поверил Федя. – Всегда ты выдумываешь!
– А очень просто. – Данилка погремел пустыми ведрами. – Видишь?
Большая беда нагрянула в колхоз: люди, скот, сады, огороды – все осталось без воды.
Завизжали свиньи на свиноферме – они требовали пойла. Пришли в полдень коровы, побежали все к каменной колоде у источника, сунулись, а там пусто, даже лужица высохла. И начали реветь на разные голоса. Жалобно блеяли у пустой колоды овцы и тоже просили: «Воды! Воды!»
Страх, смятение пошли по колхозным дворам. Жалко скотину, а что сделаешь, когда и у самих во рту пересохло.
Солнце уже припекало по-летнему. Оно сушило и сжигало траву на горах, выпивало остатки воды из каньонов и лесных ручьев, вытягивало влагу из листвы деревьев.
А море пригоняло к берегу широкие синие волны, плескалось у песчаной отмели и словно смеялось над людьми: «Вот сколько воды, а вы плачете, что воды нету! Смотрите, какая светлая, прохладная и веселая у меня вода! Только что горьковата да солоновата… а зато вот как ее много!»
Путешествие на большую гору
Кадки, бочки, ушаты, большие бидоны с молочной фермы – все поехало на подводах за водой в горы, к Лягушачьему источнику. Грузовик с цистерной для воды помчался в соседний совхоз. Федя попытался было залезть в кабину, но шофер его высадил. Федя хмуро посмотрел на белое облачко пыли, которое закрутилось по дороге вслед за машиной.
– На Лягушачий не взяли… В совхоз не берут тоже, – сказал он Данилке, – вон ребята поехали… Тоня Каштанова большая? Подумаешь, какая большая! И Петруша Огородников, если он пионер, так уж очень большой стал! А мы все маленькие да маленькие…
Васятка Тимаков подошел к Феде и Данилке:
– Пошли купаться?
– Люди будут за водой ездить, а мы купаться? – угрюмо ответил Федя.
– Ну, а раз не берут?
Васятка повозил ногой в мягкой дорожной пыли. Вокруг него сразу поднялось пыльное облачко. Васятка чихнул и отбежал подальше.
– Пошли на море? – еще раз позвал он.
– Пошли, – ответил было Данилка.
Но Федя остановил его.
– А давай и мы за водой пойдем, – сказал он, думая о своем.
Данилка посмотрел на него:
– А куда?
– На источник. На Большую гору. Возьмем по ведру и принесем. Пошли?
Раздумывать не стали. Взяли по ведру и пошли на Большую гору. Васятка тоже было пошел с ними, но наступил на колючку, захромал и вернулся домой.
Федя и Данилка шли по узкой, крутой тропочке. Долго-долго крутилась эта тропочка, поднимаясь все выше и выше. Уже недалеко оставалось до перевала, но ребята совсем истомились от жары. И устали, и пить им хотелось. Данилка начал отставать от Феди. Федя останавливался, дожидался его. Так брели они среди гор, как две букашки, а тропинка все бежала и бежала вверх.
Данилка не выдержал, поставил ведро кверху дном и сел на него.
– Федя, посидим! – крикнул он.
Но Федя упрямо шагал к перевалу. И там, где тропинка кончилась, словно уперлась в небо, Федя остановился и закричал:
– Сюда, Данилка! На перевале стою!
Данилка сразу приободрился, схватил ведро и побежал к Феде.
С перевала открылся простор. Горы расступились. Дикие груши и яблони, боярышник и кизил стояли на склоне, словно в саду.
Данилке даже показалось, будто эти кусты и деревья идут потихоньку вниз, по склону…
Тропочка уводила куда-то влево, кусты все гуще стояли по сторонам. А источника никакого не было.
– Может, мы не туда? – сказал Данилка и остановился. – Никакой воды здесь нету.
