Владимир Крепс - Клуб знаменитых капитанов. Книга 1
Попутный норд-вест надувал паруса корвета «Коршун».
В капитанском салоне Немо уже несколько минут настраивал динамический полюс звуков.
— Никаких следов в эфире, — тихо произнёс он, переключая клавиши. — Я всё равно когда-нибудь поймаю эту незримую волну… и мы ещё кое-что услышим о королевском корсаре. Я не теряю надежды.
Внутри ажурного шара на конце антенны дрожали стрелки. Немо медленно поворачивал эбонитовое кольцо.
В кают-компанию врывались самые удивительно неожиданные звучания. Много повидавшие в своей жизни капитаны были до крайности изумлены, услышав голоса парижан, штурмующих Бастилию, Орлеанскую деву на суде инквизиции.
Немо, склонившись над своим «Полюсом звуков», упорно продолжал свои поиски. Щёлкали клавиши. Мелодично звенели кнопки. Неожиданно из репродуктора вырвался оглушительный рёв толпы, и в салоне корвета раздались крики: «Шайбу!.. Шайбу!..»
Немо быстро переключил аппарат на другую эпоху… Капитаны услышали густой бас глашатая: «…не от сотворения мира, как было на Руси до сего… И новый год начинать не первого сентября, а первого января…» Шум и говор толпы… И снова забасил глашатай. «В знак того доброго начинания перед воротами учинить некоторые украшения древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых… а людям скудным… хотя по деревцу или ветви над воротами или над хороминой своею поставить; и чтобы то поспело ныне будущего января к первому числу… И далее в указе царя нашего Петра Алексеевича предписано… Как поздравлять друг друга с Новым годом, и какая должна быть стрельба из мушкетов и пушек… и какая иллюминация…»
Залпы мушкетов. Пушечная пальба. Треск шутих и потешных огней.
— Так встречали в Москве на Красной площади новый, тысяча семисотый год! — пояснил капитан корвета «Коршун».
— Нельзя ли лет на сто позднее? — попросил Тартарен.
Немо ничего не ответил, а возможно и не слыхал, что сказал Тартарен, так как полностью сосредоточился на своей работе. Его проницательные глаза то останавливали свой взгляд на звуковом компасе, то на серебристом колпаке, под которым мерцали разноцветными огоньками сотни, а возможно, и тысячи микроскопических лампочек…
Артур Грэй посмотрел на часы и поделился с друзьями своими сомнениями…
— Я думаю… это безнадёжно. Легче подстрелить муху, сидящую на голове химеры собора Парижской богоматери, чем поймать эту волну в эфире.
— Похоже на то, — вздохнул Дик Сэнд.
— Видимо, дальнейшая судьба королевского корсара затерялась в туманах Тихого океана, — сказал Робинзон. — Клянусь.
Но капитаны так и не услыхали, чем же хотел по стародавней привычке поклясться Робинзон и для чего.
— Тс-сс… — резко перебил его Немо.
Из репродуктора «Полюса звуков» доносилась старинная пиратская песня под аккомпанемент мандолины.
Плыви дорогою удач,
Пока спокойно спит палач…
Хитрый бродяга Чарли!
Но помни — кончится игра
Одним ударом топора!..
Помни, бедняга Чарли!..
Капитаны, затаив дыхание, переглянулись… «Прикрой дверь, Уильям…» — глухо прозвучал голос королевского корсара. «Слушаю, дядя».
Со скрипом захлопнулась дверь.
«Ты выспался, Уильям?»
«Я спал, как убитый после схватки с фрегатом его величества… потом меня доконал шторм».
«А мне не спится… Ночью я видел «Летучего голландца».
«Вам померещилось, дядя».
«Мне даже показалось, что его капитан ван Страатен, обречённый за свои грехи вечно плавать по морям, помахал мне шляпой… Это не к добру, Уильям».
«Вы верите легендам?»
«Я привык считаться с фактами. За мной охотятся!.. Бриг разбит. Меня ожидает «Док казни» в Портсмуте. Мистер Кеч готовит петлю».
«Неужели это конец?.. И нет никакого выхода?..»
«Для меня — нет!..»
«Но ведь мы плавали вместе под «Весёлым Роджером». И делили всё по-родственному…»
«Всё это было… Было! Но ведь ты, Уильям, не получал запечатанный приказ от первого лорда Адмиралтейства… Ты не был королевским корсаром, а просто вторым помощником на «Юникорне»… У тебя, мальчик, всё впереди!..»
«Вы хотите передать мне командование бригом? Но ведь я так молод…»
«И отлично! Слушай меня внимательно. Наступают новые времена. Прежде всего тебе придётся хорошенько промыть мозги и сменить костюм. Ты наденешь фрак, крахмальную рубашку и цилиндр! Мне бы хотелось видеть тебя настоящим джентльменом удачи — не на шаткой палубе пиратского брига, а на бирже! Ты будешь следить не за курсом корабля, а за биржевыми курсами. У тебя должны быть свои ребята в банках. Свои парни в полиции. А чтобы ты не забывал, как нужно действовать, носи в кармане чёрный носовой платок — память о нашем «Весёлом Роджере». Ты меня понял?»
«Да».
«Я патриот, Уильям. Ты завернёшь моё тело в «Юнион Джек», потом зашей меня в парус, привяжи к ногам малый якорь и опусти в океан».
«Дядя…»
«Я приказываю. Это моя последняя воля. Золото, драгоценности в этом сундуке. Вот тебе ключи. А теперь прощай. Оставь меня одного».
«Слушаю, дядя. Прощайте».
Тихо стукнула дверь. И гулко прозвучал пистолетный выстрел…
В салоне наступила тишина. Её прервал Лемюэль Гулливер:
— Вот, оказывается, как закончил свои расчёты с жизнью чёрный пират Барбер.
— Но старик глядел далеко вперёд, — задумчиво произнёс Артур Грэй. — То, что сорвалось с крючка королевского корсара, подцепили американские дельцы… В тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году продажные царские сановники уступили Аляску с прилегающими островами за семь миллионов двести тысяч долларов…
— А какова территория Аляски? — удивился Робинзон Крузо.
— Один миллион пятьсот девятнадцать тысяч квадратных километров! Почти в три раза больше Франции! Подумать только, менее пяти долларов за квадратный километр богатейшей земли!.. Великолепный бизнес! Редчайший в истории!
— Где же окончил свои дни правитель Русской Америки Александр Баранов? — спросил Дик, делая пометки в вахтенном журнале.
— В Тихом океане, — сказал капитан корвета. — Неподалёку от острова Принцев. Баранов заболел в Батавии на острове Ява. А скончался на борту корабля «Кутузов» 16 апреля 1819 года. Тело его было погребено в океане. Когда Александр Сергеевич Пушкин узнал о смерти Баранова, он записал в своём дневнике: «Баранов умер. Жаль честного гражданина, умного человека».
Откуда-то, по-видимому из корабельного трюма, раздался крик петуха. В этом не было ничего удивительного, так как на кораблях часто возили живую птицу для повседневных потребностей камбуза. Но сам по себе крик петуха имел для капитанов значение сигнала к возвращению на книжные полки.
— Тревога, любезные друзья! — воскликнул Лемюэль Гулливер, быстро поднимаясь из глубокого кресла.
— Свистать всех наверх! — скомандовал капитан корвета «Коршун». Боцман немедленно ответил заливистой трелью своей дудки.
Зелёный огонь вспыхнул по правому борту, красный — на левом борту и белый — на грот-мачте, осветивший горизонт прямо по носу и вправо и влево от него на десять румбов,
В снастях свистел норд-ост… Паруса, словно крылья, стремительно уносили корвет «Коршун» к родным берегам… к пирсу любимой библиотеки…
Шум ветра затихал вдали…
Шелестели страницы в кают-компании клуба.
— По книжным полкам, друзья, — раздался знакомый голос Робинзона Крузо. — И, как говорится в романах, — продолжение следует…
Из феерии Александра Грина «Алые паруса» выглянул Артур Грэй. Приветливо помахав шляпой, капитан галиота «Секрет» захлопнул за собой бирюзовый переплёт и скрылся в Зурбагане, а возможно и в Лиссе…
Задорно и весело прокричал петух — вестник солнечного восхода.
В школьной библиотеке воцарились тишина и покой. Мирно тикали стенные часы. Первые лучи солнца золотили книжные корешки…
На столе около глобуса заблестел старинный канделябр с оплывшими свечами, забытый пятнадцатилетним капитаном…
Казалось бы, это незначительное обстоятельство не должно было иметь особых последствий. Но, судите сами, бронзовый матрос со светильниками над головой на столе у Марии Петровны… Впрочем, обо всём дальнейшем вы узнаете из девятой клеёнчатой тетради Клуба знаменитых капитанов.
ТЕЛЕГРАММА-МОЛНИЯ
МОСКВА КРАСНОАРМЕЙСКАЯ 29 КВАРТИРА 59
СЕРГЕЮ БЕРЕЗОВУ
ВЫЕЗЖАЕМ УЧАСТИЯ ПОИСКОВ ОСТАЛЬНЫХ КЛЕЁНЧАТЫХ ТЕТРАДЕЙ КЛУБА ЗНАМЕНИТЫХ КАПИТАНОВ ТЧК ВСТРЕЧАЙ ДЕВЯТНАДЦАТОГО ЭКСПРЕСС АВРОРА ЗПТ ВАГОН ВОСЕМЬ ТЧК ПРИВЕТОМ ТЁТЯ СИМА ВАСИЛИЙ БУЛЬКА
Конец первой книги.
Примечания
1
Так называли пиратов на морях.
