Жаклин Уилсон - Девочка-находка
— Здравствуй, детка, — говорит она. — Кто ты такая?
— Эйприл, — говорю я. И жду.
— Эйприл, ласково повторяет она. — Чудесное имя. И очень подходит к сегодняшнему дню.
— Поэтому меня так и назвали. Вы меня не помните? Я Эйприл, ребёнок со свалки.
Мне трудно это произносить. Глупое, жалкое признание. Я чувствую себя так, будто меня вновь окунули в мусорный бак, полный очисток.
— Это ты о чем, Эйприл? Какая ещё свалка? — спрашивает Таня.
Та, где меня нашли. В день, когда я родилась, — бормочу я.
— А-а-а… Ясно. Уютное местечко. — Танины брови ползут вверх.
— Ах да, конечно. Теперь я вспомнила, — говорит Пэт, встряхивая головой и улыбаясь. — Маленькая, но очень крикливая девочка. Ты плакала ночи напролёт. Я ходила с тобой по комнате взад-вперёд, взад-вперёд, но ты не унималась. Младенческие колики… Они мучили тебя дольше обычного.
— Может быть, она просилась к маме, — говорит Таня. Эйприл, она что, правда выбросила тебя на свалку?
Я киваю, стараясь не зарыдать.
— Н-да, любящая у тебя была мамочка, — цедит Таня. — Чем же ты ей так не приглянулась?
— Таня, уж кто-кто, а ты могла бы понять Эйприл. Нельзя ругать чужих родителей. Кто мы такие, чтобы судить других? — говорит Пэт. — После родов у некоторых женщин мутится рассудок. Они ничего не могут с собой поделать. Они бросают детей там, где родили. В телефонных будках, например. Я знала одного бедного крошку, которого бросили в туалете.
— Надеюсь, ты хорошенько сполоснула его, прежде чем принести домой, — говорит Таня. — Ты слышишь, Рикки? Прекращай мочиться в пелёнки, а не то отправишься прямиком в унитаз.
— Таня! — всплескивает руками Пэт. — Помешай соус, а я принесу вам обеим попить.
— Мне ром с колой, Пэт. А тебе, Эйприл? — спрашивает Таня.
— Ром с колой? Жаль, у нас как раз кончился ром, — говорит Пэт. — Будешь колу, Эйприл?
— Да, спасибо.
— Где ты живёшь, детка? Твоя семья знает, что ты тут? — Она делает вид, что спрашивает просто так, но на самом деле проверяет, не сбежала ли я. — Ты ведь не ушла из дома без разрешения?
— Что вы, конечно нет! Я ходила к зубному, это рядом, и решила заодно посмотреть, где я когда-то жила.
— Как мило с твоей стороны! Ну конечно, я отлично помню тебя, Эйприл.
Пэт лжёт. Она совершенно меня не помнит. Для неё я — одна из десятков младенцев, чьи голоса слились в сплошной пронзительный плач.
— С кем ты живёшь, а? спрашивает Таня. — Эта твоя мама… Она за тобой вернулась?
— Нет, меня удочерили.
— Хм-м-м… — вздыхает Таня. — Мою младшую сестрёнку тоже удочерили. Маленьким и хорошеньким куда проще.
— Ты с ней видишься?
— Нет. Точнее, да, но редко. Они говорят, сестрёнка после этого плачет. Ещё бы! Она по мне ужасно скучает. А я по ней.
— Мы знаем, как тебе тяжело, Таня, — говорит Пэт, обнимая её за плечи.
Таня стряхивает руку.
— Все хорошо. Не надо меня жалеть. У меня есть Мэнди. Она живёт напротив. Она мне как младшая сестра. Эйприл, у тебя есть сестры? Сводные?
Я качаю головой.
5
Нас было трое, только трое. Они меня удочерили. Дженет и Дэниел Джонсон. Они дали мне свою фамилию — Джонсон. Они хотели дать мне новое имя — Даниэль, в честь приёмного отца. Но я не отзывалась на это имя, даже не поднимала глаз, как бы они ни старались. Они со смехом рассказывали мне об этом, когда я подросла, но я видела, что им до сих пор слегка обидно.
— Ты была совсем крошкой, и такой покладистой во всем, кроме имени, — говорила мамочка.
— Ты не хотела быть папиной дочкой, — добавлял Дэниел, сильно дёргая меня за косичку.
Совершенно верно. Не хотела. Ни его дочкой, ни её дочкой, если уж на то пошло.
Так ли это? Быть может, я их любила. Дженет мне до сих пор иногда не хватает.
Таня смотрит на меня.
— Идём ко мне в комнату, Эйприл, — предлагает она. — Я только что купила себе потрясные туфли. Сейчас покажу.
— Тебе дали денег на школьную форму, — напоминает Пэт, чересчур усердно размешивая соус. — Уж не думаешь ли ты, что тебе дадут надеть их в школу?
— Ну, раз у меня пока нет школы, что толку тратить деньги на всякую ерунду? — фыркает Таня. — Идём, Эйприл.
Она сажает Рикки на пол, суёт ему в рот соску и тащит меня наверх.
Таня спит в одной комнате с младенцами. Здесь сиреневые обои, кружева, телефон в виде овечки и ночник в виде крошки Бо Пип. Неужели я здесь когда-то спала? Неужели старая кроватка в углу была моей?
Таня перехватывает мой взгляд и вздёргивает бровь:
— И не говори! Отвратная комнатка. Ну ничего, вот будет у меня своя квартира, тогда увидишь. Я мечтаю о двухэтажной, переделанной из чердака. Полированное дерево, белые ковры, чёрная мебель — минималистский шик.
— То, что надо, — вежливо говорю я, будто квартира в самом деле существует.
— Ага, — вздыхает Таня. Её глаза встречаются с моими. — Мечтать не вредно!
Я сочувственно смеюсь.
— Может, мне ещё повезёт. Таких, как я, не удочеряют. Слишком поздно. Но ещё пара лет — и глядишь, я встречу богатого мужчину, который подарит мне стильное жильё. Я позову к себе сестрёнку или даже Мэнди из дома напротив. Мы с ней так играем. Воображаем то, чего нет. И не смейся.
— Я тоже воображаю.
— Так что твои новые мама и папа? Те, что тебя удочерили? Что-то подсказывает мне, что вы не стали жить долго и счастливо, — говорит Таня.
— Это точно. Мы уже давно не живём вместе, — говорю я, прислоняясь к кроватке.
Я опускаю прутья, чтобы присесть, и подавляю в себе безумное желание съёжиться и забраться в кроватку целиком. Разглаживаю покрывало с паровозиком Томасом.
— Новая мама не отправила тебя на свалку, а? — спрашивает Таня.
— Нет. Она была вполне ничего, — говорю я, загибая складку. Труба паровозика сминается.
— Была? — В Танином голосе звучат новые нотки. Она садится рядом со мной. — Она умерла?
— М-м-м…
— У неё был рак или что-то такое?
— Нет, она…
— Ясно, — тихо произносит Таня. — Моя мама покончила с собой.
Мы обе молчим. С Таней мне не нужно притворяться. Я могу быть откровенной. Но есть вещи, о которых не скажешь вслух.
— А твой папа? — наконец говорит Таня.
— Не напоминай!
— Ясно, — говорит Таня. — И с кем ты теперь живёшь? Ты же не приютская.
— Сейчас нет. А раньше… где я только не жила. Теперь у меня новая опекунша, Мэрион. Она нормальная. Но она мне не мама.
Я умолкаю и вновь разглаживаю покрывало. Паровозик Томас смят в лепёшку.
— Потому ты и пришла к Пэт? — спрашивает Таня.
— Я подумала… Знаю, это глупо, я ведь была совсем маленькой… Но я подумала — вдруг я её вспомню. Какая она, Таня? Она кажется… хорошей.
— Наверное, она действительно хорошая. Ворчливая, конечно, но такие ведь все мамы, правда? Пэт умеет обращаться с детьми. Не злится даже, когда они вопят как полоумные, и не кричит на меня. Но это, наверное, потому, что в конечном счёте ей все равно. Я трудный подросток, которого ей временно навязали. Она делает все, чтобы я чувствовала себя как дома, но, когда я уеду, Пэт не станет скучать.
Думаю, она и по мне не скучала. Я прожила здесь одиннадцать месяцев, но не стала ей родной. Я — лишь одна из множества детей, которых ей пришлось кормить, купать и растить.
— Куда тебя отправят дальше, Таня?
Она пожимает плечами:
— И не спрашивай. Это временный дом, пока мне не подыщут другой. — Она грызёт ноготь и искоса смотрит на меня. — Эта твоя Мэрион… она берет к себе подростков?
— Не думаю. Только меня. Мы были знакомы раньше. Но могу спросить…
— Нет, не надо, мне и здесь неплохо. Я не хочу терять Мэнди. Я говорила, что мы как сестры?
— Может, её маме взять над тобой опеку?
Таня ухмыляется:
— Её мама меня не выносит. Я плохо влияю на её драгоценную крошку.
— Про меня тоже говорили, что я плохо влияю на других.
— Про тебя?! Таня взрывается смехом. — Да ты ангелок с открытки.
Я ухмыляюсь в ответ:
— Я хорошая актриса. Кстати, где обещанные туфли?
— А, точно.
Таня демонстрирует мне пару потрясающих розовых туфель под крокодиловую кожу.
— Ого! Да уж, в таких только в школу, — говорю я, глядя, как Таня вышагивает на каблуках. — Можно примерить?
— Конечно.
Я надеваю туфли и делаю осторожный шажок. Ловлю своё отражение в зеркале и не могу сдержать смех.
— Это нечестно. На тебе они смотрятся отлично, а на мне глупо.
— Да нет, все нормально, только не выпячивай зад. Покачивай бёдрами.
— Нет у меня бёдер, — возражаю я, ковыляя по комнате.
— Попробуй эти, они не такие высокие, — говорит Таня, протягивая мне блестящую синюю пару. — Видишь, они с ремешком, тебе будет легче. Они классно смотрятся с джинсовой мини-юбкой. Примерь. Фирменная. — Она показывает мне ярлык.
— Тебе её Пэт купила?
— Шутишь? Да она понятия не имеет о половине этих вещей.
Я вспоминаю старших ребят из «Солнечного берега» и то, как они пополняли гардероб.
— Ты их украла?
