Алексей Мусатов - Дом на горе
На первом же уроке ему вновь передали записку с требованием извиниться перед Фёдором Семёновичем. И Витя, против обыкновения, не порвал её.
В перемены он почти совсем не выходил из класса, из-за чего пришлось крепко повздорить с дежурившим в этот день Костей Ручьёвым.
В большую перемену перед школой разгорелся первый зимний бой. Из-за снежных бастионов летели белые ядра, доносились воинственные крики.
Из окна второго этажа Вите отчётливо было видно, как семиклассники, стягиваясь за дровяным сараем, готовились ударить по восьмому классу с тыла.
И ему вдруг представилось, как было бы хорошо выскочить сейчас без шапки на улицу, предупредить своих о коварстве семиклассников, крикнуть «ура» и первому устремиться на противника.
Но в ладони лежала смятая записка.
Витя вздохнул и отошёл от окна. Потом выглянул за дверь. В коридоре было тихо. Дверь в учительскую приоткрыта, и до неё совсем недалеко. Стоит только постучать, войти, и, может быть, через несколько минут на душе уже не будет так тяжело, как сейчас…
Витя оглянулся и направился к двери учительской. Но зазвенел звонок, и в коридор ворвались школьники. Из учительской вышел Фёдор Семёнович. Руки его были заняты классным журналом, книгами и учебными приборами — предстоял урок физики в восьмом классе.
— Да, Витя, — заметил он мальчика, — в учительской на столе лежит такая большая стеклянная трубка. Принеси её, пожалуйста, в класс. Она нам нужна будет на уроке.
Когда Витя принёс в класс трубку Ньютона (как он потом узнал), ученики уже сидели за партами, только Костя помогал Фёдору Семёновичу устанавливать на столе учебные приборы. Заметив Витю, он поспешно отобрал у него стеклянную трубку:
— Можешь не стараться. Не твоё дежурство.
— А ты гуляй больше…
— Ну-ну, воюющие державы! — сказал учитель. — Поссорились по пустякам, а обиды на целый год.
Вася с Пашей многозначительно переглянулись. Вот она, долгожданная минута! Пусть Костя молчит, это его дело, но они своего друга в обиду не дадут.
— Фёдор Семёнович, они не по пустякам, — с серьёзным видом сказал Вася. — У них принципиальный спор получился.
— Скажите пожалуйста, принципиальный!.. Это по поводу печёной картошки-то?
— А вы спросите Кораблёва. Он скажет, как всё было, — настаивал Вася.
А Паша тем временем, вытянув ногу, загородил проход между партами, по которому Витя возвращался на своё место, и шепнул:
— Ну, говори же, признавайся! Долго мы ждать будем?..
И, хотя препятствие было не так уж велико, Витя покорно остановился и повернулся лицом к учителю.
— Фёдор Семёнович, — тихо сказал он, — это правда… Драка не из-за картошки получилась… Мы поспорили…
Костя только что сел за свою парту и сейчас с недоумением посмотрел на Кораблёва. Что случилось с ним? Неужели у Вити хватит смелости рассказать всю правду?..
— Ты понимаешь, что будет? — обернувшись к Косте, встревоженно шепнула Варя.
Костя нахмурился. Да, он понимал… Сейчас Кораблёв произнесёт те самые слова, какие были сказаны им тогда, на берегу Чернушки. Несправедливые, оскорбительные слова!.. Нет-нет, никто не должен их слышать: ни учитель, ни ребята!..
— Поспорили так поспорили, что за беда! — сказал Вите учитель. — А в драку вступать зачем же? Не к лицу это вам! Садись-ка за парту.
— Это я виноват, Фёдор Семёнович, — упрямо продолжал мальчик, одержимый только одним желанием — поскорее во всём признаться. — И сам не знаю, как всё получилось… Мы ведь из-за чего схватились?..
— Ну что ты, в самом деле, старину ворошишь! — резко стукнув крышкой парты, поднялся Костя. — Я и забыл даже, о чём спор был… Так, мелочь какая-то. Никому это не интересно…
— Помирились бы давно, и делу конец, — подсказала Варя и посмотрела на Костю, словно хотела сказать: «Хочешь не хочешь, а придётся».
Костя вздрогнул и невольно засунул кулаки в карманы. Но в ту же минуту весь класс увидел, как он вылез из-за парты, сделал шаг к Вите и протянул ему руку:
— Ладно… Забудем это дело. Мир так мир!
Ничего не понимая, Витя растерянно смотрел на протянутую ладонь.
Тогда Костя сделал к нему ещё один шаг и схватил за руку.
— Вот так-то лучше! — Довольная улыбка тронула лицо Фёдора Семёновича. — Да здравствует мир в восьмом классе!
Заулыбались и ребята.
Только Паша с Васей оцепенело смотрели друг на друга: они, как и Кораблёв, ничего не понимали.
А Костя всё тряс и тряс Витину руку, словно хотел, чтобы весь класс видел, как сильно и прочно их рукопожатие, хотя глаза его при этом были серьёзны и холодны.
— А у меня, ребята, к вам дело есть, — заговорил Фёдор Семёнович, когда класс успокоился. — К Новому году электростанция должна дать свет школе, а у нас ещё электропроводка не закончена. Лучшие ученики по физике из девятого и десятого классов взялись помочь монтёрам. Надо кого-нибудь из восьмого выделить.
— У нас по физике Витя Кораблёв хорошо идёт, — сказала Варя, угадывая, к чему клонит учитель.
— Я тоже так думал, — кивнул Фёдор Семёнович. — Так вот, Виктор… отбери ещё трёх-четырёх ребят, хорошо успевающих по физике, и отправляйся в распоряжение электромонтёров. За старшего над ребятами будешь ты…
— Я? За старшего? — удивился Витя. — Да ребята и не захотят со мной…
— А ты не торгуйся… выполняй, раз назначили, — перебил его Костя.
— Хорошо, я соберу, — согласился Витя и весь урок просидел как в тумане.
После звонка Фёдор Семёнович задержал в классе Костю и Варю.
— Хорошо вы меня поддержали сегодня… с полуслова поняли, — сказал он. — Молодцы!
— Я давно Косте говорила, чтобы помирился, — заметила Варя. — А у него гордости через край…
— Да как с ним можно было мириться? — не выдержал Костя. — Он же, Фёдор Семёнович…
— Знаю, знаю, — остановил его учитель.
— Знаете? — удивился Костя. — И вы это терпите! Такую обиду?..
— Приходится иногда и потерпеть, — усмехнулся учитель. — Если от каждой вашей обиды учитель начнёт из себя выходить, что же тогда в школе будет?.. А про то, что Витя обо мне наговорил, лучше сейчас не вспоминать. Его нам сейчас крепко держать около себя надо… в сторону не отпускать.
…Домой Варя с Костей возвращались вместе. С утра выпал мягкий, пушистый снег и густо запорошил поля, лощины, овраги, крыши домов. Всё кругом выглядело чистым, ослепительно белым, словно искусный маляр ещё раз прошёлся по земле своей огромной кистью и исправил последние недоделки.
Варя набрала полные пригоршни снега и близко поднёсла к лицу:
— Вот и зима пришла!
— Пришла, — отозвался Костя и скатал тугой снежок. Потом он покосился на девочку: им пора идти домой, а они почему-то всё ещё стоят на «школьной горе» и смотрят вниз, где уже пролегли десятки новых тропок и глубокие следы полозьев.
— А хочешь, по целине пойдём? — неожиданно предложил мальчик.
Варя согласно кивнула головой и первая побежала по склону «школьной горы», оставляя на нетронутом снегу рубчатый след калош. Когда они добрались до берега Чернушки, девочка повернула к мосту.
— Нет уж, давай через реку, напрямик, — остановил её Костя. — Скорее дома будем.
Он ждал, что Варя сейчас растеряется и скажет: «Как можно! А если лёд провалится?», но она только махнула рукой и засмеялась:
— А давай!.. Напрямик так напрямик!
Костя сбежал на лёд первым, добрался до середины реки и несколько раз подпрыгнул.
— Не робей! — крикнул он. — Лёд крепкий. Ты только по моему следу шагай.
Посмеиваясь, девочка вслед за Костей перебралась через реку.
До Высокова они шли, болтая о всякой всячине, и остановились около дома Балашовых, когда уже начало смеркаться.
— Вот так пошли напрямик! — спохватилась Варя и, вбежав на крыльцо, взялась за щеколду двери. Но потом, словно что вспомнив, обернулась и поманила Костю: — Я давеча про гордость сказала… будто у тебя её через край. Так это я так… не подумала. Ты не обижайся. Ладно?
Не успел Костя ничего сказать, как девочка кинула ему в лицо пушистый снег и скрылась в сенях.
Мальчик решил в долгу не оставаться. Схватив пригоршню снега, бросился было к крыльцу, но потом махнул рукой и улыбнулся.
Дома Колька встретил брата радостным восклицанием:
— По глазам вижу: пятёрку получил! По какому предмету?
— Ладно, Колька, потом расскажу… Давай-ка лучше ужинать.
За ужином Костя с серьёзным видом принялся расспрашивать брата, как пионеры учатся, довольна ли вожатая их успехами.
— Всякое бывает, — уклончиво ответил Колька. — Только теперь от нашей вожатой ни одна двойка не укроется… Чуть что, так Варя и на дом к пионеру придёт и на совет отряда вызовет.
— А вы бы не очень допекали вожатую… У неё своих уроков хватает.
