KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Наталья Долинина - Мы с Серёжкой близнецы

Наталья Долинина - Мы с Серёжкой близнецы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Наталья Долинина, "Мы с Серёжкой близнецы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Новое дело, — говорит, — с большой горы падать. И чего это мама с нами не поехала? И вообще я домой хочу. Ноги болят. Снег блестит. Людей много.

Тут как раз папа с дядей Игорем подъехали. Серёжка начал им хныкать, а я тихонько от них отошла и полезла в большую гору. С горы-то что, вот на гору — другое дело! Я уж и ёлочкой, как папа учил, и лесенкой, и палками цепляюсь, и руками кусты хватаю — ничего не получается. Спасибо, дяденька какой-то дал мне свою палку — держись, говорит, куда только тебя черти несут. Так и вытащил на буксире. Стала я на горе — даже дух захватывает. Ну, что делать, не могу же я всю жизнь тут стоять, надо ехать. А в это время папа меня заметил. Как он закричит:

— Марья, ты куда залезла! Спускайся оттуда немедленно! Тьфу ты, нет, не спускайся, подожди меня!



И побежал на гору. Только я уже вниз поехала. Присела, палки подняла, зажмурилась — ничего не чувствую. Только чувствую: упаду скоро. И правильно: упала. Открываю глаза — ничего, как раз внизу свалилась. Тут люди смеются надо мной, и Серёжка с дядей Игорем стоит. И папа подъехал и не ругается. Только сказал:

— Что ж ты, надо было спросить, как съехать, а то понеслась без разбору…



Но Серёжка с этого времени стал невозможный. И всё ему не так, и устал он, и дорога плохая, и люди плохие. В вокзальный ресторан пошли обедать — а Серёжка ноет: долго не подают ему суп, а как подали, невкусный оказался. Так совсем и не ел.

Папа сначала ничего, не сердился. А когда сели в поезд и Серёжка стал к окну проситься, у папы терпение лопнуло.

— Я, — говорит, — в последний раз с тобой связался. Ты мне всё воскресенье испортил. И перед дядей Игорем стыдно, и самому противно, что такой у меня сын. Трус ты последний и ничтожная личность.

Серёжка обиделся и заснул. А когда проснулся, то больше не капризничал. Только спросил:

— Папа, можно мы в следующий раз Бубнова с собой возьмём?

— И Галю Беликову?

— Ну ясно, — говорит папа, — мы с мамой теперь поменяемся: я буду работать воспитательницей детского сада. Ладно, берите. Но почему Бубнов, а не Миша Кузнецов?

— Я с ним раздружился. Теперь Бубнов — мой товарищ.

— Почему он к нам не приходит?

— Боится. Вы ведь знаете, что он раньше это самое… так поступал…

— Ничего, — говорит папа, — пусть приходит. Он больше так не поступает. Но ведь это, Комаров, нехорошо — менять друзей всё время. Почему ты с Мишей раздружился?

А я думаю: скажет Серёжка или нет? И дядя Игорь тоже на него посматривает. А Серёжка молчит, не отвечает папе.

— Так почему, Сергей?

— Не почему, а отчего, — говорит Серёжка. — От характера, ясно?

И так серьёзно на папу посмотрел, как папа на нас смотрит, если что-нибудь объясняет.

— Ясно, — говорит папа. — Ясно, что нам выходить пора. Приехали.

Жёлтая старуха

Вчера за ужином папа спрашивает:

— Сергей, ты чего не ешь?

А Серёжка:

— Не хочется. Я лучше спать пойду.

Мама сразу:

— Ну-ка, пойди сюда!

— А чего? — спрашивает Серёжка.

— Ничего особенного. Да ты горячий! Дай-ка, Маша, градусник.

Папа тоже подошёл и говорит:

— Сергей, посмотри-ка на лампу. Мать, видишь?

Мама сразу как вскочит! И начала Серёжкины глаза рассматривать. А мне тоже интересно, что у него там такое. Но я ничего не вижу. А мама говорит:

— Картина ясная. Вызывай врача.

— Ты знаешь: его в больницу заберут, — говорит папа.

Мама ничего не ответила, только посадила Серёжку себе на колени и вздыхает. Наш Серёжка этого не любит, а теперь сидит. Папа стал звонить в поликлинику, а Серёжка спрашивает:

— Мам, чего это у меня? Скарлатина?

— Нет, сыночек, желтуха.

— А откуда ты знаешь?

— Посмотри в зеркало. Видишь, какие у тебя глаза жёлтые?

Мы с Серёжкой побежали к зеркалу — и правда: где должно быть голубое, у него такое желтоватое. Серёжка спрашивает:

— Мама, отчего это бывает?

— От мышей.

— Но я ведь мышей не ел, не трогал, они меня не кусали…

Тут как раз звонок — доктор Кораблёва пришла.

— Да, — говорит, — у вашего мальчика желтуха. Инфек-ци-он-ный ге-па-тит. Придётся мне его госпитализировать.

Мама, смотрю, немножко заплакала, но молчит. И доктор Кораблёва очень её похвалила.

— Сознательная, — говорит, — мамаша. Многие, бывает, ругаются и не хотят ребёнка отдавать, как будто не понимают… Так что ждите машину.

— А что с этой обезьяной делать? — спрашивает папа.

Тут доктор Кораблёва стала меня осматривать. А у меня как раз настолько заболело справа в животе — там, где у Серёжки болит, — просто терпенья нету. Где доктор ни нажмёт — больно. Смотрела она меня, смотрела…

— Нет, — говорит, — ничего не вижу. Но если девочка жалуется, то, возможно, и заболеет. Всё равно ей надо карантин выдерживать. Подержите пока на диете, а там посмотрим.

Я говорю:

— Мне тоже, значит, в больницу?

— Нет, не волнуйся, ты пока дома побудешь.

Хорошее дело — не волнуйся! Серёжка на «скорой помощи» поедет, а я буду дома сидеть? Серёжка будет в больнице жить, а я здесь? Он сам по себе, а я сама по себе? Так разве можно?

Доктор Кораблёва ушла, а Серёжка стал в больницу собираться. Взял свой водяной пистолет, фонарь, карандаши и раскраски — мои вообще-то, но я уж ничего не сказала. Мама ему подарила большой такой бумажный мешок, какие в булочной продают, он туда всё сложил и ходит по комнате, совсем готовый. А тётя Надя в кухне горюет:

— Ты мой касатик, куда это тебя везут одного, без мамочки? Да ещё сюда придёт де-зин-фекция, всё зальёт, запачкает, убирай потом!

Мне так Серёжку жалко стало!

— Бери, — говорю, — «Тома Сойера» с собой. Всё равно уж. Может, и я к тебе в больницу приеду.

А Серёжка мне:

— Поехала бы сейчас! Какой толк одному на «скорой помощи»!

В это время мама всё Серёжкино бельё сняла и положила в корыто. И со стола зачем-то скатерть убрала, и занавески стала снимать.

— Что ты делаешь? — папа спрашивает.

— А кто их знает, может, составом своим польют и всё испортят.

— Ну, знаешь, — говорит папа, — дикие вы люди. Что ты, что Надежда Петровна. Как будто в лесу живёте, пням молитесь…

Про что они ссорятся — не понимаю. Уж и стемнело, и мама на занятия не пошла, а Серёжка всё ходит со своим бумажным мешком, совсем готовый. Наконец приехали. Мама хотела сама Серёжку везти, но папа сказал:

— Сиди уж, дожидайся свою дезинфекцию. Я отвезу.

Уехал наш Серёжка. А тут и дезинфекция пришла. Ничего не испортила, только водичкой побрызгала немного, и сразу поликлиникой запахло. А Серёжкины вещи куда-то унесли. Мама стала в кухне пол мыть, а мне велела уроки делать. Но я не могу делать уроки. Я думаю. Значит, Серёжка в воскресенье на горе больной был. Значит, он из-за этого на людей и на снег ругался. И папа, значит, напрасно обозвал его трусом и пустым ничтожеством. Так как же теперь? Разве это по-честному получается?

Мама спрашивает: сделала, Маша, уроки? Я говорю: нет, голова болит. Мама меня уложила и возле меня села. А голова и не болит вовсе. Я думаю. Я не могу понять, ведь папа справедливый. А Серёжка больной оказался.

Приехал папа. Идёт в комнату — и тётя Надя за ним.

— Ну, как он там, голубчик-то наш? — тётя Надя спрашивает.

— Ничего, в порядке. Переодели его — пижаму красивую выдали. Передачи каждый день можно носить до шести тридцати. И беседы врача по вторникам и пятницам.

Тётя Надя пошла к двери, а папа маме рассказывает:

— Таня, я перед Сергеем извинился. Хоть и больному нечего капризничать, но я его в лесу за трусость обругал. А он больной.

Тётя Надя сразу остановилась.

— Господи боже ты мой! — говорит. — Александр Николаевич, ума в тебе нету. Перед кем ты извиняешься-то?! Твой сын или нет? Да какое его дело — за что отец изругал? И поучить бы не грех, не то что слово сказать. Тронутые вы оба, честное слово…

И ушла. Папа ей ничего не ответил. А я говорю:

— Мама, у меня голова прошла. Можно, я буду уроки делать?

И все задачки сразу получились. Потому что мне весело. Весело мне, хоть Серёжка и в больнице.

А сегодня мы с мамой Серёжке записки писали. И папа тоже. Мама интересно так пишет: «Сергунчик, дорогой, радость моя, счастье единственное» (почему единственное, а мы с папой?). И дальше всё такое же: слушайся взрослых, напиши, что тебе передать, да голубчик, да маленький… А папа не так. А папа: «Здравствуй, сын! Записался я на заводе в очередь на палатку — в мае поедем на Вуоксу. Достал для твоего китайского фонаря батарейки. Пусть полежат, весной понадобятся». И всё такое. Но самый интересный был рисунок, который папа с мамой рисовали вместе, моими карандашами. Сначала нарисовали Серёжку — жёлтого-прежёлтого. Потом противную такую старуху, на бабу-ягу немножко похожа. И тоже жёлтая. И подписали: «желтуха». А потом красивого такого мальчика, розовенького. И два врача рядом стоят, только халаты у них не белые, а голубые. В руках они держат громадные шприцы и колют этими шприцами жёлтую старуху. И она совсем уже убегает. И мне до того стало завидно, что Серёжка эту картинку получит! Так бы и треснула его хорошенько. Всё ему — и больница, и передачи, и картинка!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*