Андрей Жвалевский - Охота на василиска
Сначала никто не понял, что случилось. Шкаф упал? Горшок разбился? Потом из-под обломков горшка медленно выполз Даник и кинулся на Егора.
А у Егора как будто снялись все ограничители, он ударил еще раз, причем с такой силой, что Даник, который был на голову его выше, опять улетел в шкаф, с которого свалился очередной горшок.
Ира с Катей первые что-то поняли и кинулись к Егору. Попытались его оттащить, но через секунду обе улетели в разные стороны, потому что Даник поднялся и тоже озверел.
Выглядело это все страшно. Егор в прошлой жизни ни на кого бы руки не поднял даже в мыслях. Человек пять кинулись в коридор звать на помощь.
Каким образом в классе материализовался Леонид Борисович, Ксюша понять не успела. Когда Данила в очередной раз занес руку для удара, она позорно зажмурилась, а когда открыла глаза, оба пацана уже лежали на полу и хватали ртом воздух.
В кабинете стояла зеленая завуч и тоже дышала очень тяжело.
— Что здесь происходит? — просипела она.
— Освободите нам учительскую для допроса, — следователь выстрелил словами, и завучиху как ветром сдуло.
— Встать! — приказал он Егору и Данику.
Те, кряхтя, начали подниматься.
— Свидетели их разговора есть? — спросил Леонид Борисович.
Все ошеломленно молчали.
— О’кей, сам разберусь, — сказал следователь и вывел мальчишек из класса.
— По-моему, Даник ему курнуть предложил, — тихо сказал кто-то из девочек.
— Тогда понятно, — кивнула Ира, — я бы тоже убила.
И опять заплакала.
Школа превратилась в дурдом. Учителя делали вид, что ведут уроки, школьники не сопротивлялись, но и воспринимать ничего не могли. Как тут учиться, когда то Ира посреди биологии вдруг заревет и выбежит — что-то ей там на плакате показалось, то Егор вернется и сидит, смотрит в одну точку. Из отравленных только Катька вела себя более-менее по-человечески, даже контрольную пыталась решить. Да так и не решила.
Последним уроком была физика. Вместо Соломоныча прислали практиканта, он бекал-мекал, поминутно заглядывал в конспект. Понятно, что на нем оторвались за все. Мальчишки хамили, девчонки игнорировали, даже Ксю поддалась общему психозу — когда издерганный парнишка спросил, какие есть вопросы, встала и спросила:
— А что такое антиминуслямбда-гиперон?
Практикант смертельно побледнел и зарылся в конспект. Ксюша села, чувствуя сразу и злорадство, и стыд. Она и сама не знала значения мудреного слова. Просто сходила со Стасом на Дни физика, запомнила из какой-то сценки. Класс покатывался от нервного смеха, а Ксю взяла сумку и ушла. Ей все это порядком надоело.
Но возле кабинета директора она притормозила. Из распахнутой двери доносилось:
— Это клевета! Провокация! Вы все некомпетентны!
Ксюша присмотрелась и с удивлением узнала маму Артема. Эта дама часто появлялась в школе, чтобы прочистить мозги учителям, которые якобы придираются к ее сыночку, ставят четверки вместо пятерок. Да и самому Артему не стеснялась делать выговоры при всех. Но при этом она никогда не повышала голос, цедила слова с невыразимым презрением. А тут…
— Вы все лишитесь своих мест! Я буду жаловаться!
Странно было видеть директрису, которая не может вставить слово. Впрочем, выглядела она так, как будто неделю не спала. Она только иногда слабо поднимала руку, прося слова.
— Вы мне рот не затыкайте! — орала в такие моменты мама Артема. — Мой мальчик ни в чем не виноват! Это преступление!
И снова не пойми откуда материализовался следователь, правда, на сей раз в компании с наркополицейским Ковригиным.
— Майор Орловский, следственный комитет! — рявкнул он так, что скандалистка на мгновение поперхнулась. — Какое преступление? Хотите подать заявление?
— Да! — мама Артема быстро опомнилась. — Моего сына оклеветали! Нашли в его крови следы якобы наркотика!
— Якобы нашли следы наркотика, — мягко улыбнулся Ковригин.
— Да какая разница! Это клевета! Мой сын никогда и близко не подходил к этой гадости! Он все обязательные тесты в школе сдавал, можете проверить!
— Виновные в клевете будут привлечены по статье сто двадцать восемь точка один! — отчеканил майор. — До трех миллионов рублей штрафа или обязательные работы до четырехсот часов!
Директор с ужасом посмотрела на Леонида Борисовича, но тот и бровью не повел. Мама Артема вцепилась в рукав следователя и смотрела на него чуть ли не с восхищением.
— И еще моральный ущерб! То есть… нанесение психического вреда! Есть такая статья?
— Уточните, что конкретно случилось!
— Сейчас-сейчас! — заторопилась женщина, а Ксю вдруг поняла, что цепкий следователь полностью ее подчинил. — Понимаете, Артемка так натерпелся в этой психбольнице, что сам не свой! Я его дома оставила, возвращаюсь — а он от меня прячется! В ванной заперся! Говорит: «Ты меня убьешь!» Я этого так не оставлю!
Следователь и оперативник наркоконтроля быстро переглянулись, и Ковригин выкатился вперед, на ходу демонстрируя удостоверение:
— Капитан Ковригин! Это по моей части!
— А-а-а! — зловеще протянула дама. — Так это вы оклеветали моего сына?!
— Ну что вы! — искренне возмутился тот, беря женщину под локоток. — Это в больнице! Там такой бедлам, ужас! Вы ведь хотите их привлечь?
— О, да! Очень хочу!
— Прекрасно! — оперативник мягко, но настойчиво повлек маму Артема прочь от директрисы (к огромному облегчению последней). — Мы докажем, что ваш сын чист! Но для этого придется сдать все анализы…
— Они ничего не покажут! Артем никогда…
— Конечно-конечно! Но чтобы привлечь этих головотяпов, нам нужны результаты анализов. Чистые результаты, понимаете?
Мама Артема с воодушевлением кивнула. Они скрылись на лестнице.
Директор спросила у следователя:
— А на нас она может подать в суд?
— За что?
— Ну… клевета…
Орловский сурово посмотрел на директрису:
— Наркотик у него обнаружили, это точно. А сейчас еще и повторную дозу найдут.
Директриса терла лоб, пытаясь что-то понять.
— Он сегодня еще раз «дунул», — сказал следователь. — Этот ваш Артем — законченный наркоман, раз решился на это после… экскурсии в наркодиспансер. А теперь у него паническая атака.
— Вы уверены? — Ксюша не выдержала, подошла и встряла в разговор.
Как-то не вязались у нее слова «законченный наркоман» и образ Артема — всегда аккуратненького, вежливого, старательного. Орловский обернулся к ней.
— У меня был сын… Он выпрыгнул в окно. Во время панической атаки. Из-за спайса. Да, я уверен.
Он подождал от Ксю еще каких-нибудь вопросов. Но что она могла спросить?
Тогда следователь развернулся и зашагал по коридору.
Ксюша выждала минут десять и двинула за ним. В школе ей стало совсем тошно.
Ксю шла по улице, ни о чем не думая, не разбирая дороги. Она шагала по лужам, один раз вступила в старый сугроб. Солнце то выглядывало из-за апрельской тучи, то пряталось. Из-за всего этого Ксюше казалось, что она идет долго-долго, попадая то в зиму, то в весну, то в лето.
Она и сама не поняла, как оказалась в зальчике, который выделил ролевикам чей-то папа (уж не Стаса ли?). Общего сбора сегодня не было, но в зале всегда кто-то копошился. Вот и сейчас в одном углу мастерили мантии дементоров, в другом возились с Распределяющим Колпаком, сценаристы в углу бубнили над ноутбуком.
Стас тоже оказался тут. Он занимался всем сразу — и костюмами, и реквизитом, и сценарием.
— О! Ксю! — Стас почти не удивился. — Слушай, тут как раз сцену нападения на Гарри подготовили!
Он потряс свертком пеленок, из которого отчетливо загугукало. Ксюша вздрогнула.
— Спокойно, — сказал Стас, — это фарби, игрушка такая. Ну что, прогоним? Джеймс тут, Лили тут, Гарри на месте…
— Тот-кого-нельзя-называть отсутствует, — прогундосил долговязый парнишка, который дошивал дементорскую мантию.
— Ты будешь за него! — приказал Стас.
— И на «Старконе» тоже? — оживился долговязый.
— Посмотрим! Так, готовим квартиру Поттеров.
Все бросились обустраивать на сцене спальню Гарри. Сценаристы пытались руководить, но их не слушались — каждый поттероман знает, как выглядит спальня его любимого героя. Ксюша тоже включилась в суету, очень отвлекало от мыслей.
Тащили все, что валялось в реквизите. Спальня получилась совмещенной с кухней — погремушки вперемешку с кастрюлями, — но Стас решил, что так даже лучше.
— Поттеры — люди небогатые. Квартирка скромная. Кухня совмещена с детской. Так, по местам!
Тут уж сценаристы самодеятельности не допустили. Они сильно разнообразили классическую сцену — в основном за счет длинных монологов каждого из участников. Даже Стас не смог убедить их, что все должно произойти стремительно.
