Жан Семпе - Никола и его друзья
Папа сказал, что все это чепуха, что если бы он ходил за покупками, можно было бы экономить и питаться гораздо лучше, и что ребенку надо идти спать.
— Ну что ж, раз ты такой умный, то и будешь сам ходить за покупками, — сказала мама.
— Прекрасно, — ответил папа. — Завтра воскресенье, и я сам пойду на рынок. Меня-то они не надуют, вот увидишь!
— Здорово! — сказал я. — И я с папой, можно?
Но меня отправили спать.
Утром я спросил у папы, можно ли мне пойти с ним, и папа ответил, что да, что сегодня покупками займутся мужчины. Я обрадовался, потому что вообще люблю ходить с папой, а на рынок — это здорово! Там полно народа, все шумят, как у нас в школе на большой перемене. А еще там вкусно пахнет.
Папа велел мне взять сетку для покупок, а мама попрощалась с нами, посмеиваясь.
— Смейся, смейся, — сказал папа. — Посмотрим, как ты повеселишься, когда мы вернемся с вкусными вещами, и ты увидишь, сколько мы на это потратили денег. Мы мужчины, и нас не проведешь. Так, Никола?
— Ага, — согласился я.
Мама снова усмехнулась и сказала, что поставила кипятить воду для лангустов, которых мы принесем. А мы пошли в гараж.
В машине я спросил у папы, правда ли, что мы принесем лангустов.
— А почему бы и нет? — ответил папа.
К рынку ехало много народу, и нам с большим трудом удалось найти место, где поставить машину. К счастью, папа заметил свободное место. У моего папы отличный глаз! И мы припарковались.
— Ну что же, — сказал папа, — сейчас мы докажем твоей маме, что делать покупки совсем просто, и мы научим ее экономить. Ведь так, дружок?
А потом папа подошел к одной торговке. Перед ней была груда всяких овощей. Он посмотрел и сказал, что помидоры стоят недорого.
— Дайте мне кило помидоров, — попросил папа. Торговка положила в нашу сетку пять помидорин и сказала:
— А что еще?
Папа заглянул в сетку и спросил:
— Как, в одном килограмме только пять помидорин?
— А вы что думаете, — спросила торговка, — что за эту цену получите целую гору? Ох, уж эти мужья! Когда они идут за покупками, — все одинаковые!
— Мужей труднее обмануть, чем наших жен, вот и все! — ответил папа.
— Ну-ка, повторите еще раз, если вы мужчина! — сказала торговка, она была похожа на мсье Панкраса, хозяина колбасного магазина в нашем квартале.
Папа сказал:
— Ну, хорошо, хорошо…
Он отдал мне сетку, и мы ушли, а в это время торговка рассказывала о папе своим соседкам.
Потом я увидел торговца рыбой и на прилавке у него огромных лангустов.
— Пап, гляди! Лангусты! — закричал я.
— Прекрасно, — сказал папа. — Сейчас посмотрим.
Папа подошел к торговцу и спросил у него, свежие ли лангусты. Торговец назвал их прямо необыкновенными! Что же касается их свежести, тут он даже засмеялся: он думает, что они свежие, потом что живые.
— Ну, хорошо, — сказал папа. — Сколько хотите за этого большого, который двигает клешнями?
Торговец назвал цену, и папа вытаращил глаза от удивления.
— А другой самый маленький? — спросил папа.
Торговец опять назвал цену, но папа ответил, что это немыслимо дорого и просто стыдно.
— Может быть, — спросил торговец, — вы хотите купить не лангустов, а креветок? Они стоят по-разному. Ваша жена должна была бы вас предупредить!
— Пойдем, Никола, — сказал папа. — Поищем что-нибудь другое.
Но я сказал, что незачем куда-то идти, что лангусты мне кажутся отличными, они ведь так здорово шевелят своими клешнями, и вообще лангусты — это ужасно вкусно!
— Не спорь, Никола, и пошли! — сказал папа. — Мы не будем покупать лангустов, вот и все.
— Но, папа, — сказал я, — ведь мама поставила кипятить воду для лангустов, надо их купить.
— Никола — сказал папа, если ты будешь спорить, то вернешься в машину и подождешь меня там!
Тогда я заплакал. Нет, правда, мне стало очень обидно.
— Прекрасно! — сказал торговец. — Вы не только скупердяй и морите голодом семью, но еще и мучаете бедного мальчонку.
— Занимайтесь своим делом, — закричал папа — и вообще нечего называть человека скупердяем, когда вы сами — ворюга!
— Это я ворюга? — крикнул торговец. — Я вам сейчас покажу ворюгу!
И он схватил большую камбалу.
— А ведь правда, — сказала какая-то женщина. — Я у вас позавчера купила мерлана, а он оказался несвежим. Даже кошка не захотела его есть.
— Мой мерлан был несвежим? — закричал торговец.
Тут собралась толпа народу, и мы ушли. А все кричали и спорили, а торговец размахивал своей камбалой.
— Мы идем домой, — решил папа. — Уже поздно.
У него был расстроенный и усталый вид.
— Но, папа, — напомнил я, — у нас только пять помидорин. Я думаю, что лангуст…
А папа не дал мне закончить, он потянул меня за руку так сильно, что от неожиданности я выронил сетку. Вот и доигрались! И тут какая-то толстая тетя, она шла за нами, наступила на помидоры, и послышалось «чвяк»! А она сказала, чтобы мы были поосторожнее. Я поднял сетку: то, что я там увидел, не вызывало аппетита.
— Надо вернуться и купить другие помидоры, — сказал я. — Эти пять пропали.
Но папа и слышать ничего не хотел, и мы пошли к машине.
Тут папа рассердился из-за квитанции о штрафе.
— Ну и денек сегодня! — сказал он.
Мы сели в машину, и папа включил мотор.
— Осторожно, куда ты кладешь сетку? — крикнул папа. — У меня все брюки испачканы соком от помидоров! Ты все же смотри, что делаешь!
И тут мы задели грузовик. Вот так всегда и случается, когда делают не то, что нужно!
Когда мы вышли из гаража, куда отбуксировали для ремонта нашу машину, — ничего серьезного, послезавтра она будет в порядке, — у папы был очень сердитый вид. Может быть, из-за того, что сказал ему этот толстяк — водитель грузовика.
Дома, когда мама увидела сетку, она хотела что-то сказать, но папа закричал, что комментариев ему не требуется. В доме нечего было есть, и папа повез нас всех на такси в ресторан. Вот было здорово! Папа ел немного, зато мы с мамой заказали лангуста под майонезом, такого, как был на обеде по случаю первого причастия моего двоюродного брата Эложа. Мама сказала, что папа прав — в бережливости есть что-то хорошее.
Я надеюсь, что и в будущее воскресенье мы снова пойдем с папой на рынок!
Стулья
Что у нас делалось сегодня в школе!
Мы как всегда пришли сегодня утром, и когда Бульон (это наш воспитатель) начал звонить на урок, мы сразу построились. Все другие ребята пошли в свои классы, и только мы остались во дворе. Мы не знали, что происходит, может быть, наша учительница заболела, а нас отпустят домой? Но Бульон велел нам не шуметь и не расходиться. Тут мы увидели учительницу и директора школы. Они разговаривали между собой, поглядывая на нас. Потом директор ушел, а учительница подошла к нам.
— Дети, — сказала она, — сегодня у нас в школе в трубе замерзла вода, труба лопнула, и класс наш залило. Сейчас ведутся ремонтные работы. Руфус, даже если вас не интересует то, что я говорю, мне хотелось бы, чтобы вы вели себя спокойно! Нам придется проводить урок в прачечной. Прошу вас вести я хорошо, не безобразничать и не нарушать дисциплину. Руфус, второе предупреждение! А теперь вперед!
Мы были ужасно рады, потому что это так весело, когда в школе что-то случается. Например, сейчас было просто здорово спускаться вслед за учительницей по маленькой каменной лестнице, которая ведет в прачечную. Нам всегда казалось, что мы хорошо знаем свою школу, но есть столько мест, куда мы почти никогда не ходим, потому что это запрещено.
Мы пришли в прачечную, она небольшая, совсем без мебели, только раковина и котел с трубами.
— Ах да, — сказала учительница, — надо сходить за стульями в столовую.
Тут все подняли руки и закричали:
— Можно я пойду, мадемуазель? Я, я… я!
Учительница постучала линейкой по раковине и звук получился не такой громкий, как в классе, когда она стучит по столу.
— Тише, — сказала учительница. — Если вы будете продолжать шуметь, никто не пойдет за стульями, и мы проведем урок стоя… Ну, вы, Аньян, потом Никола, Жоффруа, Эд и… Руфус, хотя он этого не заслуживает, идите в столовую и не отвлекайтесь! Там вам дадут стулья. Аньян, вы благоразумный мальчик, и я вас назначаю ответственным!
Мы вышли из прачечной ужасно довольные, а Руфус сказал, что мы сейчас здорово повеселимся.
— Тише! — сказал Аньян.
— А тебя, любимчик-подхалимчик, тебя никто не спрашивает! — крикнул Руфус. — Я замолчу, когда захочу, вот так!
— Нет, мсье! — крикнул Аньян. — Ты замолчишь, когда я захочу, потому что учительница сказала, что я командую, и я не любимчик-подхалимчик. Вот подожди! Я все расскажу!
— Ты на что нарываешься? — спросил Руфус.
